"Привет" от осени

      Теплый осенний вечер прощался с городом. Солнце, словно карамельное яблоко, таяло за горизонтом и утопало на окраине города в лесах. Легкий ветерок подхватывал сухие листья и поднимал их в воздух. Они кружились, словно в вальсе, иногда меняя партнеров, а иногда и вовсе улетая обратно на землю. Эйс медленно шел по парку Ван-Кортланд, то, сворачивая с тропинок, то вновь возвращаясь на них. Листья приятно шуршали под ногами, заставляя забыться и не думать ни о чём. Он поднял голову в небо. Такое чистое и безоблачное. Редкое явление в последнее время. Ему казалось, что время всегда ускользало от него, как песок сквозь пальцы. Но сейчас оно застыло. Превратилось в тягучую жижу, просочилось в каждую клеточку окружающего мира, в каждый миллиметр… И замерло. Космический Туз сам не понимал, как он оказался в этом парке. Он не любил гулять. Совсем. Эйс никогда не был мечтателем и предпочитал сентиментальным прогулкам в парках посиделки в баре с друзьями или игру на любимом Гибсоне. Многие говорили ему, что прогулки помогают освежить ум и дают идеи для новых композиций. А он шутливо отвечал: «Эй! Привет, блин. Я же Эйс Фрейли! У меня ум свеж, как парное молоко!» Вдруг мимо Эйса проскочило темное пятно. Он перевел взгляд с вечернего неба на дорожку. Посмотрел по сторонам. Никого. Хотя, что это там вдалеке? Чуть сощурив глаза, он сосредоточился на темном пятне. Оно с бешеной скоростью двигалось ему на встречу. Но он даже не шевельнулся. Массивный ротвейлер несся на мужчину. Он попытался резко остановиться за пару метров до ног незнакомца, но запнулся, и немного проехал носом по листьям. Вскинув голову, собака посмотрела своими блестящими глазами на гитариста. В его пасти красовался большой зеленый лист. Пёс не был грязным или потрепанным. Он был ухоженным и даже очень красивым. Ротвейлер пару раз ткнулся носом в колено Эйса, словно говоря ему: «Привет! Я хороший! Я не кусаюсь! Этот листочек я принес для тебя!» Эйс усмехнулся. В голову как-то не пришла мысль о том, что эта массивная тушка с белоснежными клыками может сделать из его руки мешок с кровью, мясом и костями. Возможно, он просто задумался. Эйс присел на корточки и потрепал за шею пса. Громадина пару раз повернулась вокруг своей оси и радостно гавкнула. Зеленый лист выпал из его пасти и плавно лег на тропинку. Пес заметил это и сунул морду в ворох листьев. Он водил ею туда-сюда и немного отошел в сторону, продолжая искать что-то интересное. Гитарист усмехнулся в голос и поднял с камней зеленый лист. Пронзительно свиснув, он вытянул вперед лист и помахал им обернувшемуся псу. Словно подорванный на мине, ротвейлер подскочил и понесся к гитаристу. Если в первый раз Эйс даже не задумался об опасности, то сейчас армия мурашек прошла от кончиков пальцев до макушки. Пёс, неумело затормозив, с глухим звуком ударился об ноги Туза. − Привет, дружок, – Эйс вновь сел на корточки и подсунул псу лист под влажный нос. – Это твое, приятель. Ты обронил. Пёс чуть склонил голову на бок. Резко и радостно гавкнув, он порывисто лизнул щеку Эйса и помчался от него прочь. Обернувшись в след псу, мужчина не увидел никого, к кому бы он мог убежать. Да и сам ротвейлер пропал из виду в темноте парка. Пожав плечами, Эйс продолжил свой путь. Приблизившись к старенькой, чуть подгнившей у основания лавке, он остановился. Лицо его озарила улыбка. Кажется, только вчера он сидел здесь со своей любимой и рассказывал ей истории из своей жизни. Она постоянно смеялась, чуть прикрывая рот рукой. Эйс обожал этот смех. Так же, как и его обладательницу. Мужчина аккуратно присел на лавку и закинул ногу на ногу. Его взгляд упал на лист в руке. Почему бы его не выбросить? Эйс собрался запустить лист в свободный полет, как вдруг остановился. Луч фонаря напротив лавочки скользнул по поверхности листка. Он напомнил ему кое-что. − Такой зеленый... − Эйс сказал это вслух и провернул лист в руке, поднося его к тусклому лучику фонаря. – Наверно, это последний зеленый цвет осени, который я вижу, – сказал он, чуть понизив голос и переходя на шепот. Тишина вокруг окутывала парк легким туманом, заставляя говорить тише. Листок был едкого зеленого цвета. А по краям чуть красный. Так странно. Будто капнули зеленой краской на красную бумагу… Эйс тихо засмеялся и в его памяти тут же возник образ.       