Турбулентность.

— Это вызывать турбулентное перемещение молекул в пространстве, а так же явление кавитации, что вызывать химически-тепловой эффект, похожий на ультразвук, только глубже! Ты только задуматься! И вот когда происходит это перемещение пространств... Доктор тараторил без остановки. АльтХайнц не понимал половины научно-изобретательского лексикона, так давно ничего не стоил и не погружался в книги и чертежи, что заметно отстал в этом плане от своего двойника. Но ему даже нравилось это легкое непонимание. В этот момент учёный казался таким вдохновлённым, собранным. Умным. — И тогда молекулы начинать ионизироваться, образовывая радикалы водорода и гидроксогруппы и... Эй, Ты меня вообще слушать? Заслышав вопросительную интонацию, АльтХайнц автоматически кивнул головой, даже не выныривая из липких размышлений, что окутали мозги. Успокоившись, доктор продолжил активно жестикулировать и болтать о только ему понятных вещах. "Он совсем не быть похож на меня. Послушать эту манеру говорить. Нет, совсем не мой тон. И эта походка. Я сутулиться, конечно, но совсем немного. Движения, голос, взгляд. Всё совсем другое. И не сказать, что мне это не нравится." — Вот... А вот тут такая турбулентность, смотреть! — доктор помахал перед носом собеседника расчетами. — Совершенное перемешивание слоёв из-за увеличения ламинарного режима! "Турбулентность." Правитель Триштатья не помнил точного определения, но понимал, что это такое. Нечто бурное. Нечто быстрое. Неудержимое. — Турбулентность? — он участливо поддался вперёд. Доктор широко улыбнулся заинтересованности собеседника. Вообще он любил что-то рассказывать. — Да! Вихревое движение. "Вот оно. Вихревое." В голове сейчас действительно хозяйничали вихри похоти и разврата, вырывая с корнем все нейтральные мысли на счет доктора. — А критерием определения режима течения являться число... Ты чего? — учёный не мог не прерваться на нагловатое поведение своего собеседника. — Ты стоять слишком близко... Решивший подойти поближе внимательный слушатель действительно выбрал довольно нескромный ракурс — их лица разделяли несколько пустяковых сантиметров. Сделав шаг назад, учёный почувствовал, как что-то больно упёрлось в зад. Он обернулся. "А. Всего лишь стол." — А-а-ау! — вскрикнул он от неожиданности, как только снова захотел посмотреть на собеседника. Тот решил не уступать позицию и снова возобновил расстояние между ними. — Тш-ш-ш. Тише. Учёный ощутил бедром что-то твёрдое и горячее. Слишком твёрдое для карманного платка. Слишком горячее для мобильного телефона. Тяжёлый румянец разлился по лицу. АльтХайнц же целиком и полностью признавал свою своеобразную, специфическую разбалованность. Не то чтобы каялся, но охотно признавал. Такова участь правителя Триштатья. Все твои "хочу" должны исполняться. И чем скорее, тем лучше. Для блага же окружающих... Да, мужчина в белом халате, над которым он сейчас нависал, немного глуповат, не в плане физики-химии. Он о-о-очень наивен. — Но... Но Я — это ты... В другом измерении!" — запинаясь оповестил он. Тиран рассмеялся. Что за глупый аргумент. Он говорит так, словно это имеет значение. Словно это что-то решает. Словно это имеет вес. Особенно сейчас, когда с одной стороны край рабочего стола уже упирается учёному в зад, а с другой — налитый кровью член уже упирается ему в бедро. — Как по-твоему, убедительно звучать? — АльтХайнц положил тонкую руку на лицо жертвы. Медленно погладил худые щёки, придерживая одной рукой большим пальцем за подбородок, чтобы ему не пришло в голову отвернуться. Доктор растерянно впитывает тёпло рук. Не поднимает глаз. Смотрит куда угодно, но не на своего мучителя. АльтХайнца забавляет это. Да, забавный этот парень с лохматой головой и сутулой походкой. С такой странной манерой говорить. "Другой. Он совсем другой." Да, они совершенно различны. Практически ни в чём не похожи. Так слабо пересекаются их координаты. Но сейчас это невозможное, невообразимое пересечение случается на одной из плоскостей этого мира, и возникает полнейшее помутнение разума, разлом всех рамок, всех мыслимых и немыслимых табу. Точка пересечения — жгучее желание, что окатывает мозг кипятком. Разум полностью капитулировал. Полнейшая