Our present

Падалеки подхватил меня на руки и стал кружить. Он был счастлив, как ребенок, получивший долгожданный подарок. Поставив меня на пол, парень начал целовать все мое лицо: лоб, щеки, скулы, даже глаза были покрыты горячими радостными поцелуями. Джаред улыбался во все тридцать два зуба, смотря на меня искрящимися от восторга зелеными глазами. Казалось, его ликованию не было предела. А я… По-видимому мой мозг не до конца осознавал только что прозвучавшую новость. Я стояла как вкопанная, была словно тряпичная кукла в руках веселого великана, не знающая, как реагировать. Только сердце стучало, будто заведенное. Безусловно, ребенок от любимого и любящего человека — самое прекрасное, что может случиться с женщиной. Но готова ли я? Готовы ли МЫ к этому?.. Это явно шло вразрез с моими представлениями и планами. Я рассчитывала как минимум для начала переехать к нему. Закончить университет, найти работу. После переезда, до свадьбы, я бы принимала противозачаточные, чтобы не лишать Джареда всех прелестей секса, и не предохраняться другими способами, вроде презерватива или ППА. А после заключения брака можно было бы перестать пить таблетки, только тайно, чтоб можно было сделать приятный сюрприз. А тут сюрприз получился для меня. И я не уверена, что рада такой неожиданности… Это так странно. Почему меня не одолела необузданная, неконтролируемая радость? Если Падалеки так счастлив, значит, он хочет этого ребенка и не собирается меня бросать. Неужели он готов стать папочкой? Неужели не готова я? Я ведь принимала значительное участие в воспитании своих младших, и довольно многое знаю. Наверное, одного опыта мало. Может как раз потому, что я нанянчилась с братом и сестрой я еще не хочу своего ребенка? Или все же хочу? В любом случае, назад пути уже нет. Точнее, выход-то есть, но судя по реакции, Джаред не простил бы мне аборта. Да и я не смогу так поступить с маленькой частичкой НАС. — Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь? Тошнит? Кружится голова? — заволновался парень, видимо, заметив мое состояние. Задумавшись, я практически перестала реагировать хоть на какие-то действия, и просто стояла со стеклянным взглядом, смотря в никуда. Голос Джареда вернул меня из недр мыслей обратно в реальность. — А? Что? Нет, все хорошо. Просто это… очень неожиданно. Я всегда думала, что это я сообщу такую новость парню, а не наоборот, — часто заморгав, отбрехалась я. — Да, я тоже так думал. Но, мы же часть «Сверхъестественное», у нас все по-особенному! Нужно заказать шампанское, — Падалеки поднял трубку служебного телефона, но в следующую секунду опомнился, — а, тебе же нельзя теперь алкоголь. Ты хочешь чего-нибудь? Все, что угодно! Я сделаю, схожу, привезу, закажу, куплю все и везде! — он буквально светился изнутри и был готов свернуть горы. Понимание того, как Джар счастлив, немного приподняло мне настроение, и мрачные мысли начали светлеть. «Помоги мне разобраться с моими мыслями», — пронеслось в голове, но вместо этого я кинула короткое «Нет, спасибо, ничего». — Ох, погоди, я сейчас же позвоню Дженсену! Думаю, он тоже будет очень рад за нас. Ты не хочешь позвонить маме? — Падалеки не находил себе места, постоянно ходил по комнате в хаотичном порядке, суетился. Его переполняла нескончаемая энергия, и он освещал своим ярким светом всю комнату. Шатен набрал номер и поставил звонок на громкую связь. После двух гудков, раздался голос Дженсена с громкой музыкой на фоне. Точно, они же в каком-то кафе пьют пиво с командой. Джаред тоже должен был быть там, но, думаю, сейчас он ни капли не жалеет, что остался со мной. — Алло. Привет, Джаред. Ты все-таки решил к нам присоединиться? — Привет, дружище! Ты просто не представляешь, у меня замечательные новости! — столько эмоций на его лице я не видела, наверно, с тех времен, как чуть не покончила с собой в той несчастной ванне. Благо, на этот раз эмоции имеют абсолютно противоположную направленность. — Стой, стой, погоди. Сейчас я выйду в тихое место. Музыка действительно стала затихать и, наконец, совсем прекратилась. — Что за новость? С Амелией ведь все хорошо? — Друг, все просто прекрасно! Амелия, моя малышка Мэл, она… она беременна! — зеленые глаза заблестели. Ох, неужели он собрался плакать… — Что? Ты серьезно? Боже, я поздравляю тебя от всей души, братишка! Она хорошо себя чувствует? Я сейчас приеду, ничего? Кажется, Дженс был рад не меньше, чем Джаред. — Да-да, конечно приезжай, с ней все хорошо. Захвати шампанское, мы будем