красные маки.

День был в самом разгаре и небольшой городок, который являлся столицей Братства, утопал в солнечном свете. Ночью прошёл дождь, поэтому было свежо, но солнце уже успело осушить кое-где почву. Именно в одном из таких мест, на покрывалах во дворе Дома Братства, сидело примерно двадцать парней в возрасте от пяти до десяти лет, все в тёмно-бежевой форме, и внимательно слушали своего учителя. Тот выглядел лет на двадцать, стоял в тёмных одеждах возле большого колодца, что находился в центре двора, и вёл урок. Во лбу у него золотился перевёрнутый полумесяц, смотрящий концами вверх. У всех учеников на лбу были чёрные контуры таких же полумесяцев. - Сегодня у нас тема, которую вы все знаете. Мы поговорим о Братстве и Сестре, - проговорил учитель Кёнсу. – Кто мне расскажет о Сестре? Вверх сразу взметнулась худенькая ручонка шестилетнего мальчишки. Учитель улыбнулся. - Бэкхён, - кивнул он ему. - Сестра, или Мать для простых людей, создала этот мир, Она заботится о нас. Она наше божество, - проговорил Бэкхён. - Всё верно, - кивнул учитель. – Как вы знаете, Сестра раз в десять лет выбирает среди младенцев себе братьев, обозначая их контурами полумесяцев как у вас, ведь второе имя Сестры - Луна. Когда они немного подрастают, детей отдают к нам, в Братство. - Учитель Кёнсу, - перебивает парня курчавый восьмилетний мальчик, - а родители могут не захотеть отдать детей в Братство? Или же парни потом могут уйти из Братства? - Хороший вопрос, Чанёль, - улыбается учитель, он совсем не был зол на то, что его перебили. – Дело в том, что Сестра владеет даром предвиденья, и знает, кого выбирать себе в братья, знает, чьё это будущее. За всю историю никто ещё не ушёл из Братства. - А девочек Она тоже позначает? – снова спросил Чанёль. У него, как всегда, было много вопросов. - Да, тоже. Кстати, недалеко от нас есть монастырь Сестринства. - Учитель, а где Чонин? - Чонин… Кёнсу ожидал от Чанёля очередного вопроса по теме, поэтому, услышав другое, немного растерялся. Осмотрев своих учеников и даже пересчитав их, парень понял, что Чонина, и правда, нет среди них. - Где же он? – пробормотал учитель. – Чанёль, найди его, - попросил он, понимая, что уйти искать самому и бросить остальных учеников без присмотра он не может. - Хорошо, - энергичный Чанёль сразу вскочил с места и побежал на поиски. - Только сам не потеряйся, - крикнул ему вслед Кёнсу и продолжил вести урок. Чонин нашёлся за Домом Братсва, в саду, где он стоял на коленях и рвал цветы. Его бежевые штаны игабакама, руки и кое-где курточка уже были в грязи, что ещё не высохла после дождя, а рядом лежал букет декоративных красных маков. - Чонин! – позвал мальчика Чанёль, подбегая ближе. – Что ты делаешь? – с интересом спросил он. Младший неуверенно посмотрел на того, будто размышляя, стоит ли ему доверять Чанёлю или нет. Спустя несколько секунд он всё же нехотя ответил: - Рву цветы для учителя Кёнсу. - Но зачем? – полюбопытствовал Пак. Он вечно задавал обо всём вопросы, учитель Сухо даже называл его «мальчик-вопрос». Чонин замялся. Он не хотел говорить старшему правды, но, будучи маленьким мальчиком, выросшим среди честных людей, правдивой лжи он так и не придумал. Поэтому пришлось поделиться своим маленьким секретом. - Потому что он мне нравится, - мальчик немного покраснел, но в глаза Чанёля смотрел уверенно, собираясь стойко выстоять насмешки. Но их не последовало. Старший мальчишка только жевал губу и, нахмурившись, смотрел на клумбу. В его голове явно шёл мыслительный процесс, сопоставляющий то, что ему сказали и то, что он знает. Наконец, спустя полминуты, когда Чонин раскрыл рот, желая что-то сказать, Чанёль быстро наклонился, сорвал два цветка и побежал в сторону проведения урока. - Эй, ты куда? – испуганно воскликнул Чонин, подхватил свои маки и поспешил вслед за Паком. Когда он завернул за угол, то от увиденного у него защипало глаза – Чанёль протягивал учителю одинокий цветочек, а тот с улыбкой принимал его. Пока Ким боролся с подступающими слезами, старший повернулся к остальным ученикам. Без слов он подошёл к Бэкхёну и протянул цветок. Толпа загудела словно улей. - Тили-тили тесто, жених и невеста, - начал какой-то мальчик и все быстро подхватили: - Тили-тили тесто, жених и невеста. Тихий Бэкхён сначала посмотрел своими большими глазами на ребят, затем быстро на Чанёля, развернулся и сорвался с места. Старший же остался стоять в ступоре, ведь в глазах Бёна он увидел слёзы. На сердце у маленького мальчика вдруг стало тяжело и грустно. Он