Золотые небеса

Как же все-таки прекрасна Маниса в это время года. Дома, я никогда не любила осень – для меня это всегда была хмурая и унылая пора, ведь это означало конец теплых деньков и начало холодов. Но здесь она просто необыкновенная. Казалось, что с приходом осени, дворец и все его окрестности были насыщены ароматами пряностей и радостного предвкушения долгожданных перемен. Я сидела в саду, укутавшись в теплый плед и читая книгу, которую на днях мне подарил Селим. Чем больше времени я проводила с ним, тем меньше он был похож на того взбалмошного, неприятного и высокомерного юношу, каким я видела его во дворце Топкапы. С каждым днем он становился со мной все добрее, внимательнее и заботливее. Каждый день он осыпал меня самыми различными подарками, а я в свою очередь старалась быть внимательной к нему и его желаниям. Но если раньше я делала это по указке Хюррем Султан, то после моего дня рождения, во мне что-то изменилось, сейчас всё что я делала – было моим искренним желанием, не было той лести, что была в самом начале. Днем он занимался делами санджака или запирался в своих покоях со своими помощниками, обсуждая важные государственные дела, а ночью раз за разом он вызывал меня в свои покои, даже позабыв ту венецианку. Никогда прежде я не думала, что когда-нибудь смогу быть счастлива в чужой стране, но благодаря Селиму это стало возможным. Каждый день проходил счастливо и безмятежно. - Сечиль-хатун, - обратилась к мне Джанфеда-калфа, - шехзаде желает тебя видеть. - Спасибо, Джанфеда, - без тени улыбки поблагодарила я её, откладывая книгу на стол, - я сейчас приду. Ты можешь идти. Я была любезна со всеми слугами во дворце, насколько это было возможным. Но, несмотря на это, я всегда была осторожна. Особенно с Джанфедой и Газанфером. Я прекрасно была осведомлена о том, что их верность принадлежала этой венецианке Нурбану. А эта хатун сделает все, чтобы уничтожить меня и занять мое место рядом с Селимом. Но я не собираюсь просто так отдать ей то, что принадлежало мне. Войдя в покои, я слегка поклонилась и едва слышно прошептала: - Шехзаде… Он стоял спиной, но я все равно могла почувствовать, что он улыбается. Когда он медленно повернулся, это лишь подтвердило мои догадки. Мне нравился этот его взгляд, который был таким нежным и любящим. Но вместе с тем этот взгляд говорил: «Ты только моя! И всегда будешь принадлежать мне». - Моя Сечиль, - его улыбка стала ещё шире, и он нежно поцеловал меня в лоб, обхватил мое лицо своими руками, - надеюсь, что у тебя все хорошо? - Молюсь о вашем здоровье, шехзаде, - ответила я, - я бы хотела поблагодарить вас за новую книгу, которую вы щедро подарили мне. - Она тебе понравилась? - Я всё утро не могла оторваться, - призналась я, - и если бы вы не пожелали меня видеть, то я сидела бы и читала её, не отрываясь Услышав мое признание, Селим весело рассмеялся, опуская голову. Как же улыбка может менять человека до неузнаваемости. В такие моменты он казался мне таким добрым и ранимым. - Ах, ты негодница, - продолжал смеяться он, - что ж, можешь взять её с собой в дорогу, чтобы было веселей коротать время. Эта новость застала меня врасплох – я не ожидала, что в ближайшее время, мы будем покидать санджак. - Позвольте узнать, куда же мы отправимся? - Во дворец Топкапы, - ответил он, - у моего младшего брата, Джихангира клятва меча. Мы должны там быть. - Но я думала, что шехзаде не будет участвовать в походах и дальнейших сражениях по причине своего здоровья. - Ты права, Сечиль, - согласился Селим, - он не будет участвовать в них. Но он пройдет клятву меча. Каждый наследник должен её пройти. Я застыла посреди комнаты, боясь пошевелиться. Я не знала, что меня страшило больше – встреча с Хюррем Султан, которой мне не избежать или встреча с Баязидом. Когда я в последний раз говорила с Хюррем Султан, она ясно дала мне понять, что если я не смогу сделать шехзаде счастливым, то могу попрощаться с собственной жизнью. Тогда я могла потерять только свою жизнь, но сейчас я могла потерять больше. В голове так и звучали слова госпожи: «Твоя жизнь ничего не стоит». Но тогда я была простой рабыней. Но сейчас я фаворитка шехзаде. Стоит ли моя жизнь хоть что-то