* * *
Праздник на лугу у старого дерева был в самом разгаре. Музыканты, сменяя друг друга на подмостках в тени его кроны, едва успевали выпить и закусить, — не знающая удержу в танцах и веселье молодёжь без конца требовала всё новых и новых песен. Торговцы, раскинувшие свои цветные палатки вдоль забора старого яблоневого сада, наперебой нахваливали свои товары и довольно перемигивались — покупателей на сладости, пирожки, закуски и хмельные напитки хватало и без лишних призывов. Столы под деревом никогда не пустовали, а те, кому не хватило за ними места, старались рассесться на мягкой траве в тени холма усадьбы Бэггинсов, чтобы поскорее подкрепиться и снова присоединиться к всеобщему веселью. — Эй! Э-э-эй! Сюда! Я здесь! — Винтерблум запрыгала на тропинке, вьющейся вдоль межи праздничной поляны, и замахала руками, привлекая внимание подруг, выбирающихся из толпы у палатки со сладостями. — Вон она, бежим, — рыжеволосая ладная девушка в ярко-зелёном платье, очень подходящем к цвету её глаз, ткнула локтем в бок невысокую светловолосую подружку, прижимающую к груди кувшин с напитком. — Скорее, а то через час начнутся выступления ширрифов. Я не хочу пропустить! Звякнув кружками, зажатыми в одной руке, и взмахнув корзинкой с припасами, она припустила к подруге, призывно размахивающей руками. Ещё пару раз подпрыгнув и убедившись, что девушки её заметили, Винтерблум подхватила свою корзинку с угощениями и поспешила за пределы праздничного луга, ловко обходя веселящуюся молодёжь. Спустившись в небольшую низину за тропинкой, она остановилась и оглянулась, поджидая подруг. — К пруду? — переспросила Фобс, пыхтя от быстрого бега и пытаясь сдуть падающий на глаза светлый локон. Руки её по-прежнему крепко сжимали пузатый кувшинчик, а ступать она старалась мягко и осторожно, опасаясь расплескать содержимое. — Ага, — закивала Винтерблум и ухватилась за ручку корзинки, висящей на локте подруги. — Давай, помогу. Освободившись от лишней ноши, Фобс ловко сбежала вниз с пригорка и юркнула за поросший камышами склон, где начиналась небольшая запруда, тянущаяся почти до самой мельницы. Прудом эта широкая лужа называлась скорее по недоразумению, да из желания не отстать от Приречья, где в подобных садках разводили рыбу. Здесь же рыбы водилось мало, глубина даже весной редко доходила до пояса взрослому хоббиту, а мутная вода и илистое дно не располагали к купанию. Но гусям нравилось. А в те зимы, когда неглубокая заводь замерзала, здесь резвилась вся окрестная детвора. — Можно было пойти к амбару, — проворчала рыжеволосая хоббитянка, звеня кружками, — он ближе. — Она оглянулась на скрывшийся позади луг, прислушалась к доносящимся с праздника звукам и поспешила вслед за подругами, перепрыгивая через камни, подсыпанные для верности у склона. — Не волнуйся, успеем, — утешила её Винтерблум, зная причину нетерпения Басгорн. — Мне сказал Бонно Тигфилд, что ширрифы появятся только через три часа. Да и мы услышим их рог отсюда. Успеем. Ещё и отдохнуть успеем. Удобно устроившись на старых подмостях и разложив принесённые припасы, девушки на некоторое время полностью занялись лишь угощениями, наслаждаясь вкусной едой, яблочным сидром из кувшинчика Фобс и тишиной. Наконец Винтерблум, облизав липкие пальцы, испачканные капнувшим с булочки мёдом, бросила на подруг хитрый взгляд. — Давай, Фобс, рассказывай, — обратилась она к светловолосой подружке и ткнула её локтем в бок. — О чём? — быстро переспросила та, пытаясь скрыть удивление и замешательство. — О том, почему ты бродишь такая задумчивая. — Удовлетворённо вздохнув, Винтерблум откинулась назад, опираясь на руки, и уставилась на подругу выжидающим взглядом. Басгорн отложила недоеденный кекс и тоже заинтересованно взглянула на растерянную подружку. — Я всегда такая, — попробовала та отделаться от их внимания. — Всегда, да