Золотые небеса

Я сидела на холодном, каменном полу в этой темной сырой темнице. Деревянная лавка, одиноко стоявшая в помещение, повидавшая тысячи узников и заключенных, издавала такое зловоние, что если впервые минуты я не обратила на это никакого внимания, то сейчас не было больше желания ложиться на нее, соприкасаться своим телом с ее шершавой поверхностью. Сколько прошло времени, я не знала наверняка, оно тихо идет, незаметно, словно остановилось. Неизвестность убивает, предчувствия забираются в самую душу, медленно, по капли отравляя ее, а в сердце остро, вползает страх. Мои руки, ноги, да и все тело наполнились тяжестью. Когда-то излучающие светло, смеющиеся голубые глаза потемнели. Искусанные губы, были покрыты корочкой запекшейся крови. Я не понимала, жива или уже мертва. Тишину нарушил скрип и какая-то возня по ту сторону тюрьмы. Еще секунда и входная дверь распахивается, впуская свет от факелов в это темное царство. Вот и все! Теперь сомнения больше не будут мучить меня, моя судьба решена. Он обещал, меня вытащить, но прошло слишком много времени, а значит моя жизнь в руках немых палачей. Я вздрагиваю, когда сильные, холодные пальцы смыкаются вокруг моих тонких запястий, помогая подняться, с холодного мрамора, служившего мне одновременно и стулом и ложем. - Хатун, нам приказано вас доставить к Госпоже, - я медленно, устало закрыла глаза, сколько это будет продолжаться? Я чувствую, как внутренности сковываются ребрами, слезы обжигают мои глаза. Что происходит. Я не понимаю. Но на мгновение все тревоги отступают. Мгновенно расходится тьма. Невидимая сила, заставляет меня делать шаг за шагом, приближая к покоям Госпожи. - Фуууу,- у входа в покои нас встретил евнух, скривившийся от моего внешнего вида, еще бы! Светло русые волосы запутались, свисая грязными сосульками, когда-то прекрасное платье, теперь превратилось в серую тряпку. - Что за чучело? Тобой только ворон отпугивать. Сы-сы-сы. - его смех резанул меня по ушам, я скривилась в злой усмешке. - Ладно, ладно! - вскинул руки к верху евнух, - Иди, приведи себя в порядок, – он отдал приказ стражникам, чтобы те вновь увели меня. Спустя некоторое время, весь запыхавшийся от долгой беготни по дворцу, Сюмбюль-ага, обратился ко мне: - Ну вот, другое дело, – он посмотрел на меня оценивающим взглядом и своими изящными для мужчины руками, заправил выпавшую прядь волос за ухо. – Пойдем, Султанша уже заждалась. - Что хочет от меня госпожа, Сюмбюль? - Вредная девчонка, Сюмбюль-ага, ага, не забывай! Как же ты любишь задавать много вопросов. Или ты думаешь, что став фавориткой шехзаде, уже стала госпожой? - Разумеется, нет, Сюмбюль-ага. – последнее слово я выделила. - Просто мне надо знать что предстоит? - Тебя желает видеть наша госпожа – Хюррем Султан. Поторапливайся, девочка! Слишком много времени заняли твои сборы. До покоев супруги Султана Сулеймана мы шли, молча, ни проронив, ни слова. -Заходи, – пропищал евнух, стуча костяшками пальцем по тяжелой, дубовой двери. Наложницы мигом открывают дверь. -Госпожа моя, - на его лице расплылась улыбка, - Я привел к вам наложницу, которую вы просили. - взмахом руки он дал мне разрешение войти в покои. Я не поднимая головы, поклонилась перед госпожой. Мой язык явно не слушался меня, и в горле пересохло, но все же, я смогла робко промолвить: - Госпожа… Я не видела, но чувствовала на себе внимательный взгляд Хюррем Султан. Мне почему-то казалось, что если я подниму голову и взгляну в глаза госпоже, то увижу те же глаза, что смотрели на меня той ночью – глаза шехзаде Селима. Так же, как и в присутствии её сына, мне, было, тяжело находится в обществе Хюррем Султан. - Так, значит, ты и есть Анна, - это был не вопрос, в утверждение, - та самая рабыня, которая лишила покоя, моего шехзаде Селима. Что ж, ты красива… Но я видела девушек и красивее… Я не знала, как воспринимать это – как комплимент или как оскорбление. - До меня дошли слухи, что ты не очень-то рада своему положению фаворитки шехзаде. - Как я смею? Шехзаде Селим оказал мне честь, обратив свое внимания на скромную русскую рабыню… Неожиданно, я каким-то образом