После

Волны лениво гладят берег. Волнам всё равно, что катать - гальку, или останки кораблей. Может, они вынесут к берегу чудом уцелевшего человека, и он, обессиленно подтянувшись подальше от воды, с трудом перевернётся на спину, вдыхая горько-солёный воздух: выбрался. Но нет - всех живых забрали победители. И мёртвых - тоже, потому что даже мёртвого врага нужно уважать. Волны колышут обломки некогда гордых парусников. Они ещё помнят. Помнят грохот пушек и треск ломающегося дерева, запах гари и крови, крики и стоны людей, разделённых водой и присягой, проклятия и боевые кличи на разных языках... Помнят свирепое веселье кэцхен - воздушных сёстёр, что так нежно гладят воду изящными серебристыми росчерками - но горе попавшему в их танец кораблю! Чужаки пришли без спроса, с войной - и ведьмы взвились в высокое небо, чтобы вдоволь поиграть с ними, а быть может - помочь безумному и весёлому, как они сами, любимцу, что будет смеяться и в Закате... "Эномбрэдастрапэ!" - чёрное и синее рядом с алым и золотым - пощады не будет, и северные лебеди бьют сильными крыльями в желании подороже продать свои жизни, теряют перья, ломают кости в дикой пляске кэцхен и беспощадных залпах так нежданно пришедшего с юга альмиранте. "Эномбрэдасоберано!" - и гусак, затесавшийся в стаю, заполошно работает лапами, пытаясь сбежать, но никто на него не обращает внимания. Он уплывает, тряся подмоченным хвостом, а лебеди остаются, потому что иначе некому будет открыть выход для беззащитных уток, что на этой войне вдруг превратились в лёгкую добычу. Волны помнят вожака чужой стаи - старого лебедя с непоколебимой осанкой, опасного, достойного врага. Помнят и молодого - отчаянного, дерзкого и верного, которого даже ведьмы пропустили в смешной и хрупкой шлюпке к гибнущему флагману. Волны помнят подлость, волны помнят трусость, помнят ярость и стойкость, отчаяние и надежду, они всё помнят... До первого шторма, налетевшего к ночи и стёршего всякий намёк на прошедший бой. И уже другие волны гладят берег, лениво перекатывая гальку. Им всё равно, что колыхать - обломки кораблей или мирный плавник. Они уже не помнят. Зато помнит море. И однажды кэцхен явятся - четырьмя ушедшими в бою, чтобы показать на тех, кто предал словом и делом, спасая подмоченный хвост...