не всегда... — покачала головой Басгорн. — Блум права. Рассказывай, давай. — А может, ты влюби-и-илась? — насмешливо протянула Винтерблум, глядя на залившуюся краской подругу. — А то я ведь вижу, что ты сегодня весь день отвечаешь невпопад и даже наступила на ногу Тэду Стоксу. Басгорн, едва не поперхнувшись сидром, во все глаза уставилась на Фобс: — И кто же он? — Никто, прекратите! — возмущённо воскликнула девушка, смущаясь, тем не менее, всё сильнее. Даже кончики ушей запылали. — Я не влюбилась! И дело вовсе не в этом! — Тогда в чём же? — настойчиво гнула своё Винтерблум. Немного помолчав и стрельнув взглядом на притихших подружек, Фобс не выдержала: — Ладно, слушайте. Она огляделась по сторонам, словно опасаясь чужих ушей, и поёрзала на месте, собираясь с духом. — Я видела эльфов! — выпалила она. Винтерблум и Басгорн переглянулись. — Ну и что? — удивлённо хлопнула глазами Блум. — Говорят, что они часто бродят по Зелёным полям в Северном уделе. Особенно весной и осенью. И я слышала, что племянник старого Бильбо с ними знается. Она вскочила на ноги, раскинула руки и закружилась, танцуя и напевая слышанную где-то песенку: ...Они уходят на Запад К далёкому морю, Где белые птицы Их манят крылом. Уходят, уходят В морские просторы, И ветер уносит Их песни с собой... — Где? — переспросила Басгорн, вспоминая будоражащие детское воображение сказки старого Бильбо Бэггинса, частенько наведывающегося в булочную родителей в былые времена. — Здесь, в Шире, у поселений, а не на глухих окраинах, причём дважды! И последний раз совсем недавно! И совсем не весной и не осенью! И они никуда не уходили! — торжествующе закончила Фобс, с удовольствием наблюдая, как Блум остановилась, и как вытянулось от удивления её лицо. — А где? Где ты их видела? — наперебой затормошили её подруги. — Рассказывай, давай! Ну же! — Прошлой зимой, уже после ярмарки, отец поехал в Лонгботтом за табаком, — начала свой рассказ Фобс, пощипывая кекс, выковыривая изюминки и наслаждаясь вниманием подруг, ловивших каждое её слово. — Я упросила его взять меня с собой, чтобы побывать у вас в Тукборо, — она кивнула в сторону Винтерблум. — Отец обещал завезти меня к вам, а потом забрать на обратном пути. Мы поехали через паром, а в Стоке у старого Боффина взяли повозку. Но когда мы ехали через Зеленые холмы, наша повозка сломалась недалеко от Вудхолла, а проезжавший мимо Лонго подобрал нас и подвёз прямо к своим в Лонгботтом. Так я и не попала к тебе... — Ну а эльфы? — перебила её Басгорн. — Эльфов ты где видела? — Ну подожди, я же рассказываю! — возмутилась хоббитянка и обиженно надула губки. — Подожди, Бани, — пихнула её Винтерблум, — рассказывай, Фобс, рассказывай. — Мы гостили там неделю, — продолжила Фобс, смилостивившись над изнывающими от нетерпения подругами. — А Тоби и Сэм Лонгботтомы взяли меня однажды с собой в лес, когда шли проверять лисьи норы. И вот, когда мы возвращались уже домой из лесу, я и заприметила эльфов! Внимательные слушательницы удивлённо выдохнули. — Да-да-да, — затараторила хоббитянка, которой явно льстило и радовало такое внимание к рассказу, — прямо у Южной дороги. И прямо днём. Их было двое — оба высокие и быстрые. Они заметили нас и ушли в лес. Там дорога прямо рядом к нему подходит, и они исчезли быстрее, чем я их рассмотрела. — А может быть, это и не эльфы вовсе были? — насмешливо кинула Басгорн. — Может быть, это были люди? Я слышала, что они часто бывают в Южном уделе. Им табак тоже нравится. — Нет, это были не люди, — упорно стояла на своём Фобс. — Я видела людей, они частенько приезжают на торги. И они не такие высокие. И не такие ловкие. И уж, конечно, у них не такие волосы, походки и голоса. — А что они говорили? — спросила Винтерблум. — Не знаю, — вздохнула рассказчица, — они непонятно говорили между собой. А потом, когда нас заметили, один из