турбулентность. Медленно, мучительно медленно язык скользит от мочки уха до самого края чёрного свитера. Едва слышен сдержанный стон, вызванный смесью удовольствия и страха. Капля пота бежит с высокого лба. Доктор сильно нервничает, скорее всего потому, что осознаёт неизбежность действий своего альтернативного двойника. Он покосился на дверь. — Генерал Уткоборг в другом корпусе. Никто не зайти. — ответили на его немой вопрос. Он отвернулся от выхода. Кровь шумела в ушах, сердце стучало так, будто доктор бы с минуты на минуту должен умереть. "Нет-нет-нет! Даже не думать об этом!" Он пытался собраться с мыслями, успокоиться. Пытался привести в порядок мысли, унять хаос в голове. Ту турбулентность, что так внезапно и стремительно развилась, не оставляя ни намёка на упорядоченность. Да, этот мужчина с повязкой на глазу и шрамом, который нависает над доктором, совсем не глуп. Но о-о-очень нескромен в своих желаниях. Это и пугало Хайнца. Он знал, что его двойник не всегда может дать по тормозам. Не всегда хочет. Резко, немного нервно АльтХайнц впивается в тонкие губы учёного. На своё удивление не встречает должного сопротивления и продвигается дальше. Едет крыша. Языки переплетаются и ехать больше нечему — снесло, как вихревым движением. Как и все стоп-краны, что имелись до этого момента. Ощущения внизу живота сносят все мысленные шлагбаумы страха новых ощущений на полной скорости, разнося плотные бруски устоявшихся мыслей в щепки оборванных фраз. Здравый рассудок покидал доктора, глупое смущение и желание охватили разум, вспыхивая, словно пожар. Возбуждение тысячей иголок впивается в член, заставляя его вытягиваться, как струну. "Нет-нет-нет... Я не должен терять контроль прямо здесь... С ним." Но природа оказалась сильнее. Возбуждение лапало своими горячими, словно огонь, руками, оставляя невидимые ожоги на вспотевшем теле. Застёжка ремня сдалась, а молния и не сопротивлялась вовсе. Брюки слетели на пол. Рука в тёмной перчатке осторожно задвигалась на пульсирующем члене. Несколько жарких стонов спустя продвинулась дальше. Дальше дозволенного. Настолько дальше, что никто уже не мог полностью осознать происходящее. Палец блуждал возле входа, лаская его края, растягивая и проникая вовнутрь. От этого нового, странного, но невероятного ощущения внутри все сжималось, пульсировало. Тело переставало слушаться, инстинктивно прогибаясь навстречу этим ласкам. Другой ладонью он ласкал член своими одновременно нежными и сильными пальцами, немного сжимая его, поглаживая головку. Чувство блаженства разрывало голову, прогоняя оттуда стыд, страх и прочих нежеланных гостей. Мужчину в белом халате грубо повернули и положили на стол. Не давая себе отсчет, он похотливо раздвинул ноги. Тело дрожало и требовало продолжения. Трусы ненужной тряпкой слетели с разгорячённого тела. И вот — первый толчок. Головка осторожно, но уверенно давит на вход и постепенно втискивается в узкий проход, все больше и больше доставляя дискомфорт. Больно, но так хочется почувствовать его всего... Ощутив, как в него упираются бёдра, а изнутри распирает что-то, что, кажется, куда больше его члена, доктора охватила сильнейшая дрожь, неконтролируемые стоны царапали горло пошлой громкостью. Выходить не торопились, двигались внутри узкого нутра, и это не приносило ничего кроме боли, пока член не задел что-то внутри. Провел по этому «чему-то» головкой и тут же, дернувшись назад, хорошенько нажал. Тело выгнулось навстречу блаженству, что ярким салютом вспыхнуло в мозгу, прошлось ударом тока по телу. — Аа-а-х-х-нг! М-м... ЕЩЁ! Пожалуйста, сделать так ещё! АльтХайнц удовлетворённо улыбнулся похотливости своего партнёра. Быстрее, набирая ритм. Рывками, впечатывая в холодный стол и больно царапая нежную плоть. Слишком много всего. Так много, что разум и тело на рвёт на куски. И грань, отделяющая от последней ступеньки высшего наслаждения, все тоньше и тоньше. Внутри, обжигая, разлилась жидкость, буквально заполняя тело и разум, над ухо жарко стонали, а руки крепко, до синяков, хватали бёдра, прижимая их к своему разгоряченному телу. Мысли хаотичны, как молекулы при ионизации. Тело горело, как при закрывании химических каверн. Над телом торжествовала Турбулентность.