повернулся к зачинщику песни и вдарил ему в глаз, но сразу же испуганно обернулся на учителя Кёнсу, о котором совсем забыл. Но того рядом не было, поэтому Чанёль набросился на паренька и продолжил потасовку. А учитель Кёнсу тем временем уже был возле грязного с ног до головы Чонина. Тот, спрятав лицо в сгибе локтя, ревел во всю глотку. - Чонин, - подскочил обеспокоенный юноша. – Чонин, что такое? Почему ты плачешь? И где ты был? Вся твоя одежда в грязи. Пока учитель пытался хоть немного очистить курточку от подсохшей грязи, мальчик выставил вперёд руку с небольшим, но красивым букетом красных маков. - Что такое? – не понял Кёнсу, переводя взгляд с цветов на всё ещё ревущего Чонина. - Я первым хотел подарить вам, - едва разборчиво сквозь слёзы произнёс мальчик. – Но Чанёль… Он опередил меня. Так не честно, это я хотел. - Ну-ну, не плачь, - ласково проговорил учитель и забрал цветы. – Я приму их. Ты доволен? Плач Чонина стал тише. Он выглянул из-за локтя и увидел улыбающегося Кёнсу. От этого мальчик стал счастливее. Шмыгнув покрасневшим носом, он кивнул и убрал руку от лица. - Вот и славно, - выдохнул учитель, а затем немного посуровел (если выражение его лица вообще может быть суровым). – Ты прогулял урок. Мы говорили о Сестре и Братстве. - Но я знаю эту тему, - выпалил Чонин. Он и правда знал всё, что можно, об этом. - Правда? – удивился Кёнсу. Чонин был тем учеником, что хотя и слушают учителей, но при этом мало что запоминают. – Тогда расскажи мне о Посвящении и я прощу тебе твой прогул. - Есть два вида посвящений, - быстро начал мальчик, сейчас больше походя на всезнающего Бэкхёна, чем на себя. – Посвящение в Серебряных Братьев самое частое. Братья в возрасте примерно двадцати лет посвящают себя служению Сестре и помощи людям. Они становятся либо целителями, либо хранителями. Сестра в день посвящения приходит к ним в обрядовый сон и целует в луну на лбу, отчего та становится серебряной, - Чонин на секунду перевёл дух и продолжил. – Ещё есть Посвящение в Золотых Братьев. Оно бывает очень редко. В обрядовый сон впадает не только тот, кто проходит посвящение, но ещё и сопровождающий его Золотой Брат. Там, во сне, они встречаются с Сестрой, которая решает, достоин ли парень такой чести или нет. Если Она всё же решит, что он достоин, то кроме золотого цвета луны, брат приобретает и долголетие. Для его тела и разума десять лет будут как один. Вот и всё. - Молодец, - улыбнулся Кёнсу, не скрывая удивления в своём голосе, ведь шестилетний мальчик использовал в своём лексиконе книжные слова, значение которых точно знал. – Я тебя прощаю, - на этих словах Чонин просиял. – Но это не значит, что ты можешь прогуливать уроки, - добавил учитель строже. - Конечно, учитель Кёнсу, - радостно кивнул мальчик. Юноша улыбнулся. - Ладно, а теперь иди к классу, - сказал он, поднимаясь с карачек и прижимая небольшой букет к себе. Чонин сразу же сорвался с места, чтобы присоединиться к остальным ученикам, но, сделав пару шагов, застыл. - Что такое? – спросил Кёнсу, увидев замешательство мальчика, и обернулся. – Ох, Сестра родная, - воскликнул он. На покрывале возле колодца дрались двое, окружённые полукругом из учащихся. – Чанёль, Сухён, немедленно прекратите, - прокричал учитель и устремился к ним. Чонин, наблюдая за разнимающем драчунов Кёнсу, о чём-то думал. И после этих дум в его шестилетней голове родился план, очень достойный, к слову, которого он придерживался не один год. С того момента прошло двенадцать лет. Городок был укутан тёплой темнотой. На небе светились звёзды, что напоминали веснушки Матери, а молодой месяц словно был ясным глазом, которым Она наблюдала за детьми, большинство из которых уже спали крепким сном. Но в Доме Братства, как минимум, трое ещё бодрствовали. - Ты выглядишь уставшим, - сказал Сухо. Он сидел в комнате Кёнсу, с которым дружил с самого посвящения младшего. Тот в последнее время был не похож сам на себя. - Это всё из-за Чонина, - выдохнув, произнёс Кёнсу. Он свернул свиток с именами новых детишек для Братства, который они до этого обсуждали, и спрятал его в шкаф. - А что Чонин? – спросил Сухо, вставая с места и играя дурачка. Естественно, он знал о проблеме друга, но всё время подначивал, так как не считал это проблемой. - Ты и сам знаешь, - пробурчал Кёнсу. - Он тебе нравится, - уверенно сказал старший, нагоняя бурю, которая не заставила себя ждать. - Нет! – воскликнул Кёнсу и даже топнул ногой. Сухо улыбнулся, а младший, поняв, как смешно выглядит, постарался себя