Просторная комната, залитая дневным светом, льющимся из ажурных окон в пол. Кажется, в ней нет ни одной лишней детали. Всё находится в гармонии друг с другом. Десяток ламп, хаотично висящих под белым потолком, освещают рисунки на стенах. Шуршащий полиэтилен на полу совсем не препятствует перемещению от одного этюдника к другому, от мольберта к мольберту. Ящики с красками, кистями, обрывками холстов с идеями, мастихинами, карандашами, баночками не мешают свободно ходить по комнате, думая над новой картиной. Эйс резко выпрямился и поднес лист еще ближе к лицу. Он понял, что ему напоминает этот завораживающе яркий зеленый цвет с багровой окантовкой. Его Луну. Нет, вовсе не ту Луну, что сияет в небе по ночам и является символом романтики. Нет. Его прекрасную, милую Луну. Космический Туз откинул голову назад и прикрыл глаза. Ему не хватало зелени глаз, пухлых, сладких губ со вкусом дорогой мятной жвачки, её рыжих и таких мягких волос. Она так бесшабашно и тепло улыбалась мелочам, будь то вкусный кофе или красота обыкновенных вещей, что в эти мгновения Эйс был искренне благодарен Богу. Благодарен за это счастье: быть рядом с этим Солнцем в его жизни по имени Луна. Он скучал по ней. Очень. Ещё ни к одной девушке в своей жизни Эйс не испытывал столь сильные, теплые и нежные чувства. Даже в моменты жуткой тоски, печали и раздражения Эйса, Луна была его солнцем, его спасением и щитом от внешней грязи мира. Луна тихо садилась рядом, брала его руку, переплетала свои тонкие пальцы с его пальцами или просто рисовала, сидя рядом и рассказывая подробности о жизни кого-нибудь из её любимых художников. Обычно после пары минут такого монолога, Фрейли успокаивался и просто следил за речью и штрихами любимой. А еще через минут десять он уже безмятежно спал, убаюканный спокойным и тихим голосом Луны. Она не была занудой. Просто только этим, как в тайне говорил друзьям Эйс, «бредом», можно было успокоить его нервы. Луна не была паинькой. Она любила и покутить. Нет, не напиться до бессознательного состояния и горланить песни, как это делал Туз в период «запивания неудач». Нет. Она с радостью пропускала стаканчик виски наедине с Эйсом или в шумной компании «Воздушных Дьяволов» и «KISS». В такие моменты она становилась веселее, чем обычно, и начинала говорить без умолку. Пошарив по карманам, Фрейли достал карманные часы. Крышка с еле уловимым лязгом отворилась, являя миру искусную работу мастера. Самые обычные карманные часы были с внутренней и внешней гравировкой. С обратной стороны крышки, в тусклом освещении улицы, были едва ли различимы два портрета: его и Луны. Мужчина обнимал её за плечи, а девушка с показывала “козу” и светилась счастьем. На внешней стороне крышки было выгравировано всего четыре буквы в извилистых узорах – «KISS». − Здравствуйте, мистер. Тоненький голосок заставил чуть вздрогнуть от неожиданности и выйти из раздумий. Перед Эйсом стояла девочка лет семи, не больше, в голубой курточке, темных сапожках и в пышной розовой юбке. − Привет. Мужчина встал с лавочки и собирался было продолжить свою прогулку, но девочка вдруг спросила: − Вы не подскажете, который час? – она кивнула на часы в руках гитариста. − Минутку, − он щелкнул кнопкой, и крышка отворилась. Чуть присев, он показал девочке на циферблат: − Сейчас ровно половина десятого. − Спасибо! – улыбнувшись, девочка убежала прочь. Фрейли встал, убрал часы в карман. Вдруг, его одолели темные мысли. Весёлая девочка гуляет в одиночестве в парке... Он услышал смех. Может, это семейная пара выбралась на прогулку в столь поздний час? Эйс оказался прав. В метрах ста от него были еле различимы четыре фигуры. Отец, мать, их дочка − та самая девочка в голубой куртке и ротвейлер. Туз двинулся в направлении выхода из парка. Ещё пара километров и эти озорные листья, запах сухих трав и тихое шуршание природы, останутся позади. «И откуда во мне эта любовь к осени?!» Эйс размахнулся и пнул ногой кучку листьев и спросил сам себя: «Эйс, мужик, ты же всегда вечер пятницы проводил в баре! А сейчас?». Мужчина остановился и сказал себе: «А что сейчас? Собственно, почему