сейчас? А про встречу с шехзаде Баязидом и думать было страшно. О, Аллах, не допусти нашей встречи! - Сечиль, что с тобой? – на лице шехзаде отражалась искренняя тревога,- ты побледнела. Тебе нехорошо? - Всё в порядке, шехзаде, - я постаралась выдавить хотя бы подобие улыбки, - просто голова неожиданно закружилась… Спустя два дня мы двинулись в путь. Сидя в карете, рядом с Селимом я размышляла о том, что для меня было тяжелее – ехать в санджак, не испытывая к Селиму ничего, кроме ненависти и презрения, или же сейчас, когда мы возвращаемся в Топкапы, и я так боюсь потерять его доверие к себе. И вот снова Стамбул. Снова дворец Топкапы. Долгая и утомительная дорога, такая мучительная и нежеланная поездка. Судьба снова играет со мной? В санджаке мне было так хорошо и спокойно, а самое главное, не было не единой возможности столкнуться с Баязидом. Я гнала его лик от себя, всеми силами пытаясь стереть его из своей памяти, а самое главное, уничтожить, растоптать любовь в своем сердце. И вот, когда у меня стало это получаться, то приходит приглашение погостить в столице османской империи. Сколько я не упрашивала шехзаде не брать меня с собой, но мои просьбы он отклонял раз за разом. Даже после несколько проведенных месяцев вдали отстолицы дворец оставался для меня таким же прекрасным, неприступным и величественным. Только теперь я приехала, как фаворитка самого шехзаде Селима, в дорогом красивом одеянии, в украшениях, обрамленных драгоценными камнями. И на этот раз меня не выталкивали силой из кареты. В этот раз мне подали руку, окружили заботой и вниманием. Оказавшись во дворце, мы первым делом направились в покои Хюррем султан. Евнух доложил ей о нашем визите и двери распахнулись перед нами. Я склонив голову вошла во внутрь и поклонилась госпоже. -Селим! Мой лев. Я так рада тебе! – госпожа с огромно теплотой раскрыла объятия и обняла своего старшего сына, и только уже потом она обратила внимание на меня. - Анна, – она произнесла мое имя так обыденно, как люди порой говорят о вещах, которые их не очень волнуют. Ее только что доброе и мягкое лицосменилось в строгую, равнодушную маску. - Валиде, прошу звать ее не Анна. Я дал ей новое имя. Отныне она – Сечиль-хатун, моя фаворитка. - Как любопытно…Значит, Сечиль? – лукаво спросила она, приподняв бровь. Теперь в ее глазах читался неподдельный интерес. - Госпожа, - я еще раз низко склонила голову, улыбаясь Хюррем и тому, как она мастерски умела управлять своими чувствами - Шехзаде оказал мне такую великую честь. - «Сечиль – означает избранная». Прекрасно. Мне нравится, это очень хорошее имя. Давайте присядем, – я опустилась на мягкие подушки, рядом с Хюррем султан и напротив Селима. - Где же мои братья, матушка? Неужели я снова оказался лучшим сыном, чем они и первым делом посетил вас? - я посмотрела на Селима, и сделала глубокий вздох, пока мое волнение не увидели. - Селим, - Хюррем напустила на себя вид человека, которому не понравилось данное замечание, но я заметила, что её глаза посмеиваются. Дверь распахнулись, и вошел Баязид. Я встала, и поклонилась, не поднимая глаз. Напряжение нарастало, не только мне было некомфортно, но, похоже, что и всем присутствующим тоже. -Валиде? – он поцеловал ей руку. - Мой храбрый шехзаде, - Хюррем султан с любовью обняла сына. – Селим, – выдавил он сквозь зубы. Мне казалось, что была бы его воля, то он бы просто сделал вид, что брата здесь нет. - Анна, - переведя взгляд на меня, он заметно смягчился, - рад тебя видеть. Надеюсь, ты здорова? - Молюсь о вашем здоровье, шехзаде, - ответила я, слегка поглядывая на Селима, который был крайне недоволен нашим диалогом. - Отныне она - Сечиль, мой лев. – не забыла уточнить Хюррем султан. Я ощущала на себе его взгляд, который буквально прожигал меня насквозь. И этому нельзя противостоять, пока находится тот, кому ты не безразличен. Я стала чувствовать, что мне тяжело дается каждый вздох. Казалось, что я слышу бешеный ритм моего сердца. А вдруг не только я это слышу? Я облизала пересохшие губы, и подняла глаза на Баязида. Он очень пристально смотрел на меня, слегка прищурившись. Усмешка на его губах внезапно пропала, казалось бы, не будь мы обременены устоями и