успокоить. – Ты ведь знаешь, что это не так, - устало проговорил Кёнсу, проводя рукой по лицу. – А он продолжает ухаживать за мной. И что прикажешь мне делать? - Ничего. Кёнсу одарил друга тяжёлым взглядом. - Нет, я серьёзно, - продолжил Сухо. – Я говорил это много раз и скажу ещё раз – ответь на его чувства. Но, естественно, ты меня не слушаешь. Как бы ты не пытался обмануть себя и меня, Чонин нравится тебе, но ты… - Он младше меня на двадцать лет, - перебил друга Кёнсу, наверное, в сотый раз повторяя свой главный и единственный аргумент. - Нет, это мой Исин старше меня на десять лет, а вот ты старше Чонина всего на три года, - возразил Сухо. – Человеческие мерки здесь не подходят, только лунные. - Но Чонин всё же обычный человек, - продолжил припираться, хотя уже понимал, что спор проигран. - Я знаю, чего ты боишься, - сказал старший. – Что ты откроешься Чонину, а он решит стать Серебряным Братом. Жить долго и видеть, что жизнь твоего любимого много короче твоей, сложно, но многие Братья проходят через это. Более того, они даже переживают своих детей и внуков. И это нормально для нас. - Нет, - тон Кёнсу был безапелляционным. – Для меня он всегда будет тем шестилетним мальчиком, что сбегал с занятий. - И рвал для тебя цветы, если ты помнишь, - добавил Сухо и умолк. Между ними повисло молчание. Сухо через пару секунд уже забыл о проблеме друга, уплывая мыслями к своему мужчине, который, наверняка, не дождавшись его, уже крепко спал. Кёнсу же вспоминал все предыдущие десять лет, которые сначала были безмятежными, ведь детское восхищение сложно принять за что-то большее. Но с каждым годом жесты, слова и взгляды Чонина становились всё понятнее, пока до До не дошло – его любят. Любят долго, нежно и с полной отдачей, отчего становилось только страшнее, ведь Ким был хрупким, одно неловкое движение, и младший сломан. Но даже если бы Кёнсу и хотел, то всё равно не смог бы ничего сделать Чонину, солнечность и искренность парня обезоруживала. Иногда он приходил с букетом цветов, пока старший поил вечером животных, иногда бросал незначительные, но сладкие, словно мёд, взгляды, а иногда завязывал разговор ни о чём, лишь бы послушать Кёнсу. Самое главное, Чонин говорил о своих чувствах, заставляя старшего неловко себя чувствовать и впадать в ступор каждый раз. Кёнсу же в такие моменты всегда отмалчивался или пытался сменить тему, не замечая, что Ким читает его лицо, как открытую книгу… Мысли Кёнсу прервал стук в дверь. Вздрогнув, парень пришёл в себя и осмотрелся - Сухо в комнате уже не было. Встав со своего места, До подошёл к двери и отворил её. На улице под навесом стоял Чонин с опущенной головой и рукой за спиной, в которой он явно что-то сжимал. Кёнсу мог поспорить, что там был букет цветов. - Добрый вечер, учитель, - тихим шелестом проговорил Чонин. Кёнсу поёжился от мурашек. - Я ведь давно уже не твой учитель, - сказал он. – Можешь звать меня, как и остальных Золотых. - Да, магистр, - кивнул Ким, сразу же следуя совету старшего, но почему-то До казалось, что позже Чонин забудет и снова начнёт называть его учителем. – Это вам, - говорит младший и протягивает вперёд руку. В ней, как и думал Кёнсу, букет полевых цветов. - Спасибо, - До принимает его и хочет отнести в дом на стол, но взгляд цепляется за красное пятно в букете. Юноша охает. - Ах да, - улыбается Чонин. – Здесь один стебелёк декоративных красных маков, я нашёл их в поле. Помните, это были первые цветы, что я вам нарвал? Жаль, в Братстве их больше не выращивают. Кёнсу как завороженный смотрел на цветок. Ему вспомнился тот шестилетний заплаканный мальчик с небольшим букетом, и он легко улыбнулся. Чонин тяжело выдохнул. - Вы ведь знаете, что завтра за день? – спросил младший, а Кёнсу поднял на него взгляд. Грустное выражение лица Чонина заставило его улыбку сползти. Он вдруг вспомнил то, чего так ждал и в то же время боялся – те парни, что собирались стать хранителями, отправлялись с магистром Тао в горы на два года для обучения. И Чонин в том числе. - Знаю, - наконец проговорил Кёнсу. - Вы будете мне писать? – спрашивает Ким, беря в руки ладонь старшего. Печальное и немного задумчивое выражение лица Чонина не позволяет тому убрать руку из цепких холодных пальцев. – Я буду, - не дождавшись ответа, говорит младший и переплетает их пальцы. Сердце Кёнсу заходится в бешеном ритме. – Два года для меня будут казаться вечностью. Для вас это, конечно, ничто… - Нет, - резко перебивает Кёнсу, не задумываясь. Обычно тёплые шоколадные, а сейчас