Место, где есть ответы

Нил Доук устал почти смертельно. Казалось бы — здесь, за стенами, не ему жаловаться и строго, безмолвно уговаривать себя сделать еще шаг. Он думал, что все запасы усталости, жалости к себе и отчаянного желания просто посидеть хоть пару секундочек он оставил в разведке. Сдал это право на усталость вместе с нашивками со скрещенными крыльями. И так, в общем-то, и было все эти годы. Ни ночь, ни отсутствие обеда, ни отсутствие сна — ничто не останавливало Доука. Как заведенный он бродил по улицам, выкуривая свои горькие самокрутки. Как заведенный строчил рапорта и отмахивался от тюремщиков, умолявших не подбирать всякую шваль с улиц. Как заведенный бегал между кабинетами командиров, выполняя поручения. Появлялся в тот же день на тренировочной площадке, принимая аттестацию от своей команды. Его детективы должны быть не только хитрыми, но и сильными и маневренными. Карабкался по служебной лестнице вверх, как заведенный. Только изредка останавливался и оглядывался, гадая, не делает ли ошибку. На жену оглядывался. И получал от нее толчок. В мелочах, во взглядах, во врученном с собой в наряд свертке с сушенными яблоками. Безмолвное: «Продолжай, Нил». И снова шел вперед. Не оглядываясь на семью, не останавливаясь. Без отдыха. А теперь вот устал. Хотелось присесть хоть на секундочку. Ноги хотелось вытянуть. Жаркий день. Не только из-за событий, но и сам по себе — солнышко сияет. Ноги в солдатских сапогах жарятся. Хотелось стянуть их, размотать портянки, пошевелить пальцами. Он привалился к стене, чувствуя, как кружится голова. Стоило все же поспать. Да думал, что в седле подремлет на ходу, пока Эрвина сопровождает. Нил потер пальцами лоб, тупо глядя на забрызганную кровью мостовую. Хорошо, что Мари не здесь. Мари... Нил медленно побрел к коню. Ну их к херам. Задрали. Пусть разбираются сами, умники. У них же все схвачено и придумано, и командор полиции в той схеме никаким боком не стоит. Вот и славно. А он хотел к жене. Плевать на все. Все равно все, что строил — рано или поздно будет разрушено. Ты годами строишь мир, но Эрвин решает устроить кровавую баню именно в твоих владениях. Там, где девушки, наконец-то, могут без опаски пройтись по улицам. Там, где поставка наркотиков из подземелий местной шпане наконец-то остановлена. Слишком хорош получается мир и покой у Нила, чтобы не замарать его кровью. Так ведь? В седле он все же подремал. Пока конь брел по знакомой дороге в благоустроенный пригород, Нил качался из стороны в сторону и клевал носом. Не обращал внимания на испуганные взгляды некоторых встречных, что скользили по залитой кровью форме и командорской удавке на шее. Мари горько поджала губы, увидев, в каком состоянии явился муж. Окровавленный, едва стоящий на ногах, опирающийся о дверной косяк локтем и одной волей держащий тело в вертикальном положении. Она бы его подхватила, подставила бы свое плечо, если бы не носила его же ребенка. Поэтому пришлось ограничится тихими словами и успокаивающим тоном: - Пойдем, родной. Пойдем — поспишь. Послушно, без слов двинулся следом. Ей хотелось потрепать его за плечи, дознаваясь, что же произошло. Откуда столько крови, почему? Что произошло и почему он едва держится, словно сам сражался. Но с кем? Он должен был сопровождать разведчиков. Неужели?.. Женщина отодвинула эти мысли в сторону. Он здесь, а значит все или уже закончилось, или все настолько плохо, что в трепыханиях больше нет смысла. Так пусть поспит. И Нил спал. Так глубоко, что даже не храпел и редко дышал. Он не сказал ничего устрашающего, типа «собирайся» или еще что-то вроде. Но что бы ни произошло, ему придется с этим разбираться. Кому же еще. Поэтому она собрала смену одежды, помимо той, что поджидала его в кабинете с Стохесе. Собрала небольшой мешок домашней еды. Варенья, сухофруктов, шматок добротного сала. Его она