них крикнул что-то другому, и они исчезли. Я даже думала, что мне померещилось. Но Сэм и Тоби сказали, что нет. И что они тоже их иногда встречают. И что иногда с ними бродят какие-то люди — то ли разбойники, то ли бродяги. Но ведь эльфы не бывают бродягами? — она на мгновение замолчала, вопросительно глядя на задумчивых подруг, и продолжила уже увереннее: — И разбойниками они не бывают. Помните, что рассказывал Бильбо? Басгорн и Винтерблум дружно закивали. — А второй раз? Когда ты ещё их видела? — глаза Винтерблум возбуждённо блестели, а Басгорн сидела, чуть приоткрыв рот от удивления. Виданное ли дело — эльфы в Шире?! И не ночью, под звёздами, когда все порядочные хоббиты спят, а среди белого дня, да ещё и в странной компании... Правду говорят, видно, знающие. Не к добру развелось на дорогах столько чужаков. И не зря жалуются ширрифы на непомерную работу... — А второ-о-ой раз... — протянула Фобс и резко выпалила: — Во второй раз я видела их по дороге сюда! — Куда сюда? — опешили её подруги. — Сюда, на праздник! — с торжеством заявила девушка и, выдержав паузу, закончила: — Вчера, когда мы снова ехали через Зелёные холмы. В повисшей после этих слов тишине было слышно лишь стрекотание кузнечиков и шлепанье гусей на пруду. Девушки переглянулись, не зная верить этим словам или нет. — А тебе не померещилось? — осторожно поинтересовалась Винтерблум. — Нет. Они стояли под деревом, рядом. Но далековато от дороги, я не рассмотрела их. А потом один из них засмеялся и кивнул в сторону дороги. А второй тронул первого за руку, и они снова исчезли, за деревом, — отпив сидра, девушка прилегла на расстеленном одеяле и подперла голову рукой, насмешливо глядя на подруг. — Вот так вот. Тут есть о чём задуматься. А вы говорите «влюбилась»... — с укором бросила она. Из-за пригорка, со стороны праздничного луга, долетел звонкий звук рога, но Басгорн, так жаждущая полюбоваться на выступления стражей границ, даже не пошевелилась, продолжая сидеть на краю помоста, свесив ноги в воду. — Хотела бы я тоже на них посмотреть, хоть разочек... Хоть краем глаза, — вздохнула она, с сожалением качая головой. — Помните, — обернулась девушка к подругам, — ходили всегда слухи, что старый Бильбо Бэггинс и его племянник знается с эльфами и встречается с ними в Зелёных полях? Фобс и Блум кивнули. Эти истории были известны всем, а уж обитателям Захолмья, где прошло детство девушек, и подавно. — Я ни разу никого там не видела, хотя всегда хотела. И даже дважды сидела у Бандобрасова луга по ночам, когда, как говорят, они там появляются, — Басгорн тихонько вздохнула. — Как раз тогда, весной, когда матушка уезжала в Баджфорд с заказами. И потом еще раз, позапрошлой осенью, перед заморозками. Она замолчала, лениво болтая ногами в тёплой воде. — Вот вам, Тукам, вечно неймётся, — фыркнула Фобс, откидываясь на спину и закидывая за голову руки, любуясь полупрозрачными облачками в лазурном небе. — А вам, Хайсэндам, всегда везёт, — парировала Басгорн. — А давайте наведаемся в Зелёные холмы? Предложение Винтерблум было настолько неожиданным, что Басгорн чуть не свалилась в воду, а Фобс даже приподнялась, недоверчиво уставившись на подругу круглыми синими глазищами. — То есть как так, «наведаемся»? — Вот так вот. Пойдём и посмотрим. Фобс покажет место, где она видела эльфов, а мы поищем следы. — Следы? — насмешливо фыркнула Фобс, снова откидываясь на одеяло. — Ты хочешь найти следы эльфов? Да они будут стоять у тебя за спиной, а ты их и не заметишь! Ты что, забыла старые сказки? — Ну и что? — оживилась Басгорн, возбуждённо блеснув глазами. — Причём тут сказки? Если ты и правда их видела, то мы можем и найти. Хоть бы и следы... — Тоже мне, великая охотница выискалась, — продолжала сыпать насмешками Фобс. — Два раза сходила с Боффинами в лес и уже следы собралась искать... — Не два раза, и