чёрные, глаза внимательно вглядываются в его лицо. Старший смущается и утыкается взглядом в букет, который всё ещё держит в одной руке. – Я буду тебе писать, - тихо обещает он и прикусывает язык. Не стоило этого делать, ведь он так надеялся, что за эти два года Чонин забудет его, а он Чонина. - Вы ведь завтра не придёте меня проводить, я прав? – спрашивает младший, а Кёнсу кивает – не придёт. Повисает тишина. Они стоят так ещё минут пять-десять. И пусть Чонин стоит спокойно, но он то сильнее, то слабее сжимает руку старшего, поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони и ужасно громко дышит. Иногда Кёнсу кажется, что тот плачет, но поднять взгляд и проверить не решается. - Я пойду, - наконец говорит Чонин, расплетая пальцы и убирая руку. – Напишу вам, как добрался. До встречи через два года, учитель, - произносит он и вдруг подаётся вперёд. Лёгкий поцелуй в уголок губ заставляет сердце Кёнсу трепетать. Не успевает он прийти в себя, а Чонин уже спускается по ступенькам с крыльца и быстрым шагом идёт через большой двор братства. На другой стороне, в самом конце П-образной постройки, находится общая комната старших учеников. На улице тепло, но Кёнсу всё равно почему-то холодно, а Чонину очень жарко. Он идёт быстро, стараясь, чтобы воздух хоть немного холодил его тело. Уже поднимаясь по небольшой лестнице, Ким слышит, как кто-то плачет за углом. Парень хочет пойти проверить, что там, но затем до уха доносится тихий бас. - Не плачь, прошу, - шепчет Чанёль, вытирая большими руками горячие слёзы. – Я буду писать. Два года это не так уж и много. Просто думай, что мы скоро снова увидимся, и усердно учись, это помогает, говорят. Но Бэкхён всё равно плачет. Он будущий целитель, не хранитель, он не едет с Чанёлем, которого любит до дрожи в пальцах. И сердце терзается, а слёзы текут ручьями, будто старший больше не вернётся. Чанёль и сам едва держится, чтобы не заплакать. Чонин не хочет слушать их прощания, это слишком личное, поэтому заходит в общую комнату, оставляя пару наедине и желая уснуть. Кажется, последующие два года он только и будет, что желать провалиться в сон как можно быстрее. Кёнсу не соврал своим необдуманным «нет», два года и для него тоже длятся мучительно долго. Чонин писал ему каждую неделю, и, сам того не понимая, старший ждал этих писем, они были словно жизненно важный глоток воздуха перед очередным погружением в воду на целую неделю. Чонин писал обо всём. О том, как они тренируются целыми днями, как медитируют на вершине скалы, как иногда отдыхают на горных лугах. Однажды Чонин пишет, что нашёл один луг, устланный красными маками, похожими на те, что выращивало их братство, и обещает привезти их Кёнсу. Чем больше проходит времени с отъезда младшего, тем чаще в его письмах появляются слова любви, он просто больше не может держать их в себе. В десяти письмах он пишет о том, как мальчишкой влюбился в своего учителя, о том, как наблюдал за ним, взрослея, с каждым годом всё больше понимая свои чувства. До конца понять их ему помогли похороны жены магистра Тао пару лет назад. Увидев убитого горем мужчину над холодной старушкой, которая прожила очень мало, по сравнению со своим долгожителем-мужем, Чонин представил на их месте себя и Кёнсу и только от самой мысли разрыдался в голос. Но младший попросил не беспокоиться учителя, потому что ещё с малых лет у него есть план. Он собирался стать Золотым и прожить долгую и счастливую жизнь вместе с Кёнсу. Это письмо настолько обескуражило старшего, что он впервые не ответил. Через неделю обеспокоенный Чонин написал целых пять страниц, объясняясь, что это не просто эгоистичное желание, ведь таких желаний у людей их Братства не должно быть, Чонин правда хочет долгие годы защищать жителей столицы, учить детей и делать Кёнсу счастливым. Разве не достойная цель? В отличии от Чонина, Кёнсу ни разу не написал о своих чувствах. Возможно, потому что до сих пор верил, что от них можно избавиться. Он каждый раз писал о жизни в Братстве, о своих учениках, но каждый вечер боролся с желанием перечитать очередное письмо младшего и написать о том, что у него бегут мурашки от его слов, и о том, как он скучает по Чонину. Но два года всё-таки не вечность, как бы их не ощущали парни, и они всё же подходят к концу. Будущие хранители во главе с Золотым Тао возвращаются под обед. Они ехали три дня и очень устали, их чёрные куртки и штаны игабакама были пропитаны потом, но глаза всё равно светились счастьем – они дома. Первым на землю с коня спрыгивает