засунула вниз — Нил разозлится, если найдет его раньше времени. Сейчас все вкусности он предпочитал скармливать ей. Когда солдатский рюкзак, упакованный опытной рукой, мирно встал у двери, беспокойная жена и не подумала присесть. Прихватила миску воды, тряпицу чистую. Обтерла его от крови и пота прямо так — во сне. Все одно спать приятнее без липкой пленки на лице и руках. Нил закончил рассказ, недоуменно поглядев на шарик из хлебного мякиша, который все это время катал в руках. Мари вздохнула немного раздраженно: - И ты просто оставил все в его руках? Муж хмыкнул в ответ: - Эрвина там уже и след простыл, не переживай. - И тебя тоже! Что ты делаешь здесь?! - Я... я устал, Мари. Женщина всплеснула руками, сердито поглядев на него и обведя свой круглый живот: - А я не устала, конечно. А Патрик твой так и вовсе полон бодрости и сил без командира. Нил передернул плечами, поглядев в окно со строго поджатыми губами. Ответить бы ей, да в положении же... Мари между тем продолжала наступать: - То есть там полно трупов. Люди окружили полицейский участок, как единственное место, где могут получить ответы. А те твари, которых ты с таким трудом заткнул, достали снова свои ножи и обрезы, и вылезли из своих нор, желая поживиться на горе остальных. Патрик же, как твой заместитель, вместо того, чтобы заниматься настоящим делом, вынужден в твое отсутствие вместо тебя носиться в королевском представительстве суда с бумажками и отчетами! А ты здесь. Устал. Как будто он об этом не думал. Нил раздраженно притопнул ногой. Это более мягкий жест, чем удар кулаком по столу. Хотя хотелось. Но ее нельзя волновать. А что делать? Если он будет там — она будет волноваться. Если останется здесь — она будет волноваться. Усталость — это конечно же ничто. Он с тринадцати лет забыл это слово. Его из него муштрой извлекли и уничтожили. Он вздохнул, наконец-то, на свежую голову признавшись самому себе, почему же он здесь. Он должен был взглянуть на нее. Так же, как много лет назад ему было достаточно посмотреть на гладкое, нежное, юное и прелестное личико девушки со злыми, старыми, мудрыми глазами. И все его цели становились понятны. Что-то сделало ее такой. И он не мог позволить этому «чему-то» вернуться в ее жизнь. Простая цель — защитить и оберегать. Ну а как привлечь на свою сторону? Убедить остаться с ним? Ведь только имея ее под боком он мог быть уверен в том, что сможет за ней присмотреть. Дать ей то, чего она желала. Завлечь, подкупить, приманить. Но выяснилось, что девушка не желает ни цветов, ни стихов, ни даже жалования. Ей подавай справедливость. Подай ей героя, который поможет людям. Сильного, смелого. К кому придут с бедой, кому не постесняются рассказать. Нил тогда думал, что такой человек Эрвин. Пытался отойти в сторону, но не смог. Тогда стал пытаться копировать его, быть таким. Мари терпела пару месяцев, наблюдая за этими изменениями. А потом явилась к нему ночью, отхлестав по щекам и крича на него. «Я думала, что ты другой! Я думала, что хотя бы ты можешь быть кем-то, кому я могу доверять!» И позже, когда крика уже не осталось, когда она обложила Эрвина так, что Нил устал смеяться, когда чуть ли не визгом донесла до него невероятную мысль о том, что уважала Нила больше всех остальных, его, без его друзей, без оглядки на них — тогда тихо и устало, будто ветеран на привале прохрипел, горько бросила ему, почти как врагу: «Как же ты не поймешь... ты станешь сильнее всех. Женись на мне. Я никогда тебя не предам. Такого как ты я буду поддерживать всю жизнь. Или я не хороша? Так будь мне другом. Я все равно буду на твоей стороне». Вот так вот просто. Ему сделали предложение. Тогда он отказался, оставив ее поникшую и грустную. Ему всегда надо было смотреть в ее лицо, чтобы твердо понимать, что делать. Именно поэтому, так?.. Поэтому он приехал сюда. Ее лицо теперь не такое