не только с Боффинами, — не унималась Басгорн. — И вообще, если хочешь знать, мне на Йоль Бакфред лук обещал сделать. — Она покраснела при упоминании имени Бакфреда Банса, молодого ширрифа из Лонг Клива в Северном уделе, часто захаживающего в Брокенборинг «по делам». Фоб стрельнула на подругу взглядом, но, прежде чем новые насмешки слетели с её губ, вмешалась Винтерблум. — Что толку спорить? Я предлагаю пойти и посмотреть. Хоть бы и завтра! Девушки отставили споры и примолкли, задумавшись. — Я пойду, — Басгорн встала и решительно взглянула на Винтерблум. — Что ты предлагаешь? Такой решительный поворот снова озадачил Фобс, которой совсем не хотелось идти бесцельно шататься по глухим холмам, когда здесь, в центре Шира, веселье било ключом, а Буно Боффин обещал к вечеру сюрприз... — Э-э-эй! Постойте! Это как же вы собираетесь уйти? — воскликнула она, вскакивая от неожиданности. — Я скажу матушке, что хочу погостить у Туков, — пожала плечами Басгорн, а Винтерблум радостно просияла. — Отсюда до Смиалов недалеко. Она согласится, а через две недели поедет на мельницу за мукой и заберёт меня в Хоббитоне. — Ты хочешь обмануть? — изумлённо выдохнула Фобс, округлив глаза. — Никто никого обманывать не будет, — запротестовала Винтерблум, а Басгорн сначала пристыжено замолчала, а потом отрицательно замотала головой. — Мы и вправду пойдём в Тукборо. Но на день-два позже... Басгорн благодарно улыбнулась ей, а Фобс недоверчиво покосилась, по-прежнему не пылая желанием участвовать во всём этом. — Мы пойдём в Холмы завтра, к обеду. Все будут ещё отсыпаться после праздника, да и веселье ещё не закончилось, никто завтра никуда не будет разъезжаться. Ты, Бани, предупредишь мать сегодня. Вечером и ночью мы соберём в дорогу припасы, а завтра днём пойдём потихоньку. К вечеру мы будем уже в Зелёных холмах, а ведь всем известно, что эльфы бродят по ночам. Во-о-от... — выдохнула Винтерблум, переводя дух. Она тараторила быстро и уверенно, словно этот план давно и долго ею обдумывался, а не родился в сумасбродной голове несколько минут назад. — Мы погуляем по холмам и поищем следы. Ночи сейчас тёплые, светлые и короткие, а к утру пойдём в Тукборо. К возвращению всех домой будем уже в Смиалах. — А праздник? — неуверенно пискнула Фобс. — А мы ещё сегодня всю ночь успеем навеселиться. И потом, это будет незабываемо весело и ничуть не хуже праздника! Вдруг мы всё же увидим эльфов? Последнюю фразу она могла и не говорить, Басгорн и без того готова была кинуться в приключение без оглядки. Но Фобс не оставляла робкие попытки возразить: — А вдруг мы ничего не найдём, только зря потеряем время и пропустим всё веселье. А потом ждать аж до осени, когда наступит праздник урожая. А если твои родичи не согласятся? Или нас не отпустят... — Слушай, Фобс, ты говоришь как бабуля Тук! — раздражённо бросила Басгорн, обернувшись. — Послушай хоть себя! «А если вдруг дождь, а если я промокну, а если ты простудишься...» — Скривившись, она зачмокала губами и залепетала, умело повторяя двоюродную бабушку по материнской линии, живущую в Брокенборинге. Винтерблум покатилась со смеху, затем тоже скривила личико и зашамкала: — Каждая добропорядочная девушка должна уметь приготовить такое тесто, чтобы не стыдно было накормить пирогами соседей. А этот рогалик даже курам показывать нельзя. Теперь уже Басгорн громко расхохоталась, и даже Фобс фыркнула. — Ну что? Идём? — отбросила шутки Винтерблум. — Я иду! — воскликнула Басгорн и вскочила, отряхивая платье. Две пары глаз выжидающе уставились на Фобс. Та вздохнула, раздумывая, и с сожалением кинула взгляд на длинную тень, наползающую от пригорка с тропкой. — А то как же, куда я вас отпущу одних... — проворчала она, тоже делая попытку изобразить бабулю. Звонкий дружный смех вспугнул даже подплывшего слишком близко гуся. Возмущённо загоготав, он забил крыльями по воде, забрызгав девушек. Хохоча и отряхиваясь, они с визгом бросились врассыпную, наспех похватав оставшиеся припасы и оберегая новые яркие платья от разлетающихся во все стороны капель.* * *