Чанёль. Он вырос, хотя и до этого не был низким, а мышц на теле заметно увеличилось, но, несмотря на всю свою мощь, в глазах его сквозит неподдельная нежность, когда он видит своего Бэкхёна. Тот уже начинает плакать, и Пак усмехается, бурча: - Ну вот опять ты, - и замолкает, заключая любимого в крепкие и тёплые объятья. Он целует Бёна нежно, не стесняясь никого вокруг, но никто ничего и не говорит. Чонин отводит от них свой взгляд и ищет кого-то в толпе. Он тоже вырос и возмужал, теперь Ким выше своего учителя и уж точно не похож на мальчишку. Но Кёнсу в толпе нет. Зато на него смотрит магистр Сухо, поэтому, слезши с коня, Чонин спешит к нему. - Здравствуйте, магистр, - говорит младший. - Здравствуй, Чонин, - кивает Сухо. – Как я и писал, его здесь нет, - сразу переходит он к делу. Правда в том, что Ким писал не только Кёнсу, но ещё и его другу. Несмотря на предостережения Исина, Сухо всё же влез не в своё дело, желая помочь глупому Кёнсу, за что Чонин был искренне благодарен, теперь он знал обо всех переживаниях своего бывшего учителя. - Он со своими учениками в поле, - продолжил Сухо. – Уверен, он пробудет там до вечера. - Что ж, буду ждать, - улыбнулся Чонин. – Спасибо вам. Сухо хотел ещё что-то сказать парню, возможно, пожелать удачи, но тут к нему подошёл Серебряный брат – мастер Киджун, который по человеческим меркам был младше Сухо, но по лунным уже скоро должен был отправиться к Сестре на небо. Начав разговор с мастером, магистр Сухо всё же посмотрел последний раз на Чонина, как тому показалось, немного печально и ободряюще кивнул. Парень поклонился и вернулся к своему коню, которого предстояло ещё завести в стойло и расседлать. Время, оставшееся до вечера, сейчас казалось Чонину ещё длиннее, чем предыдущие два года. На город уже ложилась ночь, когда Чонин пришёл к двери Кёнсу. Из-под неё лился свет, а значит, старший ещё не спал. Ким искренне надеялся, что его ждут. Легко постучав, он отступил на шаг назад. Спустя несколько секунд дверь отворилась. Кёнсу и Чонин замерли, уставившись друг другу в глаза. Лицо Кёнсу наполовину находилось в тени, придавая ему таинственности. Чонин не мог оторваться от созерцания знакомых черт лица, по которым так соскучился. Ему хотелось, как Чанёль с Бэкхёном, обнять и поцеловать, но не мог. - Ты такой красивый, - выдохнул наконец он с улыбкой. Кёнсу, что всё ещё разглядывал повзрослевшего и похорошевшего Чонина, не заметил обращения на «ты». Теперь Ким был выше его на голову, кожа казалась ещё более смуглой, черты лица взрослее, но тепло в глазах и лучезарная улыбка никак не изменились. - Это тебе, - проговорил Чонин, протягивая букет красных маков, которых Кёнсу сначала не приметил. Он принял их и начал разглядывать, давно он не видел этих цветов. И тут до него дошло. - «Тебе»? – переспросил он, поднимая удивлённый взгляд на парня. Чонин, всё ещё смотря на Кёнсу, взял его за плечи и притянул к себе, обнимая. От неожиданности тот охнул, но сразу же попытался немного отстраниться, в большей степени из-за цветов, которые могли помяться, чем из-за желания быть подальше от младшего. Дверь за ним закрылась, и вокруг стало темно. - Кёнсу, - прошептал куда-то в волосы Чонин, заставив парня в объятьях вздрогнуть. – Я уже не маленький, ты ведь знаешь? Мне двадцать, тебе немногим больше. - Мне больше сорока, - сразу же возразил Кёнсу и прикусил язык. Навязчивый страх сделать больно хрупкому Чонину вновь вернулся. - По человеческим меркам, но ты давно уже не обычный человек, - напомнил ему Ким. – Я говорил с магистром Тао. Завтра будет моё посвящение в Золотые братья. Кёнсу тяжело выдохнул. Он не считал цель Чонина достойной золотой луны, поэтому боялся, что и Сестра так посчитает, и тогда младший станет Серебряным и умрёт, когда Кёнсу будет в самом расцвете сил. - Кёнсу, - позвал Чонин, вырывая того из раздумий. Он немного отстраняется и смотрит прямо в глаза. – Кёнсу, - снова повторяет он на этот раз намного интимнее. Чонин касается своими вечно холодными пальцами горящих щёк старшего, обжигая будто расплавленным металлом. Кёнсу понимает, что будет дальше, но плен тёмных глаз не даёт ему убежать. Чонин наклоняется и целует. Не так как в прошлый раз, а по-настоящему, по-взрослому. Красные маки между ними безжалостно сминаются. В этот момент Кёнсу понимает, что он ошибался. Чонин не хрупкий и никогда им не был. Зато он, Кёнсу, определённо крошится сейчас в руках младшего, и это лучшее, что с ним случалось. Он разрешает происходящему случиться, забывая