Дождь, кино, шоколад

      Альфред прикрыл глаза и зевнул. Фильм был невероятно романтичный, и в конце они с Франциском обязательно должны были поцеловаться. Под финальный поцелуй героев и титры. Так было рассчитано, это было однозначно и априори доказательства не требовало. Но сонно хлопающий ресницами Джонс понял, что до конца фильма не досидит. Он засыпал от мелькающих изображений, от звука голоса героев, так хотелось прислониться к Франциску, положившему ему на плечо голову, и, закрыв глаза, погрузиться в царство Морфея. Хотелось, но нельзя. Он же не мог разрушить счастливый финал, которого так ждал Франсуа. Поцелуй обязан быть. И именно в конце фильма. Джонс тяжело вздохнул и, разлепив веки, потянулся за чашкой горячего шоколада. Что произошло дальше, американец даже отметить не успел. Чашка как-то неожиданно выскользнула из его рук и, перевернувшись в воздухе, рухнула на ни в чем не повинного француза, целиком забрызгав форму Боннефуа.       — Ой! — широко распахнул глаза и рот растерявший остатки сна Альфред. Нужно было добавить что-то еще, но слов не нашлось. Америка облизал губы, предвкушая французские проклятья.       — Мон шер, у тебя не найдется лишней рубашки для меня? — на удивление спокойно улыбнулся Франциск, — я же к тебе после саммита, у меня нет запасной одежды…       — Конечно, сейчас! — подскочил к шкафу Альфред, — момент!       И в это мгновенье раздался звонок во входную дверь. Вытянувший из шкафа фиолетовую рубашку, Джонс протянул ее Боннефуа и убежал открывать.       — Дядь! — радостно поднял брови Ал, — а почему ты так поздно решил зайти в гости?       — Я сто раз говорил не называть меня так! — Киркленд сердито отвесил экс-подопечному подзатыльник, входя в особняк и отряхивая капли дождя с волос. — И первым делом задавать такие вопросы гостю как минимум невежливо! Мне казалось, я привил тебе вежли… — не договоривший фразу Артур распахнул рот и уставился немигающим взором куда-то за спину Джонсу.       Альфред непонимающе обернулся. Сзади него, облокотившись на стену и скрестив руки на груди, нагло ухмыляясь, стоял Боннефуа. Без брюк и в рубашке Ала, даже не до конца прикрывающей белье с раскраской под французский флаг.       — Охтыжматьтвоючтотызабылуалавтакойчаспочемутывъегорубашкеигдетвоибрюкисука?! — на одном дыхании выпалил Киркленд.       Альфред сглотнул. В глазах англичанина бушевала ярость.       — Ну, я пойду, пожалуй, чайник поставлю… — предпринял попытку улизнуть Ал. Попытка не удалась. Франциск притянул его к себе и, положив одну руку американцу на талию, с вызовом обернулся к Артуру:       — Ты не мог бы повторить свои вопросы, только внятнее?..       Киркленд поперхнулся воздухом. Откашлявшийся Англия поднял на Франциска бешеный взор горящих глаз.       — Что ты забыл в доме Ала, почему ты в его рубашке и где твои брюки, сука? — медленно, четко и чуть ли не по слогам повторил Киркленд.       — Все равно, в каком порядке отвечать? — пропустил грубость мимо ушей Франсуа и, усмехнувшись на ледяное молчание Артура, продолжил: — Брюки мои, так же как и форма, лежат в комнате, облитые шоколадом, рубашка Фреда на мне по той причине, что мне нечего больше надеть, и Альфред благородно дал мне свою одежду… — Все это звучало как оправдание, и лицо Киркленда уже было начало принимать нормальный оттенок, но Франциск еще не закончил: — …а в доме Джонса я, потому что мы встречаемся, и мне очень одиноко без своего парня, вот и навещаю его как можно чаще.       Артур вздрогнул. На его лице читалась паника. «Нет! Я отказываюсь верить! Нет!..» Словно прочитав мысли Артура, Франциск насмешливо усмехнулся и прильнул к губам Джонса, скользнув руками в задние карманы Америки. Тот с готовностью ответил на долгожданный поцелуй, обвивая руками шею Боннефуа. Они оба его дождались, и было так приятно просто стоять и обнимать любимого человека, чувствуя, как его язык ласкает твой… Киркленд с минуту постоял, наблюдая за поцелуем своих экс-подопечного и злейшего врага, а после повернулся спиной, распахнул дверь и шагнул под дождь, закрывая дверь за собой…       Ал проснулся от толчка. Он вздохнул и убрал с лица руку лежащего рядом Киркленда, впрочем, тут же скользнувшую ниже и обнявшую его за талию. Фред открыл глаза и пристально посмотрел на спящего рядом Артура.       Да, он может мечтать о чем угодно, его фантазии могут найти выход в его снах, но в этом мире Альфред принадлежит одному-единственному человеку. И этот человек не Боннефуа. Джонс покорно обнял старшенького и прижался к нему.       А за окном, как и в его сне, шел дождь, стуча по крыше особняка и прозрачными каплями стекая по стеклам. И где-то далеко спал тот, кому на самом деле принадлежало сердце Джонса. Кто знает, может, у него во Франции сейчас тоже идет дождь…