— Далеко ещё? — переспросила Басгорн, перелезая через поваленное дерево и протягивая Фобс руку, чтобы помочь перебраться. — Мы ещё даже до Стокской дороги не дошли, а ты уже в третий раз это спрашиваешь. Надо было сидеть в Хоббитоне и никуда не лезть, — буркнула та, поправляя висящую за спиной котомку с припасами. Несмотря на согласие пуститься в это приключение, она очень настороженно отнеслась к казавшейся безумной идее. И сейчас, похоже, все её опасения оправдывались. Вечерело. Солнце уже не припекало, медленно скатываясь к горизонту в пышную пену розоватых облаков. Один лесистый холм сменялся другим, а неширокая, петляющая в холмах дорога всё не появлялась. — Может быть, мы заблудились? — обернулась к подругам Басгорн. Она хуже всех знала эти места и, положившись на подруг, всё чаще и чаще стала сомневаться в правильности выбранного направления. Свернув на юг с Западного тракта у Камня Трёх Уделов, девушки углубились в редколесье и затерялись среди холмов, собираясь выйти к дороге на Сток. Но вот уже почти три часа они бродили по становящемуся всё темнее и гуще лесу, а дороги всё не было. И даже Винтерблум, хорошо знавшая окрестности Тукборо и часто бывавшая даже в Пинкапе, стала неуверенно оглядываться по сторонам. — Это ведь ты собиралась искать следы, — съязвила Фобс, изо всех сил не желавшая признаваться даже самой себе, что уже не очень хорошо помнит, за каким из деревьев ей примерещился Дивный народ. — Только я думала, что ты доведешь нас хотя бы до дороги, — не осталась в долгу Басгорн. — Вообще-то вокруг лес. И ты можешь начать свои поиски уже прямо сейча-а-а-а... — громкий треск и хруст заглушили её слова. Басгорн и Винтерблум кинулись к исчезнувшей за склоном оврага подруге. — Фобс! Фо-о-ообс! Ты где? Что случилось? — наперебой закричали они, свесившись над поросшим кустами обрывом. — Я здесь! — отозвался снизу сердитый голос. — И я дальше никуда отсюда не пойду! До утра с места не тронусь! — Погоди! Мы сейчас спустимся! — крикнула Винтерблум, подхватила подол платья и начала ловко спускаться вниз, придерживаясь за ветки кустов. Басгорн лишь пожала плечами, поправила поудобнее лямку мешка на плече и полезла следом. Ей было проще на обрывистом склоне, — выходя из Хоббитона на поиски приключений, она натянула старые поношенные штаны, в которых ездила с Боффинами на охоту, и короткую тунику, не стесняющую движений. Светловолосая хоббитянка сидела на камне у воды, сердито сверкая глазами и рассматривая разорванный рукав платья. Винтерблум остановилась рядом и задумчиво уставилась на небольшой ручеёк, протекающий на дне оврага. — Кажется, я знаю, где мы сейчас, — пробормотала она. — В лесу мы, — буркнула Фобс, затягивая обрывком рукава ссадину на колене. — Ты как, идти можешь? — Басгорн заботливо потянулась было к подруге, но та лишь отмахнулась. — Могу. Но не пойду! Пока не наступит утро. Не хватало ещё шею здесь сломать. — Я знаю, где мы! — громче заявила Винтерблум, и уверенные нотки в её голосе мигом погасили готовый разгореться спор. Взглянув на притихших подруг, она продолжила: — Этот ручей — Ширбум. Если мы пойдём по его течению, мы выйдем к Пинкапу. А там уж тётушка Фло и её муж мигом доставят нас в Тукборо. После этих слов словно какая-то пелена спала с глаз девушек, и лес перестал быть мрачным, тёмным и незнакомым. В конце концов, они ведь в самом сердце Шира! И если даже просто идти только на юг или только на север, то из этого леса уже через несколько часов можно выйти на знакомую дорогу. Девушки повеселели, переглянулись, и Фобс понуро опустила голову: — Простите, это я виновата... Я пропустила дорогу. Не знаю, что