почувствовала, что госпожа улыбается. - Ты недооцениваешь весь русский шарм. Кроме того, если шехзаде из всех девушек в гареме выделил именно тебя, то что-то в тебе есть особенное. Заметив, что Хюррем Султан встала и медленным шагом направилась ко мне, я тут же напряглась. Для меня до сих пор была непонятна цель моего визита в покои госпожи. Подойдя ко мне настолько близко, насколько это возможно, Хюррем Султан схватила меня за подбородок и резко приподняла его так, чтобы видеть мои напуганные глаза. - Но ты очень правильно заметила, ты – рабыня. А значит, должна с почтением относится к шехзаде Селиму. - Госпожа, я никогда бы не посмела… Отпустив мое лицо, госпожа выставила передо мной ладонь – приказывая немедленно замолчать. - Позволь напомнить тебе, маленькая рабыня, что в этом дворце не происходит ни одного события без того, чтобы я об этом не узнала. И, увы, я всё знаю о твоих чувствах к шехзаде Баязиду. - Госпожа, я понимаю, что в гареме ходят множество слухов. Но они не… - Я никогда не верю слухам, которые распространяются по гарему, - практически рявкнула она, - я узнала об этом от моего сына – Баязида. После того, как ты вернулась в гарем, после ночи, проведенной с моим сыном, Баязид пришел ко мне, требуя, чтобы я во всем разобралась. Он считает, что Селим поступил нечестно, пригласив тебя на хальвет. Но я не вижу здесь никакой несправедливости. Ты никогда не была в гареме шехзаде Баязида. А тебе не на что жаловаться. - Госпожа, мои чувства к шехзаде Баязиду… - Чувства, - его голос прозвучал как раскат грома, - забудь это слово! Ты – рабыня! И тебе не должно быть знакомо это слово. Единственные чувства, о которых тебе надо заботиться – это чувства шехзаде Селима. То, что ты фаворитка – пока ничего не значит. В гареме полно девушек, которые спят и видят, как бы занять твое место и родить шехзаде. Ты должна любить Селима, ублажать, боготворить, исполнять любую его волю – одним словом, ты должна делать его счастливым. Взамен ты получишь все богатства мира, и если тебе повезет, безграничную любовь шехзаде, - неожиданно, она вновь схватила меня за лицо и практически прошипела, - но если нет – то твой конец будет очень и очень печальным. Запомни, Анна – твоя жизнь ничего не стоит. Если я узнаю, что Селим не счастлив рядом с тобой или ты ведешь себя не позволительно для фаворитки шехзаде, то в то же самое мгновение ты окажешься на дне Босфора и о тебе уже никто не вспомнит. Ты меня поняла? Хюррем Султан так красочно рисовала мне картины моего возможного будущего, что мне стало не по себе. Она явно не шутила и не преувеличивала. Она предлагала мне выбор – ад или рай. Моя жизнь будет раем, если я смогу убедить всех, включая себя, что безумно влюблена в Селима и смогу сделать его счастливым. В этом случае все блага мира падут к моим ногам. И главное благо – это моя жизнь. В противном случае, я поселюсь на дне Босфора и пройдет совсем мало времени и моего имени даже никто и не вспомнит… - Я всё поняла, госпожа… - Не забывай, Анна! Ты жива благодаря моему сыну-Селиму. Он просил меня даровать тебе жизнь. Скоро ты вместе с шехзаде вернешься в санджак. Через некоторое время, я навещу вас в Манисе и очень надеюсь увидеть счастливого сына. И ты тоже должна улыбаться. Если же я этого не увижу, то Босфор всегда будет тебя ждать, - сказав последние слова, она по-хитрому улыбнулась, - Можешь идти. Я поклонилась и весьма неуверенно шла к выходу. Больше Хюррем Султан на меня не взглянула. -Сюмбюль? -Да моя, госпожа? - Ты заметил, как она походит на меня? В ней я увидела молодую Александру, которая боролась за свою любовь и свое жалкое существование. - Но Вы не испытывали ненависти к Султану… - Между любовью и ненавистью очень тонкая грань. И когда ненависть перерастет в любовь, никто не знает. И я уверяю тебя, Сюмбюль, это произойдет очень скоро. Но этих слов я уже не слышала, они остались за дверьми ведущие в покои жены Султаны. Госпожа сказала, что у меня есть выбор, но на самом деле его нет. И никогда не было. Если я хочу сохранить свою жизнь, то выход у меня только один – играть по правилам всемогущей Хюррем Султан…