обо всём на свете, думая только о мягких губах, горячем языке и холодных пальцах. Но всё хорошее не может длиться вечно, как бы Кёнсу не хотел этого. Им приходится отстранится друг от друга, отчего на пол сыпятся лепестки смятых красных маков. Старший начинает быстро трезветь, в отличие от Чонина. - Чонин, - зовёт он, и младший смотрит на него блестящими глазами. – Если Сестра не сделает тебя Золотым завтра, ты хочешь, чтобы в будущем я страдал как Тао на похоронах жены? – спрашивает Кёнсу. Это определённо признание в любви, но окунутое в горечь. В глазах младшего отражается боль, а внутри Кёнсу что-то трескается. Ничего не говоря, Чонин отступает на пару шагов назад и обоих окутывает холод. Он ещё пару секунд смотрит на старшего, а затем разворачивается и уходит, так ничего и не сказав. Прижимая цветы к груди, Кёнсу опускается на пол, грудь его сотрясают рыдания – это сомнения, горечь и боль, которые он держал в себе четыре года, с тех самых пор, как влюбился в Чонина. Он не понимал, что только что произошло, почему младший ушёл, почему так посмотрел. Он лишь желал, чтобы тот, несмотря на слова Кёнсу, всё же попытался и стал Золотым. Сейчас До чувствовал себя самым большим идиотом на Земле. Просидев так ещё пять минут, Кёнсу встал и зашёл к себе в комнату. Выходя к Чонину, он был полон сил, но сейчас чувствовал себя выжатым словно лимон. Поставив изуродованные цветы в вазу с водой, Кёнсу завалился на кровать, не переодевшись, и в скором времени уснул. Ему приснилась Сестра, а это значило, что завтра ему предстояло быть провожатым Чонина на его посвящении. Зал, в котором проходили все посвящения, находился в самом центре П-образной постройки и был самой большой комнатой. Залом назвать его можно было с натяжкой, так как потолки, как и во всём здании, были на высоте двух метров или около того. Но Чонину это безумно нравилось, потому что так уютнее, особенно сейчас, когда он, нервничая, ждал начала посвящения. В комнате было полным полно народа: мастера, магистры, ученики – все собрались ради такого события, ведь редко кто-то решается стать Золотым. Хотя за последние сто лет Чонин уже четвёртый. Всего в их Доме было пять магистров, что уже было большим количеством, в некоторых Домах могло вообще их не быть. Но столица есть столица. - Нервничаешь? – послышался рядом голос и Чонин вздрогнул. Подняв взгляд, он узнал Сухо. - Немного, - соврал парень, стараясь убедить в этом себя, а не магистра. Тот хмыкнул, всё поняв. - Я тоже нервничал, - проговорил Сухо, присаживаясь рядом на пол. – Особенно я начал нервничать, когда узнал, что моим провожатым будет Исин. Уже тогда я был влюблён в него. Представляешь, каким позором бы было не пройти посвящение, когда он не просто смотрит? Чонин посмотрел на магистра Исина. Только сейчас ему пришло в голову, что их история может быть похожа на их с Кёнсу. Казалось, Сухо прочёл его мысли, потому что начал рассказывать, как всё было. - Вообще-то Золотым я решил стать ещё до того, как оказался здесь, - начал он. – Ты не знаешь, но я не из этого города. Родился и стал учеником я в одном небольшом городке недалеко отсюда. Но у нас было всего два мастера и ни одного магистра. В шестнадцать я понял, что хочу стать Золотым, но так как ни одного у нас не было, я не мог пройти посвящение, ведь провожатым для меня должен быть именно Золотой. Поэтому меня отправили сюда, где я должен был учиться ещё пять лет. Я хотел стать целителем, а учил нас Исин, - сделав небольшую паузу, Сухо взглянул на своего возлюбленного. Тот о чём-то переговаривался с только что вошедшим Кёнсу. Чонин поспешно опустил взгляд. А магистр продолжил. - Он был невероятно заботливым, милым, добрым и красивым. Естественно, я влюбился. Им многие восхищались, поэтому мои чувства он воспринимал так же. - Он любил вас тогда или влюбился уже после того, как вы стали Золотым? – спросил Чонин. - Сложно ответить, - улыбнулся Сухо. – Скорее всего, любил, но сам не догадывался об этом. - Как это? – удивился младший. - Как часто ты общался с Исином? Он у тебя что-то преподавал? – спросил магистр, Ким отрицательно помотал головой. – Тогда тебе будет сложно понять. Син очень растерянная личность, не от мира сего, я бы сказал, - мужчина засмеялся. – Но именно благодаря этому у нас не было таких проблем, как у вас с Кёнсу – он не считал, что стар для меня, хотя нас и разделяли более десяти лунных лет, - он умолк, продолжая смотреть на Исина, Чонин же ушёл в свои мысли, полностью забитые Кёнсу. Спустя пять минут