со мной сталось... — Не переживай, — засмеялась Винтерблум. — Приключение всё равно удалось! Давайте поужинаем, отдохнём и пойдём вниз по ручью. Это предложение ни у кого не вызвало возражений. И спустя час все трое удовлетворённо откинулись на траву, рассматривая подмигивающие среди листвы звёзды и вполне примирившись со своим положением. Тёплая летняя ночь пахла фиалками, ручей весело звенел, убегая по каменному руслу, у корней дуба возился в норе заяц, а мягкая трава манила прилечь и поспать. — Ой, нет! Нет-нет-нет! — запротестовала Винтерблум, вскакивая и стряхивая сытную дремоту. — Давайте хотя бы выберемся из оврага. К утру выпадет роса, и мы тут совсем промокнем. Вздохнув, девушки поднялись, упаковали вещи и, подталкивая и помогая друг другу, стали взбираться назад на обрыв, рассчитывая провести остаток ночи в корнях возвышающегося над ручьём дерева. Всё лучше, чем в сырой низине. — Смотрите! — внезапно воскликнула Басгорн, первой выбравшаяся наверх. Взглянув в указанном ею направлении, все тут же заметили лёгкие отсветы яркого костра, скрытого колючими зарослями, тянущимися вдоль оврага. Переглянувшись и заулыбавшись, они, не сговариваясь, поспешили на гостеприимный огонёк, в глубине души всё же немного робея и пытаясь придумать благовидный предлог для объяснения своего появления в глухом лесу посреди ночи. Но объясняться не пришлось. Выпутавшись из колючей ежевики вслед за Винтерблум, Басгорн и Фобс внезапно остановились, налетев на замершую у края поляны подругу. — О! Ну надо же, ещё две! — выкрикнул хриплый голос, и ему ответил раскатистый смех ещё нескольких голосов. Выскочившие на свет девушки удивлённо заморгали, рассматривая вольготно рассевшихся на поляне у костра людей. Четверо здоровенных мужчин в неопрятных грязных рубахах, хохоча и прихлёбывая из пущенной по кругу бутыли, ожидали дожаривающихся над огнём кроликов. И при этом развлекались метанием ножей в несчастное старое дерево, ставшее похожим на ощенившегося ежа. — Проходите, проходите, милые, — приторно-сладко забормотал нетрезвый голос за спиной девушек, и к костру вышел пятый человек. — Присаживайтесь, дорогие гости, — подхватил один из сидящих у костра. Засмеявшись, он подвинулся в сторону и похлопал по траве рядом с собой, открыв в ухмылке щербатые кривые зубы под неровными рыжеватыми усами. — А что, парни, удачный денёк сегодня выдался! — продолжал он хохотать под одобрительными взглядами остальных. — Гости-то, и правда, дорогие будут. — Как думаете, сколько? — негромко переспросил один из людей, скользя оценивающим взглядом по испачканной, местами порванной, но добротной и красиво вышитой одежде девушек. Когда его взгляд хищно блеснул, остановившись на украшавшей шею Винтерблум подвеске в виде цветка, подаренной дядюшкой Паладином на позапрошлый Йоль, девушка испуганно попятилась. И наткнулась на оцепеневших от страха подруг. — Как думаете, — загоготал щербатый, обращаясь к хоббитянкам, — сколько ваши семьи заплатят за то, чтобы увидеть вас снова? Не дожидаясь больше ничего, девушки с визгом бросились назад в заросли, оббегая с двух сторон стоящего у края поляны человека. Но Винтерблум не повезло. Вытянув длинную руку, разбойник ловко ухватил рукав её платья, и резко дёрнул к себе. Вскрикнув и споткнувшись, девушка упала. Выступающий из земли корень больно ударил в висок, и в нахлынувшей пустоте она уже не услышала ни испуганные крики подруг, ни хриплые выкрики разбойников.* * *