праздновать! Черт, мне уже становится неудобно от того, что я не могу разделить их радости. Почему мне в голову лезут только «практичные» мысли: как тяжело быть беременной, как больно рожать и как хлопотно растить ребенка? Боже, а какая же это ответственность! А вдруг я не справлюсь, не буду хорошей мамой? Кстати, нужно же позвонить маме. Она должна одна из первых узнать эту новость. Оставляю Джареда наедине с его радостью и ухожу в соседнюю комнату для совершения важного звонка. Давненько меня так не трясло от волнения! Это, наверное, самое важное событие в моей жизни, а мне приходится сообщать о нем по телефону! Именно маме я бы очень хотела сообщить об этом лично, посмотреть на ее реакцию, прижаться к ней покрепче и рассказать обо все своих страхах и сомнениях. Уверена, она бы развеяла их в мгновение ока. Точно, вот так я и сделаю — я съезжу к ним. Семья всегда будет рада меня видеть, тем более что я с хорошими вестями. Правда, эта умная мысль пришла ко мне уже после третьего гудка, бросать трубку было бесполезно. — Привет, солнце моё! — раздается в трубке родной голос, наполненный теплотой и любовью. Толи это был очередной скачок гормонов, толи моя сентиментальность дала о себе знать, но на глазах сразу же выступили слезы, а к горлу подступил ком. Чтобы не подавать виду, пришлось глубоко вдохнуть через нос, прочистить горло и только после этого говорить. — Привет, мамуль! Как ваши дела? — Все хорошо, зайка. У тебя что-то случилось? Черт, неужели я так плохо скрываюсь? Или и вправду материнское сердце не обманешь? — Да нет, мам, ничего, с чего ты взяла. Просто хотела поговорить с тобой, сказать, что в скором времени навещу вас, — быстро смахиваю соленые капли с глаз и настраиваюсь на другой разговор, отстраняясь от мыслей о беременности. — О, это прекрасная новость! А что, у Джареда заканчивается тур? — на фоне слышно, как мама что-то жарит. Я почти почувствовала запах ее чудесных котлет. — Не факт, что я приеду с Джаредом, мам… — У вас точно все хорошо? Вы не поссорились? Расскажи мне все, я поддержу тебя в любой ситуации, — «я знаю, мам, я знаю». — Нет, все хорошо, не беспокойся. Просто соскучилась по вам. Как там Ник, Энжи? Что папа делает? — Детки учатся, правда из-под палки. Недавно опять вызывали к директору, Ник снова подрался с тем задирой. Как я поняла, мальчишка начал дразнить Ника, а ты же знаешь, что он такой же эмоциональный, как и я, его долго упрашивать не надо. Ну, в общем, у того синяк под глазом, а у Ника губа расшиблена. Еще пару минут мы разговаривали на отвлеченные темы, а я старалась не пускать мысли о маленьком чуде внутри меня в свою голову, хоть и получалось довольно плохо. Затем я услышала, как хлопнула дверь и поняла, что, скорее всего, это примчался Дженс. Именно примчался, потому что не прошло и десяти минут, а он уже здесь. Приходится заканчивать разговор с одним из самых важных людей в моей жизни, чтобы она случайно не услышала восторженных криков и поздравлений от Эклза. Да может это даже и к лучшему, ибо моя нетерпеливость могла в любой момент прорвать плотину и вывалить радостную новость на маму, словно снежный ком посреди лета. — Малышка Мэл! — как я и предполагала, Дженсен ворвался в комнату с громким криком. — Хотя теперь ты не самая маленькая в этой комнате, — он подошел ко мне и указал на живот. — Поздравляю тебя от всей души! Можно подержаться? — аккуратно спросил парень. — Боже, да он же наверно не больше фасолинки сейчас! — усмехнувшись, ответила я. — Но он там есть. А может и она… — гордо заявил Джаред, войдя в комнату вслед за другом. — Да, и он уже развивается. Прямо сейчас там делятся тысячи клеток, чтоб слепить из частей двух разных людей нового человека, так похожего на каждого из вас и одновременно абсолютно иного. Это ли не чудо? — поддержал Эклз. Черт, это самое настоящее чудо. Это часть меня, часть Джареда. Кое-что по-настоящему объединяющее нас. Точнее, кое-кто. Кажется, эта мысль стала последней каплей в моей чаше, и она лопнула. Слезы полились градом по щекам, а я не могла сдержать рыдания. Джеи подскочили ко мне, тут же начав расспросы о том, что случилось. А я… я просто не могу им объяснить. Я сама не понимаю, почему узнав такую великолепную новость, я не скачу от счастья, пробивая пол гостиничного номера. Почему я не могу избавиться от ощущения, что я к этому не готова, что я не справлюсь, что что-то пойдет не так? Джаред обнимает меня, пытается успокоить, понять что произошло, что они сказали или сделали не так. Он