правилами, я бы давно оказалась в его крепких объятиях. Он хотел возвратить то, что ему и так и не досталось и уже никогда не достанется. Он смотрел на меня так, словно хотел повторить все те моменты, которые были между нами. Смотря друг на друга, мы не заметили, как к беседе присоединился и шехзаде Джихангир, рассказывая какую-то веселую историю. -Сечиль, ты можешь быть свободна, - я вежливо поклонилась Хюррем султан и поспешно удалилась из покоев. Я была настолько одержима идеей не встречаться с Баязидом или, по крайней мере, оставаться с ним наедине, что половину дня провела в гареме. Я общалась с другими наложницами и рабынями, которые просто жаждали узнать, как мне живется в Манисе в качестве любимой наложницы шехзаде Селима. Я так была увлечена общением с ними, что совершенно забыла о времени. В свои покои я отправилась, когда на улице уже давно стемнело. Я и подумать не могла, что меня ждал не совсем приятный разговор. - Где ты была? – я не успела войти в покои, как услышала настойчивый вопрос Селима. Я с полным удивлением посмотрела на него. - Я была в гареме, шехзаде. – спокойно ответила я. - Ты лжешь! Ты была с ним? Не так ли?? – гневно выкрикнул он. - Шехзаде… – выдохнула я. - Не лги мне, Сечиль - хатун! Я видел то несчастное письмо, я читал его, – он стоял ровно, руки сцеплены сзади, а глаза горели. – Я не мог не заметить, как вы смотрели друг на друга. - Я не понимаю, о каком письме идет речь? – я непонимающе уставилась на него. Он подошел к столу и достал из него маленький сверток. Я потянулась к нему, но он одернул руку. - Неужели ты думала, что я не узнаю? Это письмо оставили в твоей спальне. И оно адресовано тебе. Ни в Манисе, ни здесь ничего не может происходить без моего ведома. Запомни, у меня везде есть глаза и уши. - Шехзаде, я, правда, не знаю что в этом письмо, и почему оно так вас расстроило. Я никогда не видела его и не знаю его содержания. Последние несколько часов я провела время в гареме, рабыни могут подтвердить это. Ваша ревность в данном случае неуместна. – я протянула к нему свою руку, которая слегка дрожала - отдайте мне его, я сожгу. Пусть с этим письмом сгорят и ваша неуверенность во мне. Я верна вам, шехзаде. Он молча протянул мне сверток. Мне было абсолютно не жаль, что я не знала, что было написано в нем, и уже никогда не узнаю. Языки пламени подхватили его, превращая клочок бумаги в пепел. Я была уверенна, что письмо отправил Баязид. Теперь оно сгорело, как и сгорели когда-то мои чувства к нему. Но этой ночью, как мне того хотелось, я не осталась с шехзаде. Позже он попросил покинуть его покои и удалиться к себе. За то время, что мы уже провели вместе, я успела хорошенько изучить его, чтобы понять - он обижен на меня. И если бы не это, то он провел бы со мной эту ночь, но его обида была сильнее его желания. Когда я зашла в свои покои, то Федан уже крепко спала. Я старалась вести себя тихо, но у меня не очень получилось. Она вздрогнула и сонным голосом спросила: -Кто здесь? -Это я, Анна. -Анна, почему ты не с шехзаде? Пришлось рассказать ей всю историю с этим проклятым письмом. -Анна, почему ты не настояла на своем и не осталась с ним? -Зачем? Он же выгнал меня. - Он хотел, чтобы ты попросила прощения. Неужели теперь, когда вы начали налаживать свои отношения, то ты все это хочешь взять и разрушить? - Нет, мне даже в голову такое не пришло бы. Но что я могла ему сказать? -Иди к нему. Прямо сейчас. - Не могу! Он прогонит меня снова, и это уже будут знать все. Я не хочу такого позора! - Он простит тебя. Тебе просто стоит попросить прощения. Он все поймет. – девушка встала с кровати вытолкала меня за дверь, заперев ее с той стороны. Сопротивляться было бессмысленно, и я отправилась обратно к нему в покои. Селим лежал на кровати и спал. Мне не хотелось его будить. Я тихо и бесшумно обошла кровать, скинула с себя халат и легла рядом с ним. Кровать от моего веса прогнулась. Тепло разлилось по моему телу. Рука непроизвольно потянулась к нему. Как же мне хотелось прикоснуться к нему, разбудить своим поцелуем, принести свои извинения. Я виновата. Мое тело, моя душа отреагировала на письмо, предательски, предавая меня саму. Самыми кончиками