С трудом разлепив веки, Винтерблум приподнялась на локте и попыталась сесть, сквозь боль в голове удивлённо оглядываясь по сторонам. Она лежала на каком-то плаще в мягкой траве, прикрытая широкой полой того же огромного плаща. Подруг не было ни видно, ни слышно. Где-то справа мерцал в темноте слабый огонёк костра, тщательно скрытый от посторонних глаз и время от времени пропадающий из поля зрения за высокой широкоплечей фигурой. «Разбойники!» — мелькнула паническая мысль, возвращая к событиям на поляне. Скинув прикрывающий ноги плащ, Винтерблум попыталась тихо уползти подальше от сидящего у костра мужчины, что-то помешивающего в небольшом котелке. Но первое же её движение заставило человека вскинуть голову, словно ночная тьма не была помехой для его глаз. — А, очнулась, наконец-то! — воскликнул он, поднимаясь со своего места от костра и приближаясь к девушке. Когда его тень угрожающе нависла над сжавшейся от страха Винтерблум, та набрала в грудь побольше воздуха и пронзительно закричала, будя эхо, казалось, на самых дальних тропинках леса. Мужчина вздрогнул и отшатнулся, словно сам испугался её воплей, и выставил перед собой руки. — Тише ты, тише! — заговорил он, отмахиваясь. — Не кричи ты так! Я не сделаю тебе ничего плохого. Внезапно огонь за его спиной вспыхнул сильнее, осветив всю поляну, и Винтерблум резко замолчала, глядя на подруг, сонно моргающих из-под ещё одного плаща, расстеленного по другую сторону костра у соседнего дерева. — Ты кто? И где мы? — испуганно пискнула она, рассматривая незнакомую поляну, высокого темноволосого человека в потрёпанной одежде, лежащий у костра длинный меч в старых ножнах и сложенные под деревом вещи. — Меня зовут Хеледор, — произнёс мужчина, вежливо склоняя голову в приветствии и прикладывая к груди руку. — Я выслеживал разбойников от самого Сарнского брода, скрывшихся на Южной дороге. И волей случая настиг их в этом лесу. Недоверчиво глядя на человека, Винтерблум не могла не заметить, что его внешность, несмотря на неопрятный вид и ношенную одежду, совсем не походит на тех разбойников с поляны. У Хеледора были благородные черты лица и учтивые манеры, а серые глаза сверкали — словно у сказочных героев из историй Бильбо — не алчностью и жадностью, а добротой. — Поискали, называется, эльфов... — пробормотала девушка, виновато глядя на подруг и протягивая руку к раскалывающейся от боли голове. Ощупав повязку, она перевела взгляд на Хеледора и спросила: — А как мы здесь оказались? Я помню только, как мы попытались убежать от разбойников... — Разбойники вас больше не потревожат, — раздался чей-то музыкальный и волнующий голос, и из темноты выступили ещё две тени. Широко распахнув глаза, Винтерблум едва не завизжала снова — но на этот раз уже от восторга и изумления. К костру из леса вышли два эльфа! Самых настоящих эльфа, точь-в-точь, как в старых сказках: высокие, стройные, с длинными блестящими волосами и звонкими певучими голосами. Они приблизились к Хеледору, и Винтерблум с удивлением поняла, что только один из эльфов — мужчина. Вторым воином в походной одежде, увешанным оружием, оказалась женщина: поразительно красивая, золотоволосая, ясноглазая и юная на вид, она вполне могла бы быть, наверное, повидавшей уже не одно тысячелетие. Кто их знает, этих Дивных? По их облику, неподвластному времени, не понять возраст, как и рассказывал старый Бильбо. С трудом оторвав взгляд от прекрасных эльфов, Блум украдкой взглянула на подруг. Фобс сидела, сияя и торжествуя, а Басгорн, воплотившая давние мечты, улыбалась во весь рот и, казалось, даже забывала дышать. — Нам жаль, что вы столкнулись с этими негодяями, — произнесла эльфийка, опускаясь на траву рядом с Винтерблум и внимательно рассматривая перевязанный лоб девушки. Протянув руку, она осторожно коснулась повязки, невесомо скользнув пальцами к виску, и боль, пульсирующая в голове у хоббитянки, немного отступила. — Поспи, дитя, — прошептала Дивная. Винтерблум хотела было запротестовать. Она уже давно не «дитя». Но под взглядом пронзительно-зелёных глаз хотелось лишь лечь и уснуть, отринув тревоги, страхи и волнения. Рядом с эльфийкой присел второй эльф — темноволосый и могучий, словно бы излучающий какую-то скрытую силу. Он также