усаживает меня на стул, я закрываю лицо руками и сгибаюсь пополам, положив грудь на колени. Истерика все никак не отпускает. Дженсен решил сходить за стаканом воды, и это было чертовски правильно. Однако теперь мю голову атаковали другие вопросы: как объяснить парням, что со мной? Надеюсь, они смогут сами скинуть все на всплеск гормонов или что-то в этом роде. Выпив почти весь стакан, я почувствовала значительное облегчение. Дыхание все еще было тяжелым, но приступы плача больше не преследовали. Парни просто молча сидели передо мной на корточках, ожидая, когда я начну говорить. Они осознавали, что пока я сама не буду понимать, что готова вымолвить хоть словечко без очередной волны истерики, спрашивать что-либо бесполезно. Молчание заполнило комнату всего на минуту и уже начало давить на меня. Создалось ощущение, что я должна начать объясняться. — Простите, я не знаю, что на меня нашло. Просто это все так неожиданно и чересчур… эмоционально, — наконец смогла выдавить я. — Брось, все хорошо. Мы понимаем, что это нелегко осознать так резко. Надо было дать тебе время на раздумья, а не бросаться сообщать об этом всему миру, — Джаред взял меня за руку. — Просто я был так рад, что не смог сдержаться и… — Не надо, — прервала я своего любимого. Черт, теперь он чувствует себя виноватым в моих слезах. — Это не из-за тебя. Я же не могу запретить тебе радоваться, тем более, когда есть веский повод, — я раскрыла его ладонь и положила себе на живот. Кажется, у него снова заблестели глаза, а на лице появилась прекрасная улыбка. От этого у меня и самой уголки губ поползли вверх, а в душе будто загорелся огонек. — Что ж, кажется, твои гормоны решили дать нам проср… кхм, поволноваться. Малыш сразу показывает, кто будет главным в доме, когда он появится на свет. Мы все засмеялись и направились обратно в комнату. Я сказала Джареду, что намереваюсь съездить домой, чтобы все рассказать родным. Он поддержал меня, но настоял на том, чтобы ехать со мной. Хороший знак, ведь если он даже в такой малозначительный момент хочет быть рядом со мной, бросив свои конвенции, это что-то да значит. Да и я не особенно сопротивлялась — лучше уж (да и безопаснее) ехать на машине с любимым человеком, чем в автобусе с кучей незнакомых людей. Долго сидеть с парнями я не смогла, поэтому, пожелав обоим спокойной ночи, отправилась в спальню. От пережитого за весь день я отключилась, едва моя голова коснулась подушки. «Я знаю, все будет хорошо…» — я снова слышу мамин голос. Он такой заботливый, наполненный нежностью, надеждой и… такой обессиленный. Я не вижу ее, но понимаю, что она где-то рядом. Я чувствую, как ее теплая сухая рука сжимает мои пальцы. Однако я не могу ответить ей тем же. Я просто не управляю своим телом, не чувствую, что могу сделать хоть что-то. Это бессилие вызывает мгновенную панику. Я направляю всю свою энергию, все мысли, чтобы приказать руке двинуться. Хотя бы пальцу. «Я вижу, как ты стараешься… Я верю, что у тебя все получится. Мы ждем тебя, родная! Не волнуйся, я уверена — все будет хорошо…» Я не могу понять, что происходит. Почему я не могу открыть глаза? Почему не могу пошевелить хоть частицей своего тела, хоть ресничкой? И, черт возьми, как же мне проснуться?! Говорят, что ты просыпаешься, когда умираешь во сне. Но что делать, если ты просто заперт в своем сознании? Ты даже не можешь причинить себе вред или просто ущипнуть себя. Это сравнимо с пыткой. Пыткой, которую тебе устроило твое собственное тело и мозг. Последний рывок перед окончательным отчаянием. Давай же, шевелись! «Ты же знаешь, что мы никогда не бросим тебя, правда? Мы будем бороться вместе с тобой и за тебя. Я так скучаю по тебе, солнышко…» — мамин голос переходит на плач. Она тихо всхлипывает, сжимая мою руку сильнее. Боже, я так хочу до нее дотронуться! Мамочка, я здесь, я с тобой, не плачь, пожалуйста!.. «Господи!.. Ник, зови доктора! Готова поклясться, она двинула пальцами! Я чувствую тебя, милая. Все будет хорошо. Доктор!..» — ее голос стал отдаляться, а по внутренней стороне руки прокатился холодок. Спустя какое-то время моей щеки коснулись чьи-то мягкие губы. Я бы могла подумать, что это мама, если бы не чудовищный перегар, который заставил меня просто подскочить с кровати и побежать в уборную. Тошнить было практически нечем, так как после объявления неожиданной новости я съела всего пару печений и запила все это травяным чаем. Желудок выплескивал только отвратительную кислую массу, от которой становилось только хуже. Джаред