уж и гладкое, хотя и красивее, чем раньше. И глаза еще старее и мудрее. Поэтому он здесь. Поэтому же и теперь встал, подойдя к ней со спины. Мари смотрела в окно, немного резкими от раздражения движениями поглаживая живот. Нил накрыл ее руки своими, прижавшись грудью к ее спине. Жена вздохнула глубоко и тихо, спокойно произнесла: - Мои розы снова зацветают. Такой интересный сорт. Надо будет поблагодарить мадам Закклей. - М-м-м. Может быть после родов, как малыш окрепнет. Ей будет приятно, если она станет первой, кому ты нанесешь визит. - Ты прав. И она упомянет, какие мы славные своему мужу. Ты должен будешь нас сопровождать. - Я выкрою время, обещаю. - … - … Мари? - М-м-м? - Ты знаешь? Чувствуешь? Кто это будет? - Мальчик. Нил и счастливо улыбнулся и разочарованно фыркнул одновременно. Только уточнил лениво, зарывшись носом в ее макушку, вдыхая славную смесь запахов: дорогой ароматной воды и домашней выпечки. И разглядывал ниточки седины, прокравшиеся в ее шелковистые темные волосы. - Откуда ты знаешь, мамочка? - Когда я носила Тома, погибли все твои последние друзья, кроме Эрвина и Майка. Одним махом половина разведки. Когда я носила Эвана, пала Мария. И вот, титаны вернулись снова. Это будет мальчик. Тяжелым временам нужно больше потомков сильнейшего. Сыновей. Нил стиснул зубы, поглядев на ее выпирающий живот с высоты своего роста со смешанными чувствами. Мари повернула ладонь, переплетя свои пальцы с его: - Возвращайся туда. Я все собрала. Нил спокойно кивнул: - А форма запасная есть? - Я уже прогладила. Ему даже показалось, что он слышит, что его ждет. Возмущенные крики у полицейского участка. Рыдания у кладбища. Множество слез и криков. Убегающие паникеры. Пропуска. Продовольствие. Разбор разрушенных домов. Поиски выживших. Извлечение останков и сбор тел по частям. Сбор раздавленных тел в мешки. Какофония на краю сознания. Когда он уже натягивал китель, Мари, сидевшая на краю постели и тихо наблюдавшая за ним, произнесла ломко и потерянно, как маленькая девочка: - Только... возвращайся поскорее. Я... Нил присел перед ней на корточки и обхватил ее щеку ладонью, заставляя смотреть себе в лицо. Поражаясь, даже спустя столько лет, какое у нее маленькое, женственное лицо. Какие большие у него руки для такой хрупкой красоты. И глаза у нее такие молодые и яркие — девичьи и зовущие. Он улыбнулся, настойчиво и твердо заверив: - Я очень люблю вас всех. Я вернусь так скоро, как смогу. - Я скучаю. - А я не могу нормально спать без тебя. Я соскучился. Я хочу тебя. Мне плохо без вас. Я вернусь. Она поцеловала его ладонь и молча, медленно улыбнулась. Ведьма! Красивая, желанная. Как была, так ею и осталась. Нил передернул плечами и приподнял покрывало. Жена забралась в постель, такая чистая и невинная в этих оборочках на ночной рубашке, с животом, распущенными волосами, зовущей улыбкой и мудрыми, смеющимися глазами. Нил укрыл ее, заботливо подоткнув края под поясницу и с боков. Избежал поцелуя в губы, когда она потянулась навстречу, а вместо этого тепло поцеловал ее в лоб. И прошептал на ухо низко: - Засыпай. Ни о чем не беспокойся. Покажи ему хорошие сны. А сама помни... когда он выберется из тебя и ты хорошо отдохнешь, я не дам тебе покоя всю ночь. Тебе будет очень непросто. Ты будешь очень о многом меня просить, хныкать, умолять. Будешь цепляться за меня и мне придется закрыть тебе рот, чтобы ты не перебудила весь дом. Поняла? Мари закусила нижнюю губу, но не смогла скрыть расплывающейся по лицу широкой улыбки. А все же... она была права. Эрвин ни за что не смог бы так ее желать, и заставлять желать себя в ответ все эти годы. Не смог бы. Хе! Нил знал что делать. Цели ясны. Средства есть. Путь открыт. Впереди много работы. Кто бы не пытался всунуть ему палки в колеса — он сильнейший. А значит надо работать. Вперед. Оставив позади мирно спящую жену.