его позвали. В зале стало тихо, начиналось посвящение. Возле Исина уже стоял переодетый в золотое Кёнсу, у Чонина округлились глаза. Он и не думал, что его провожатым станет До. Парни вышли в центр зала. Когда Чонин только вошёл сюда, то твёрдо решил, что не будет искать Кёнсу в толпе, но теперь, когда тот прямо перед ним, он не может оторвать взгляда. Старший тоже смотрит ему в глаза, будто пытается что-то увидеть. - Нам нужно сесть, - напоминает Кёнсу. Чонин кивает, и они опускаются на пол. Оба сидят в позе лотоса, лицами в противоположные стороны, касаясь бёдрами правой ноги. Кёнсу касается ладонью правой руки левого виска младшего, а левой рукой – правого, Ким делает то же самое. Если бы это было посвящение в Серебряные, было бы намного удобнее, ведь тогда все сели бы в круг, каждый бы касался чужих висков двоих людей. Но их было двое, что усложняло ритуал. К тому же они сидели не друг напротив друга, а рядом. Но, несмотря на неудобства, Кёнсу расслабился, этому поспособствовали вечно холодные руки Чонина. - Начинаем, - прошептал До. Парни закрыли глаза и начали потихоньку раскачиваться из стороны в сторону, по залу разнеслось едва уловимое мычание. Амплитуда раскачиваний была неизменной, но Чонину казалось, что с каждым разом они всё больше и больше приближались к полу, казалось, они вот-вот упадут, но этого всё не происходило. Со временем мычание становилось всё тише, пока и вовсе не стихло, а раскачивания прекратились – Кёнсу и Чонин отправились к Сестре. Чонин открыл глаза. Он был в поле декоративных красных маков, которому, казалось, не было конца и края. Рядом стоял Кёнсу и так же недоуменно осматривался. Небо было голубым, совсем без облаков, солнце светило ярко, по полю гулял ветер. Но ни жары от летнего солнца, ни ветра парни не чувствовали. Волнение и неспокойные мысли друг о друге волшебным образом покинули тела парней. Вдруг впереди показалась фигура. Она будто выросла из ничего, хотя так, скорее всего, и было. К ним шла невысокая девушка в золотом одеянии. - Сестра, - зачаровано выдохнул Чонин, который видел Её впервые. В своих мыслях он представлял себе её идеальной – высокой, длинноволосой, с белой чистой кожей и тёплыми глазами. На деле она оказалась совсем другой – низкой, с каре и загорелой, но Чонин всё равно понимал – она идеальна. Единственное, что он угадал, были карие глаза, дарящие тепло. - Здравствуйте, мои дорогие, - произнесла она приятным голосом. – Чонин, - она коснулась щеки младшего. – Кёнсу, - провела ладонью по линии челюсти, - давно не виделись. - Здравствуй, Сестра, - улыбнулся До. - Присядем, - сказала она. Оглянувшись, парни увидели сзади себя два стоящих рядом стула. Они опустились на них и вновь уставились на Сестру, что села перед ними на такой же стул. Чонин думал, что будет умирать от волнения, но сейчас он чувствовал всепоглощающее спокойствие, виной которому, очевидно, была Сестра. - Я начала больше за вами наблюдать с того момента, как ты, Чонин, решил стать Золотым, - сразу перешла к делу богиня. – Помнишь, тебе было шесть? Младший виновато склонил голову. - Простите, я не хотел отрывать Вас от более важных дел. - О, не волнуйся, - улыбнулась Сестра. – Ты меня не отвлёк. Я в одно и то же время могу наблюдать за тысячами людей и делать тысячу дел. Но вернёмся к причине вашего пребывания здесь. Ты знаешь, почему ты здесь, Кёнсу? – вдруг спросила Она, и До растерялся на время. - Я провожатый Чонина, - ответил он, хотя понимал, что это неполный ответ. - Нет, ты знаешь. Скажи, - настаивала Сестра, не желая сама отвечать на этот вопрос. Кёнсу вздохнул. - Потому что у нас с Чонином есть чувства друг к другу, - выдавил он. - И не просто чувства. Любовь, - уточнила богиня. – Да, любовь, - она мечтательно посмотрела вверх на солнце, а потом резко перевела взгляд на Чонина. - Что с тобой случилось? – спросила она. – Вчера ты засомневался. Не думала, что это может случиться. - Я… я испугался, - проговорил Чонин, опуская голову, стараясь ни на кого не смотреть. Кёнсу вздохнул. Он уже понял, что делает Сестра. Она абсолютно точно знает все их мысли, сомнения и желания, но всё равно задаёт вопросы, ответы на которые один из них не знает. Кроме того, чтобы решить, быть Чонину Золотым или не быть, Она ещё и пыталась помочь им, будучи посредником в их разговоре. - Чего испугался? – продолжила выпытывать богиня. Чонин поднял взгляд сначала на Сестру, потом на Кёнсу и ответил, смотря на последнего. - Того, что я чуть было не зашёл дальше - туда, откуда выхода