забежал за мной, и, к моему великому сожалению, у меня не было даже возможности его выгнать. Приступы накатывали снова и снова, давая лишь небольшой промежуток для пары вдохов, пока совсем не опустошили меня. Частое тяжелое дыхание и сердцебиение заставили мое тело биться мелкой дрожью. Боже, давно я не ощущала такого ужасного состояния. Закрыв крышку унитаза, я села на нее и согнулась пополам, боясь выпрямляться. — Прости, я не хотела бы, чтобы ты это видел, — я снова осознала, что Джаред был здесь все это время и видел, как меня буквально выворачивает в водосток. Из-за этого стало не только плохо физически, но и жутко стыдно. — Нет, это ты меня прости. Мне не нужно было столько пить, или нужно было лечь на диване. Я же знал, что ты сейчас можешь остро среагировать на резкие запахи, но не смог удержаться. Ты лежала сначала такая милая, будто маленький хрупкий ангелок. А потом стала морщиться, сжимать простынь в руке с такой силой, будто тебе снился самый ужасный сон. И я подумал, что если ты почувствуешь мое присутствие, то поборешь все кошмары на свете. И поцеловал… Извини, — он подошел и, боясь, взял меня за руку. — Да, ты прав, мне снился кошмар, — я попыталась вспомнить, что в нем было, но в голову ничего не лезло. Это такое странное чувство — я помню, что снился дурной сон, помню, что мне было страшно и плохо, но не помню, что именно происходило. Ничегошеньки. — Монстры? Привидения? Клоуны? — на последнем предположении парень усмехнулся, и я вслед за ним. — Давай не будем об этом. Сейчас я хочу только прополоскать рот и прижаться к тебе в кровати. — Ты уверена, что мне стоит к тебе приближаться с таким набором ароматов? — настороженно спросил Джар. — Уверена. Ты мое самое лучшее лекарство от всех недугов. Утром меня разбудил запах вкусной еды. Кажется, пахло какой-то выпечкой, яичницей или омлетом и овсянкой. Признаться, это пробуждение было намного приятнее, нежели предыдущее. Желудок забурчал, напоминая, что несколько часов назад он полностью опустошился и теперь жаждет наполниться той вкуснятиной, которая издает такие чудесные ароматы. Кого ты обманываешь, дружок? Уверена, я сейчас «поклюю» немного из каждой тарелки, и ты уже начнешь протестовать от того, что наелся. Резко вставать с кровати я не решилась. Мне и так хватало проблем с чертовой ВСД, а тут еще пузожитель показывает свой характер, периодически роняя мамочку в обморок. Мамочку… хм, звучит неплохо. Особенно, учитывая, кого он будет звать папочкой. При мысли о маленьком чуде, которое будет сидеть на руках у большого серьезного мужчины, которое будет заставлять улыбаться последнего, дурачиться с ним, играть и просто делать счастливым, мои губы растянулись в улыбке. Я положила руку на живот и поняла, что все это будет в ближайшем времени. Счастье совсем близко, а я так его боялась… Джаред аккуратно, пытаясь не скрипеть дверью, заглянул в комнату. На его лице также появилась улыбка, как только он увидел довольную меня, держащуюся за собственный живот. — Эй, привет, красавица, — почти шепотом сказал парень, входя в спальню, будто тут еще кто-то спит. — Как ты себя чувствуешь? — Прекрасно. Только очень хочу кушать, — ответила я, надув губки. — Немудрено, в тебе же не осталось ни крошки пищи после ночного похода в ванную. Я заказал все виды завтраков, которые есть в меню. Не знал, чего именно ты захочешь, — он подошел ко мне, присел рядом с кроватью на корточки, и взял меня за свободную руку. — У нас ведь все будет хорошо? — спросила я, зная, что он ответит, но так желая это услышать именно от него. — Конечно, все будет хорошо, — повторил Джар. Он чуть приподнялся, поцеловал меня, подхватил на руки и понес в гостиную. Завтрак был великолепным! Практически шведский стол только для нас двоих. — Слушай, как думаешь, когда это произошло? — спросил Падалеки, откусывая бутерброд с сыром. — Не знаю, по всей видимости, когда ты лежал в больнице. Похоже, твой организм, напуганный тем, что ты чуть не отдал концы, решил быстро восстановить баланс вселенной и продолжить твой род. К тому же, это был единственный раз за последнее время, когда мы не предохранялись, — я сидела напротив зеленоглазого красавца с голым торсом, уплетала овсяную кашу со свежими фруктами, а в голове всплывали воспоминания тех событий. — Умный организм, — гордо произнес парень, дважды погладив себя по торсу. — Ну, а ты сама ничего не почувствовала? Когда произошло оплодотворение, например? — Вот мужчины! Вы думаете, женщины явно ощущают поведение