я не могу пойти и выпить?! Могу». Заключив в итоге, что это пары художественного растворителя так замедляют его ум, Эйс направился быстрым шагом к восточному выходу из парка. Проходя мимо семьи с ротвейлером, он улыбнулся девочке, а та радостно помахала ему с плеча отца. «Привет, мистер!» Природа парка, будто не хотела отпускать мужчину из своих ночных объятий. Поднялся холодный и свирепый ветер. Ворохи листьев кружились в водоворотах и рассыпались по земле так же внезапно, как и появлялись. Фонари тускло мерцали в густой тьме улицы, отбрасывая толстые, но легкие лучи света на дорожки. Фрейли лукавил и не признавался сам себе. Раньше он проводил каждую пятницу в баре с друзьями, либо в гордом одиночестве. Но вне зависимости от компании, итог всегда был не очень приятный. Особенно утром. Но уже больше двух месяцев каждая пятница была для него словно путешествие в мир грёз и наслаждений. Пятницу Луна всегда, когда была свободна, посвящала Эйсу. Даже если её команда райдеров говорила: «В пятницу тренировка. Ставим новые трюки», она отвечала: «Хэй, привет! Забыли? Пятница у меня - день свободный». И никто не смел ей перечить, точнее её брату, который поддерживал своевольную сестрицу почти во всем. И каждую пятницу Эйс и Луна занимались чем-то новым. Гуляли или просто сидели дома по углам, ходили на спортивные мероприятия или художественные выставки. Один раз Эйс даже позировал для своего портрета. Однако, пятницу 27 октября, Эйс и Луна проводили раздельно. У «KISS» была передышка среди плотного графика гастролей, а у «Воздушных Дьяволов» − конец тура и три последних шоу. Сегодня состоялось второе шоу в Манхэттене. Луна около месяца билась над трюком «Боковое шоу» (Side Show) и собиралась успешно презентовать его на предпоследнем выступлении. Вспомнив про этот трюк, Эйс остановился. У него сбилось дыхание. В голове вновь и вновь возникала ужасная картина… Разгон, прыжок и как будто кто-то притормозил время. Луна летит параллельно мотоциклу, смещается в сторону и образует крест. За пару сантиметров до второй рампы, она слишком рано ставит ноги в исходное положение. Мотоцикл накреняется и кидает ее чуть в бок и вперед. «Эндуро» летит вниз, чуть коснувшись рампы, Луна катится с неё кубарем. Тогда все обошлось лишь сильным испугом для окружающих и дюжиной синяков для райдерши. Холодный ветер окутал Эйса, проникая в каждую его клетку, заставляя вздрогнуть от холода и ускорить шаг. Запахнув посильнее потертую куртку с кожаными вставками, мужчина вышел из парка и направился к дому. «К черту бар. И дома могу выпить, а то него еще идти час». Он даже не замечал, как идет вовсе не по своему обыденному пути, а по любимому маршруту Луны. «Ну, все, привет! Я еще и длинной дорогой пошел. Все! Выкину все эти растворители, как приду. А то мозг совсем разъели».       Тихий переулок сменился шумными улицами, а цветные листья – людьми. Пускай уже глубокий вечер и Бронкс − не такой большой город, но на его улицах вечно кипит жизнь. Люди спешат домой, к семье. Кто-то бежит на встречу к друзьям, чтобы отметить повышение или просто конец рабочей недели. Кто-то хочет просто посидеть за кружкой пива и потравить пару баек. А кто-то спешит к своей любви. Старенький круизер «Harley-Davidson» стремительно несся по улицам Бронкса. Он разрезал темноту улиц своим кислотно-зеленым цветом и яркой фарой, как острый нож режет овощи. Девушка за рулем даже и не думала о том, что ее могут оштрафовать на круглую сумму за превышение скорости. Все её мысли занимал только он. Предмет её любви и обожания. И было совсем не важно, сколько она заплатит за этот вечер. Краем глаза она замечает знакомую фигуру. «Это он?! Но что он здесь делает так поздно? К тому же его любимый бар аж в семи километрах отсюда…». На мгновение задумавшись, Луна не только пролетает мимо знакомой фигуры, но и чуть не влетает на пешеходную тропу и пожарный гидрант. Резкий поворот, удар по газам, еще один поворот. Харлей плавно подъезжает к углу улицы и останавливается поперек пешеходного перехода. Люди злятся и бранятся на нарушителя их движения. Однако ей все ни по чем. Луна снимает шлем и рыжие волосы рассыпаются по плечам. − Привет, Космический Туз! Подвезти? Эйс вскинул