уже не было бы. И если бы на следующий день я не стал Золотым, то ты повторил бы судьбу Тао, - и снова До увидел ту боль, что вчера. - Кёнсу, ты жалеешь, что Чонин не зашёл дальше? – спросила Сестра. Повисла пауза. - Да, - наконец сказал Кёнсу. Чонин выглядел потерянным. - А если я не стану Золотым? – спросил он старшего. - Не важно. - Кёнсу, - позвала Сестра. – Что я тебе сказала напоследок во время твоего посвящения? - Ещё никому не отказали в желании стать Золотым, - сразу же ответил парень. В последнее время он только об этих словах и думал. - Как ты думаешь, что это значит? - Это значит, вероятность того, что следующему откажут, с каждым разом всё выше, - пояснил Кёнсу. Сестра звонко рассмеялась, обескуражив До. - Ну конечно же не это, - проговорила Она, отсмеявшись. – Это значит, что все, кто ко мне приходят с этим желанием, становятся Золотыми, - улыбнувшись на вытянувшееся лицо Кёнсу, богиня продолжила. – Вам ведь с детства говорят, что стать Золотым Братом – это очень большая честь, что это важно и не шутки. Поэтому не все желают становиться ими, а только те, кто действительно уверен в себе и своих причинах. Как бы кому-то эти причины не казались смешными и неважными, я их уважаю, потому что это важно для кого-то. Понимаешь, Кёнсу? - Но ведь… - начал Чонин с опаской. – Я засомневался вчера. - Это не важно, - заверила его Сестра. - Ты пришёл на посвящение, а значит, сомнения твои малы. Больше богиня ничего не сказала, повисла тишина. Парни задумались, но осознание ещё не пришло к ним. Наиболее растерянным выглядел Кёнсу. Только сейчас он начал понимать, каким дураком был. Все проблемы, которые казались ему реальными, на самом деле были всего лишь в его голове, придуманы им же. Он перевёл взгляд на Чонина и от потерянного вида того у него защемило сердце. Ким не заслуживал всего того, что сделал ему старший. - Прости, Чонин, - хрипло выговорил он, заставив младшего посмотреть на него. – Я так виноват. Парень сначала удивлённо поднял брови, но потом до него дошло, за что извиняется Кёнсу. Легко улыбнувшись, он взял ладонь старшего в свою и поднёс к лицу. Закрыв глаза, он вздохнул. - Брось, не стоит так переживать из-за этого, - проговорил он. Сделав паузу, он вдруг сказал: – Так значит, ты любишь меня так сильно, что готов быть со мной, даже будь я стариком, а ты всё так же юным? – Чонин поднял на него насмешливый взгляд. Кёнсу резко встал с места и выдернул руку. - Прекрати. Это не повод для шутки, - рассердился он. - Прости, - Чонин поднялся за ним вслед. – Видишь, теперь и я виноват перед тобой. Кёнсу на секунду замер, а потом усмехнулся. Такой провинности было мало, чтобы сгладить вину, которую чувствовал он, но немного легче ему стало. Осмотревшись, старший вдруг заметил, что ни Сестры, ни стула, на котором Она сидела, не было. - А где Сестра? – удивился он. - Она ушла, как только ты начал просить прощение, - ответил Чонин. – Кажется, моё посвящение подходит к концу, - он снова взял Кёнсу за руку. И правда, солнце уже садилось за горизонт, хотя казалось, прошло всего полчаса с момента пребывания их здесь. Небо серело, но не как во время наступления сумерек, а будто пропадало. Ветер утих, а цветы увядали. Всё постепенно проваливалось в темноту, в глазах у парней начало темнеть. Наконец, вокруг пропало всё. Кёнсу открыл глаза. Он сидел в центре зала в той самой позе, что и в начале ритуала, рядом был Чонин, а вокруг всё так же полно людей. Парень опустил руки, то же сделал и младший, нежно скользнув ладонью по его лицу. Сердце Кёнсу вновь затрепетало, чувства, которые притупились в ритуальном сне, снова стали острыми как бритва. Тишина вокруг вдруг резко упала, будто завеса, и комната наполнилась голосами. К Чонину сразу же подбежали его друзья, дёргая, обнимая и радостно восклицая. Кёнсу поднялся с места и посмотрел на улыбчивого Кима. Их глаза встретились и старший улыбнулся в ответ. Во лбу Чонина теперь светился золотой полумесяц. Мимо Сестры каждый день пролетает вечность, даже долголетие Золотых ничтожно по сравнению с ней. Но для Чонина и Кёнсу это долголетие – их вечность. Они проведут её вместе, просыпаясь по утрам, обнявшись, даря утренний поцелуй, ощущая тепло и любовь друг друга. Изо дня в день они будут выполнять свою работу, которой посвятили себя. И пусть кому-то она кажется не важной и невероятно монотонной, как вознаграждение у них есть они. И каждый вечер Чонин и Кёнсу на протяжении долгих лет будут вместе поливать клумбы полные красных декоративных маков.