каждой своей клетки? — ответила я, усмехнувшись. — Ты же не чувствуешь, как у тебя там образовывается новый головастик? Вот именно. К тому же, я бы не была так удивлена, если бы чувствовала что-то неладное. — Логично. Ладно, главное, что это случилось. Теперь нужно встать на учет в больнице, правильно? Я знаю, что в Ванкувере есть довольно хороший роддом. — Да, но об этом позже. Сейчас надо в первую очередь рассказать все родителям. Кстати, рассказать надо всем родителям, как думаешь? Мне нужно познакомиться с твоими родителями… — неуверенно пролепетала я, вспомнив, что так и не знакома с его семьей. — Давай будем проходить испытания по мере возрастания, хорошо? — замешкался Джаред и пододвинул ко мне тарелку с омлетом. — Кушай, тебе нужно плотно поесть перед отъездом. Его поведение меня слегка насторожило, но я решила отсрочить возвращение к этому разговору. После завтрака к нам наведался Дженсен, пожелал нам легкой дороги и наказал мне ни в коем случае не волноваться. До Эдмонда ехать чуть больше двадцати часов, но Джаред почему-то решил отправиться именно на автомобиле, сославшись на то, что полет может плохо сказаться на моем самочувствии, и обещав, что будет останавливаться столько раз, сколько мне будет нужно. Мы были в дороге уже примерно часов пять, когда я решила позвонить маме и предупредить, что мы выехали. Она была безумно рада узнать, что я приеду с Джаредом и ей нетерпелось услышать, каков же повод столь внезапного визита. Наверняка она надеялась, что мы едем рассказать о помолвке или вообще свадьбе, везем приглашения и все в таком духе, но задавать мне вопрос напрямую она не решилась. Очень разумный поступок, потому как чем больше она интересовалась, тем больше меня раздирало желание поведать радостную новость здесь и сейчас.  — Мы все ждем тебя, родная! Возвращайся к нам поскорее, — сказала она напоследок, прежде чем связь прервалась. Меня снова замутило, перед глазами все заплыло и начинало темнеть. Я зажмурилась и мотнула головой в надежде, что все пройдет. — Что с тобой? Тебе опять плохо? — Джар сразу же заволновался и начал снижать скорость, останавливаясь на обочине. — Не так чтобы очень, но думаю, нам стоит остановиться где-нибудь и перекусить. К тому же, я уже устала сидеть, кровь, видимо, отлила к ногам, нужно размяться, — ответила я, немного придя в чувства. Ближайшая забегаловка была в пятнадцати минутах от нас, но так как Падалеки ехал чуть ли не с минимальной скоростью, мы ехали все полчаса. Заведение стояло на отшибе, ближайшее, что можно было увидеть рядом — дорога и большое мощное дерево. Кафе называлось «У Клэр», а женщина за барной стойкой, по-видимому, была его хозяйкой. Она выглядела немного потрепано, чуть волнистые волосы цвета скошенного сена были собраны в небрежный пучок. На ней была немного растянутая майка болотного цвета с логотипом какой-то неизвестной мне рок-группы. Когда мы вошли, женщина протирала бокалы один за другим. Казалось, она занималась этим просто от нечего делать, потому что кроме нас в помещении не было ни души. Интересно, как ей не страшно находиться здесь одной? — Добрый день! — Джаред поздоровался сразу же, как мы вошли. — Драсти, — сухо ответила дама за стойкой. По ее безразличному взгляду на Падалеки можно было понять, что она, скорее всего, всю свою жизнь посвятила работе здесь, и повидала уже не один десяток посетителей, причем не всегда таких вежливых, как Джар. Плюс, тот факт, что она его не узнала, наводит на мысль, что даже если телевизор над ее головой и включается, то больше для гостей, чем для нее самой. — Можно нам… — Джаред пробежался глазами по вывеске над стойкой и, не найдя там ничего более-менее полезного для нас, решил, что может тут есть хоть что-то вкусное, пусть и вредное, — два бургера. — Стив! — женщина крикнула на все заведение, чем немного меня напугала. Из проема сзади блондинки появился огромный мужчина. Он был действительно очень внушительных размеров, причем как в высоту, так и в ширину. Повар был лысоват, а на его большом животе, по-видимому, из-за постоянного питания бургерами и заливания всего этого местным пивом, висел усыпанный жирными пятнами фартук. — Что?! — ответил он, будто она отвлекла его от важного дела. — Сделай два бургера, хватит чесать свою жирную задницу! — также на повышенных тонах продолжила женщина, несмотря на то, что собеседник был в двух шагах от нее. — Сейчас кто-то договорится, и будет делать эти чертовы бургеры сама! — мужчина развернулся и ушел обратно