пальцев, боясь разбудить, я провела по его обнаженной спине. Тяжелый выдох, и я сильнее прижимаюсь к нему и, наконец, крепко обнимаю его. Его рука накрыла мою, сжав её. Он простил, его обида ушла прочь, оставляя только желание быть со мной рядом. В его объятиях я и не заметила, как погрузилась в сон. Ночь была лунной и такой красивой, но так казалось, наверное, от того, что мне так не спалось. Селим лежал рядом со мной, обнимая меня одной рукой, другую держа на своей груди, поэтому мне было довольно сложно выбраться из этого «плена» и выйти на балкон, где любоваться звездами было, гораздо проще. Я не сразу заметила, чью-то поначалу незнакомую фигуру, стоявшую на другом балконе. Лишь присмотревшись, я поняла, что это был Баязид. Жестом он указал мне следовать в его покои и сразу же удалился. Он зовет меня к себе? Вот почему Селим подумал, что я проводила время с ним. Значит, он назначил мне встречу, а я на нее не пришла. И вот теперь под покровом ночи, вероятность, что нас заметят, ничтожно мала. Я прекрасно понимала, что это не правильно, и я снова хочу к краю обрыва, рискуя сорваться вниз, но ничего не могла с собой поделать. Словно опьяненная дурманом, я двигалась по темным коридорам, на встречу, которую видела в своем сознании отнюдь не дымкой, а четкими, яркими картинками. Тонкие, беспомощные линии одного тела накрываются мощью и страстью другого, волною окутывая всю неуверенность и сомнения, оставляя только воплощение раннее скрытых желаний. но не в тот ли момент отчаянной сиреной проснулась во мне совесть и противоречия, заставляя меня вновь оставить все, что было так близко ко мне, и скрыться там, где никому больше не находилось места. - Мой янтарь, мой нежный ангел, моя Анна, – он заключил меня в своикрепкие объятия, выпустив лишь на мгновение. Он посмотрел на меня так, от чего меня охватил жар. Баязид не улыбался, его серьезность стерла улыбку и с моего лица. Его пронзительный взгляд буквально раздевал меня. Вдруг я ощутила себя совершенно беззащитной, и, в то же время необыкновенно сильной. Я должна была бежать, бежать обратно к себе в покои, к своему шехзаде, чей фавориткой являлась, но вместо этого я стояла и не двигалась. У меня пересохло во рту, ладони похолодели и стали влажными. Я ругала себя, что не могу ни вымолвить, ни слова, дабы разрядить возникшее напряжение между нами. Я заметила, что он дважды что-то пытался сказать, но лишь облизывал губы. Этот чувственный жест, заставил учащенно биться мое сердце. Я не понимала, что со мной происходит, ведь я прекрасно помнила, что присутствие Селима заставляло мое сердце лишь изредка трепетать. Теперь же, смотря в его бездонные глаза, я чувствовала, как внутри все обрывается. Он осторожно поцеловал меня и отошел. Я поняла, что он хотел проверить мою реакцию. Я еле сдерживалась, чтобы не броситься в его объятия. В следующий момент, словно читая мои мысли, Баязид обхватил меня руками, нежно обнимая и целуя лицо, щеки, шею. Его жаркие, пьянящие поцелуи сводили с ума, заставляя гореть изнутри… - Сечиль, Сечиль.. – кто-то вовремя стал теребить меня за плечо. Я распахнула глаза, чтобы посмотреть на того, кто вырвал меня из таких желанных объятий. -Сечиль, ты вся горишь.. – перед собой я увидела взволнованное лицо Селима, - Позвать лекарей. Быстро! Я поднялась на кровати, быстро и прерывисто дыша, пытаясь сфокусировать зрение. Селим приобнял меня сзади, успокаивающе поглаживая по спине. - Это всего лишь сон, пытался меня успокоить Селим, - видимо, тебе приснился кошмар. Это был просто сон. Но это был чертовски реальный сон. Была ли я рада проснуться? Однозначного ответа у меня не было. Я зажмурилась, и все вокруг меня снова закружилось. Я сильнее прижалась к шехзаде и прошептала: - Селим, я прошу, давай уедем в наш сандажак, как можно быстрее., Селим… - Не волнуйся, Сечиль. Завтра же мы отправимся в путь. Я закрыла глаза, постепенно дыхание восстанавливалось, сознание больше не демонстрировало такие предательские картинки, а тело не отзывалось на запретные прикосновения. Но если бы я могла знать тогда, что это был мой последний день, когда я видела шехзаде Баязита, хотела ли я перенести сон в реальность? И я ответила бы «нет».