голову. Из-за шума вокруг него он не узнал родной и любимый голос. Но он где угодно узнает эти родные линии лица. Эти бешеные глаза с огоньком, рыжие волосы. Он останавливается около мотоцикла и привычным движением, убрав пару прядей с лица девушки, целует ее в губы. О, как же он по ней скучал! Прошло всего четыре дня разлуки, а он готов был наброситься на нее прямо здесь, на улице, прямо на этом байке. Сладкий поцелуй со вкусом дорогой мятной жвачки казался ему ничтожно коротким, несмотря на его реальную продолжительность. Он нехотя отпустил девушку и радостно улыбнулся, отвечая ей: − Привет, Луна. − Привет, Эйс, − она отодвинулась вперед, освобождая место для своего любимого гитариста, – что ты здесь делаешь в такое время? − Шел в бар. − И не дошел? Легкая усмешка, на грани простого вопроса. Девушка проезжает пару метров, дабы не разгневать еще больше пешеходов. – Я не чувствую алкоголь. − Ну, я же не дошел − шепчет Эйс на ухо девушке и зарылся носом в ее волосы. – Какой сладкий запах… Новые духи? Она едва заметно улыбается и произносит: − Ага. Привет, склероз! Эйс задумался, понимая, что этот запах ему знаком. Луна чуть прогибается в сторону и снимает с крепления на седле шлем, отдает его Эйсу и отвечает: – Ты мне две недели назад подарил духи. Вспомнил? − Точно, – улыбнулся он, беря шлем в руки. – Новый шлем? − Ты же мой самый частый пассажир. Негоже парню райдерши ездить без собственного шлема. Гитарист улыбнулся, глядя на шлем. Открытый шлем, три четверти, с чуть затемненным визором. Серебристый корпус со звездами и луной. «Не хочет, чтобы мне крышу снесло, - подумал Эйс, одевая шлем, – но мне её и так снесло уже. Только вот не от скорости, на которой она гоняет, а от неё самой». − Спасибо, солнышко! Девушка еле заметно поморщилась. Ей не очень нравилось, когда люди звали ее солнышком. «Луна, Солнышко мое!» Это звучало не то чтобы странно, скорее глупо. Но она не поправляет Эйса. Хоть сотню раз ему скажи, он на сто первый сделает всё наперекор. Зеленый круизер быстро мчит по пустынным дорогам двух человек. «Сладкую парочку», как скажут многие. Таких разных, но в то же время и таких похожих. Людей, которые так соскучились друг по другу за несколько дней. Людей, которые способны терпеть недостатки друг друга и принимать их за достоинства. Людей, которые друг без друга уже не помнят, как и зачем жить. Она полюбила психоделический рок, подъемы в пять утра из-за его вдохновения, гитарное соло и острые приправы. Ради него. Он полюбил запах художественных растворителей с масляными красками, прогулки в поздний час и яблочный сок вместо кружки пива. Ради неё. Она никогда не скажет ему: «Хватит бренчать на гитаре, я хочу тишины!» Она будет терпеливо ждать, когда он закончит, принесет ему горячий чай и, поцеловав в щеку, поинтересуется, не новая ли это песня. Он никогда не скажет: «Какая вонь у меня в доме! Убери ты уже эти краски!». Он просто откроет все окна, оставит записку на столе в гостиной и уйдет дышать свежим воздухом. А когда вернется, то подарит ей розу и в очередной раз удивится, как она прекрасно рисует.Они оба никогда не скажут друг другу плохое – слишком сильно любят. Но они оба скажут друг другу одно лишь слово, казалось бы, такое простое, но способное заменить тысячу действий и тысячу слов. «Привет, Эйс!» − означает радость от желанной встречи, желание слышать его переборы струн, желание чувствовать его сильные руки на своей талии. «Привет Луна…» − означает восхищение её смехом и улыбкой, желание опять сидеть рядом и слушать про Врубеля, желание вновь почувствовать этот вкус мяты на своих губах. Руки мужчины покоились на талии любимой. Вдруг он вспомнил про зеленый лист, аккуратно лежащий во внутреннем кармане куртки. Он будто предупреждал его о скорой встрече с Луной: «Привет, Эйс! Скорее беги домой! Твоя любовь едет к тебе!» Гитарист решил, что как только они приедут домой, то закутаются с теплым чаем под плед, он расскажет ей про этот необычный вечер. Про массивного ротвейлера и его неуклюжесть. Про странную девочку в голубой куртке и её молодых, счастливых родителей. И про странный «Привет» от осени, который, будто знак, рассказал ему о приезде девушки еще до того, как он её увидел.