на кухню. — Пиво? — теперь уже женщина обращалась к нам. — Нет, спасибо, — ответил Падалеки. — С вас два семьдесят, заказ будет готов через пять минут, — сказала она заученную и избитую донельзя фразу и, забрав деньги у Джареда, снова принялась протирать стаканы. Мы с Джа переглянулись и поняли, что придерживаемся примерно одного мнения — это не лучшее место для перекуса. Что ж, надеюсь, хоть еда у них более-менее. В закусочной мы пробыли около часа и, отведав, как мне показалось, не самые свежие, хоть и довольно вкусные, бургеры, поехали дальше. Солнце уже начало движение к горизонту, и Джар решил, что нужно искать место для ночлега. На этот раз останавливаться в первой попавшейся ночлежке он не был намерен, поэтому я могла любоваться закатом до того самого момента, пока золотой диск не скрылся за полосой горизонта. После мы ехали еще пару часов, так что на улице совсем стемнело. Ничего достойного по пути так и не попадалось, поэтому парень пообещал, что согласится на остановку в следующем же мотеле. В дороге мы сперва делились какими-то событиями, которые произошли совсем недавно. Он рассказывал, как проходила та конвенция, на которую я не смогла попасть, я — как прошла сессия. Потом разговор дошел уже до более сокровенных вещей. Не знаю зачем, но я рассказала ему историю с Алексом на моем выпускном. Поначалу он был не очень рад тому, с каким благоговением я вспоминаю то, что произошло кучу лет назад, особенно учитывая, что я втайне проводила с Дюбом время за его спиной. Но после слов: «Конечно, теперь-то я понимаю, что эти чувства — ничто, по сравнению с тем, что я испытываю к тебе сейчас», Падалеки заметно расслабился и даже заулыбался. Через пару минут молчания вдалеке я увидела яркий свет. Кажется, это было какое-то высокое хорошо освещенное здание, наверняка мотель. — О, наконец-то что-то подходящее! Остановимся там? — спросила я, поворачиваясь к Джареду. — Ты уверена, что хочешь туда? — сухо ответил парень вопросом на вопрос, не взглянув на меня даже мельком. — А почему нет? Если у них есть деньги на то, чтобы оплачивать счета для освещения такого масштаба, то и на приличное обслуживание можно надеяться. Падалеки ничего не ответил. Его словно подменили на двойника-робота. Он просто вел машину, не выражая каких-либо эмоций и не отклоняясь от взятого курса. Меня это немного насторожила, но я подумала, что он просто устал и ему нужен сон. Яркое пятно все приближалось, но очертания здания все не были видны. Было похоже, что кто-то направил огромный прожектор прямо на нас. Я удивилась, как Джар мог вести машину в таких условиях, не сбавляя скорости. Мне на телефон пришло СМС, и я потянулась в сумку, стоящую на заднем сидении, чтоб достать его. Сообщение было от мамы. Все, что я успела прочитать: «Милая, мы очень тебя ждем! Возвращайся к нам…», а остальной текст был скрыт. Внезапно машину повело из стороны в сторону, телефон выскользнул у меня из рук и упал куда-то в темноту. Джаред сидел как ни в чем не бывало и только бешено крутил руль, возвращая машину в колею. — Что это было? — громко спрашиваю я, испуганная происшествием. — Небольшие препятствия, — все в том же бесчувственном тоне отвечает водитель. — Что с тобой? Ты обиделся из-за чего-то? — я чуть толкаю его в плечо, но в ответ получаю лишь молчание. Машину снова начинает трясти, как при турбулентности в самолете, и я хватаюсь за ручку на двери. В глаза все сильнее бьет яркий белый свет, второй рукой я пытаюсь закрыться от него, но у меня плохо выходит из-за качки. — Да что вообще происходит, черт возьми? — не выдерживаю я в пред истеричном состоянии. — Возвращение не всегда дается легко. Иногда встречаются определенные препятствия. Я совсем ничего не понимаю… У меня периодически начинает перекрывать дыхание. Я будто не могу наполнить воздухом легкие до конца. Я вдыхаю все глубже и глубже, сильнее некуда, но кислорода все равно не хватает. От чертового света я не могу открыть глаз, отчего начинаю теряться в пространстве. Я уже не понимаю, где я, стою я, сижу или лежу. Руки будто онемели и я абсолютно ничего не чувствую. Уши заложило, так что слышать тоже не представляется возможным. Это состояние в разы хуже обморока. Будто все мои чувства разом сговорились и отказались работать. Ждать пока это все кончится невыносимо. Господи, только бы не потерять ребенка от волнения! Как бы я не сомневалась, терять его или как-то навредить ему я не хочу… Он ведь ни в чем не виноват. Препятствия… Возвращение… Почему это