коснулся пальцами виска Винтерблум, и боль окончательно отступила, растворившись в радости и восторге. На мгновение Винтерблум в бурном воображении нарисовала картину завтрашнего дня — они придут в Пинкап и расскажут всем о своём приключении. Тётушка Фло будет охать, переглядываясь с мужем, таращиться круглыми глазами и хвататься за щёки пухлыми ладошками. А потом позовёт своих кузенов и ещё родичей со стороны мужа. И они снова будут всё пересказывать — и про разбойников, и про лес, и про эльфов. Но ведь никто не поверит! Как рассказать о том, что в центре Шира их спасли эльфы? «Никак. Не нужно об этом рассказывать», — коснулась сознания девушки чужая мысль. Блум удивлённо взглянула на эльфа, а он ответил: — Мы проводим вас завтра в Тукборо. Не стоит волновать ваших родичей. — Но об одежде вам всё же придётся позаботиться самим, — добавила эльфийка с полуулыбкой. — У нас нет сейчас для вас подходящих нарядов взамен испорченных. И уже засыпая, счастливая Винтерблум старалась изо всех сил сохранить в памяти поляну, освещённую неверными сполохами костра, и две высокие фигуры, усевшиеся у огня с Хеледором и затеявшие непонятный разговор. Утром они ещё раз, уже при свете яркого солнца, увидели Дивных. Двое, темноволосый эльф и золотоволосая эльфийка, поговорив о чём-то на своём наречии с Хеледором, скрылись внезапно среди деревьев, словно растаяв в утреннем тумане, поднимающемся от журчащего в овраге ручья. Хеледор подобрал вещи, сложенные у корней дуба, закинул на плечо лук, дождался девушек, растерянно и неуверенно собирающих свои пожитки. Затем затолкал в одну из опустевших котомок огромные плащи, сослужившие хорошую службу хоббитянкам этой ночью, и взмахом руки позвал девушек за собой, углубляясь в непроходимые, лишь на первый взгляд, дебри леса. Когда они добрались до владений Туков, а вдали замаячили зелёные кровли Великих Смиалов под огромным холмом, солнце стояло уже высоко и даже собиралось клониться к западу. Хеледор остановился у кромки редколесья, очевидно, опасаясь попасться на глаза фермерам или работникам, случайно оказавшимся в усадьбе или на поле в этот всё ещё праздничный день. Передав Винтерблум котомку с вещами, он улыбнулся на прощанье, помахал рукой и отступил в лес. А затем исчез, почти как и скрывшиеся с глаз до этого эльфы. Блум взглянула на подруг. На круглом личике Фобс застыло грустное выражение. Бани стояла напряжённая, упрямо вглядываясь в пронизанный тенями и солнцем лес. И ни один листок или стебелёк не желал указать растерянным девушкам, случилась ли с ними взаправду эта необыкновенная встреча. И не было ли всё это лишь игрой воображения после падения в овраг и испуга за подругу... Поразмышляв ещё некоторое время и так и не найдя ответа, Винтерблум ощупала голову, на которой не было никакой повязки, кинула мимолётный взгляд на разорванный рукав Фобс и не самые опрятные одежды Басгорн. Потом вздохнула, повернулась к дому и уверенно зашагала к перекинутому над пересохшим ручьём мостику у западного входа в усадьбу. — Давайте лучше поспешим, — бросила она через плечо подругам. — И давайте лучше не будем никому рассказывать о том, что с нами приключилось, — добавила она, вспоминая ночной разговор. — Давайте, — со вздохом повторила за ней Басгорн. — Я клянусь, что никому ничего не скажу про вчерашний день. Но вот как хотите, но мне сейчас кажется, что это ещё не конец. — А мы так и не спросили, как их зовут, — печально прошептала Фобс. — Я… мне кажется, что это именно их я видела прошлые разы. — Тогда вот что я вам скажу, — воспряла духом Винтерблум и подмигнула подружкам. — Я просто уверена, что это не последняя наша встреча… Они переглянулись, неуверенно заулыбались друг другу и поспешили к усадьбе, чтобы успеть скрыть от, возможно, вернувшихся раньше времени обитателей Смиал последствия своего приключения...