Трое

Парень, который подходит к Ашикибе, из Сохоку. Светлые волосы, длинная челка: Ашикиба его не знает, но определённо где-то видел. И вспоминает где, едва тот называет своё имя. Аояги Хаджиме, третьегодка, спринтер, кажется. А ещё — новый друг Джун-чана. Ашикиба совершенно не представляет, что ему могло бы понадобиться, поэтому с любопытством отходит вместе с Аояги в сторону от остальных, скрываясь от чужих глаз. И пропускает резкий удар под ребра, один, второй, и третий, по скуле, когда он съезжает вниз и Аояги может дотянуться до его лица. Он так удивлён, что даже не сопротивляется, все равно не очень больно. Ашикиба раньше никогда не дрался, поэтому даже не знает, что делать, нужно ли ответить ударом или лучше не надо? Аояги тем временем хватает его за ворот и тянет на себя, совсем близко к искаженному злостью лицу. — Я знаю, что ты задумал, — Аояги цедит слова, и голос у него дрожит от ярости. — Думаешь, я не понял? Думаешь, я не вижу, как ты вокруг него увиваешься? Решил, что если был другом в средней школе, можешь чего-то требовать сейчас? Ашикиба понимает, о ком он, только к концу тирады, и не успевает даже открыть рот, чтобы объясниться, как Аояги продолжает: — У Джунты есть только я, понятно? Мы с ним вместе, и ты это не разрушишь, я не позволю, — Аояги выглядит действительно сердитым, и Ашикиба не совсем понимает, как ему реагировать, потому что не более получаса назад он целовал Тэшиму в пустой подсобке, и тот вовсе не выглядел принадлежащим кому-то другому. Выгибался, прижимался бедрами, тяжело дышал в ухо, и его волосы всё лезли в лицо. Ашикиба оставил на нем десятка два засосов, и мог бы ещё больше, если бы Тэшиме не позвонили его сокомандовцы. И все равно Джун-чан пообещал встречу завтра утром или вечером, с продолжением, достойным столь долгой разлуки. Ашикиба отталкивает руки Аояги — получается очень легко — и встает. Он намного его выше, и он нависает над Аяоги, не столько угрожающе, сколько давяще. Улыбка так и просится на лицо, и Ашикиба её не сдерживает. Ему смешно, и немного саднит скулу, а на губах все ещё горьковатый привкус гигиенической помады Тэшимы. — Ты ничего не сделаешь, — говорит он и трет ушибленное место. — Я знаю Джун-чана дольше и больше. И он меня. Мы с ним пойдём в один университет, как собирались в средней школе, и кому ты будешь нужен, когда рядом с Джун-чаном буду я? Ашикиба слышит, как у Аояги от злости скрипят зубы, у него белеют плотно сжатые кулаки, и видно, что он вот-вот ударит — и все равно Ашикибе смешно. Если новый друг Джун-чана заволновался, значит, у Ашикибы все получается. Значит, Джун-чан снова будет его. И никто ему не помешает. Тэшима наблюдает за происходящим из-за угла и обреченно качает головой. Ему стоило быть осторожнее, нужно было проследить за этими двумя. Телефон вибрирует, оповещая о звонке, Тэшима прижимает его к уху и отходит, стремясь поскорее уйти от места разборок. — Да, конечно, — говорит он, дослушав собеседника. — Конечно, мы встречаемся сегодня вечером, всё в силе. Не забудь защиту, мне неоткуда достать. Он сбрасывает звонок, смотрит на имя контакта и улыбается. Канзаки Тоджи никогда от него ничего не требует.