слово слишком часто стало появляться в моей жизни? И о чем вообще говорил Джаред? Чувство беспомощности доводит до предела. Я пытаюсь крикнуть Джареду, но не слышу даже собственного голоса. Кажется, мозг вот-вот лопнет от происходящего, и он принимает единственное правильное решение в данной ситуации — отключиться. *** Первое, что я слышу при пробуждении — противный писк аппарата в такт сердцебиению. Черт, кажется я в больнице. Затем сквозь пелену начинает пробиваться белый холодный свет, который неприятно режет глаза даже через веки. Я двигаю глазными яблоками, но это довольно болезненно, будто глаза совсем высохли, и в них нет ни капли жидкости. Рефлекторно пытаюсь поднять руку, однако движение дается трудно. Я будто совсем обессилила. — Родная? — наконец хоть что-то приятное с момента пробуждения — мамин голос. — Доктор! Позовите доктора! Она очнулась! — это звучало, как мне показалось, слишком громко для моих неподготовленных барабанных перепонок. Она подняла такую шумиху… Сколько же я была без сознания? Хотя зная маму, она так реагировала бы и если бы я была «в отключке» всего пару часов. Я пытаюсь открыть глаза, но свет сильно этому противодействует. Говорить тоже не вариант — горло полностью пересохло, так что получается издавать только жуткий хрип. Пока сил хватает только на то, чтобы пошевелить пальцем, не больше. — Тихо, тихо, солнышко, сейчас подойдет доктор, — на руке я почувствовала родное тепло, кажется, мама взяла меня за руку. Господи, как же хочется ответить ей, но не получается. Мышцы не то чтобы не слушаются, они просто не в силах выполнять мои команды. — Миссис Колтон, что произошло? — новый голос принадлежал мужчине, по-видимому, это и есть врач. — Она очнулась! Я же говорила, что это произойдет! Я чувствовала! Материнское сердце не обманешь! — в этих фразах было столько радости и облегчения, сколько я не слышала еще никогда. Что ж, похоже, я сильно ее напугала своим «отсутствием». — Мисс, вы слышите меня? — кажется, теперь мужчина обращается ко мне. Как же мне подать ему знак? Вдруг свет перед глазами пропал, и им стало значительно легче. Я предприняла еще одну попытку двинуть веками, на этот раз более удачную. Теперь передо мной расплывчатый силуэт, по которому мне тяжело разобрать даже возраст человека. Врач чуть помог мне приоткрыть веки и капнул в глаза какой-то раствор. Поначалу я зажмурилась насколько хватило сил, однако пару секунд спустя мне стало гораздо легче. — Мисс, Вы помните, как Вас зовут? Разомкнуть губы было чуть трудней, но я справилась и с этим. Напрягать голосовые связки я пока не решилась, поэтому лишь прошептала свое имя и то очень невнятно. — Уже хорошо. Пусть она немного оклемается, я приду через полчаса, возьмем пару анализов. Прошу, не нужно сильно напрягать ее. Ей нужен покой. — Хорошо, — смиренно отвечает мама, и я слышу отдаляющиеся шаги доктора. Чуть повернув голову я смогла увидеть силуэт мамы. Это было также приятно, как почувствовать ее теплую ладонь на моей руке. Ее присутствие будто придавало мне сил, давало стимул для борьбы. — Господи, родная, как же я счастлива, что ты снова с нами. Я молилась об этом моменте каждый день! Я так люблю тебя, зайка! — она снова приблизилась к моей койке и присела на что-то рядом. Я кое-как смогла выразить подобие улыбки на лице. Мама чуть всхлипывает. Так, стоп, а что случилось? Почему я в таком плачевном состоянии? Ничего не помню… Не могу даже воспроизвести в памяти то, что видела последним. Как будто до пробуждения была пустота. Долгая, темная, поглощающая все происходящее. Ладно, вернусь к этому позже. Сейчас нужно пытаться развить все чувства один за другим. Начнем, пожалуй, с голоса, ведь когда придет доктор, мне нужно будет ответить хотя бы на несколько вопросов. К тому же, может мама поможет мне вспомнить, как я сюда попала. К приходу врача я уж могла издавать членораздельные звуки, хоть и не очень громко. Мама не отходила от меня ни на шаг, помогая мне разговорами и поддержкой. Теперь я видела более отчетливо, и даже смогла понять, что мой врач — мужчина лет тридцати, плюс-минус два года. Естественно, он был в белоснежном распахнутом халате, с довольно короткими темными волосами, планшетом в руках, и почему-то сразу вызвал у меня доверие. — Мисс, Вы помните, какой сейчас год? — спросил он, вбирая в шприц мою кровь. — Восьмой, кажется? — неуверенно ответила я, вспомнив, какой новый год отмечала последним. Мама немного насторожилась. — А что Вы помните последним? Какое событие предшествовало Вашему пробуждению? — не отступал мужчина, пытаясь воззвать к моей памяти. «Черт, это я у вас хотела бы узнать», — проносится в голове, а сразу за ним всплывает гул тысячи голосов. Все разговаривают друг с другом, но ничего конкретного не разобрать. Затем секундная тишина и сменяющий ее громкий крик, с женскими визгами и свистом. Радостная толпа… Конвенция! — Конвенция «Сверхъестественного», — говорю я, пытаясь выговорить это тяжелое на данный момент словосочетание. — Что? Вы понимаете, о чем она? — брюнет обратился к моей маме, и она радостно кивнула. — Да, незадолго до… — она запнулась, — происшествия она ходила на конвенцию своего любимого сериала. — Замечательно, что в ее жизни произошло что-то столь яркое, от чего она может отталкиваться. Ваша задача помочь ей восполнить в случае чего все пробелы, восстановить, скажем так, кусочки паззла до полной картинки. Но, вы должны только помогать, а не заставлять вспоминать насильно. Все придет, со временем. После этих слов мужчина удалился, прихватив с собой пробирку с кровью. Мама снова присела рядом со мной, взяла меня за руку и в очередной раз облегченно вздохнула. Она смотрела на меня так, будто видела впервые. Я начала понемногу спрашивать, что произошло со мной, что я оказалась в таком состоянии, однако мама не очень-то хотела отвечать. Она постоянно переводила тему, уводила разговор в другую сторону, а то и вообще уходила, якобы чтобы принести мне воды или еще чего. Но я не намерена сдаваться. Общение, к сожалению, отнимало силы, и через некоторое время мне захотелось погрузиться обратно в сон. Напоследок я предприняла еще одну попытку разобраться в произошедшем, и после еще одной неудачной попытки мамы свести эту тему на «нет», решила настоять на своем. — Мам, пожалуйста, — длинные фразы пока мне не давались, поэтому приходилось подбирать слова и говорить как можно короче и яснее. — Я хочу знать. — Ну, хорошо… — с большой неохотой поддалась мама. — Только обещай мне, что после этого ты отдохнешь? — я лишь кивнула в ответ. — В общем… Я и сама доподлинно не знаю, что произошло. Со слов других в моей голове сложилась такая картина: после конвенции ты пригласила девушку, с которой познакомилась там же, к себе переночевать. Ее зовут Корнелия, может, это поможет тебе что-то вспомнить. На следующий день ты пошла провожать ее на автобус. Был уже вечер, когда ты возвращалась домой… С каждым предложением ей было все труднее говорить, кажется, к ее горлу подступал ком, и она была готова вот-вот заплакать, но держалась. — По-видимому, к тебе пристал какой-то ненормальный маньяк и пытался тебя изнасиловать, — на ее глазах уже проступили слезинки. — Затем за тебя заступился тот парень, Бен. Он помешал тебя изнасиловать, но тот ублюдок отбросил тебя так, что ты ударилась головой. Слишком сильно ударилась… — на этом ее выдержке пришел конец, и она громко всхлипнула, задыхаясь от слез. — Боже, родная моя, как же мне жаль, что меня не было рядом!.. Я отпустила тебя в этот Чикаго, совсем одну! Возможно, будь рядом твоя семья, этого и не случилось бы. Я взяла маму за руку и попыталась успокоить. Расспрашивать еще о чем-то было бесполезно: собеседница слишком расчувствовалась, я слишком устала. Нам обеим нужен отдых. Поэтому я и заметить не успела, как провалилась в сон. «Цыпочка, не хочешь развлечься?..» «Не ори, идиотка! Жизнь надоела?!» «Эй ты, отстань от девушки!..» «Отпусти её, я сказал!.. Ты настолько слабый и беспомощный, что можешь нападать только на слабый пол?..» «Как твоя голова? Не болит? Не кружится?» Фразы двух разных мужских голосов всплывали в голове одна за другой, будто выстраиваясь и восстанавливая хронологию событий. Они будто звучали где-то на фоне, где-то далеко от меня, так, что доносилось только эхо. Но это были лишь голоса, ни одного лица в сознании так и не всплывало. «Я так рада, что с тобой все в порядке! Почему у тебя выключен телефон?» Теперь женский голос, который я слышала раньше, но не могу назвать очень знакомым. Наверно, это девушка с конвенции, о которой рассказывала мама. «Могло случиться что угодно, а тебя заботилась моя репутация?! … Ты обычная фанатка…» «У тебя был единственный шанс, а ты его потеряла!..» «Это ты! Все из-за тебя!.. Ты меня предала!.. А теперь выметайся! Не хочу видеть тебя!» «Потому что люблю!.. Я люблю тебя, Амелия» Джаред… это его голос! — Джаред! — я резко просыпаюсь, вскакивая на кровати, не представляя, откуда взялись на это силы. — Я все вспомнила! Где Джаред?!