Свободный с тобой

Это был очередной краткий миг настоящей жизни, те самые упоительные мгновения, когда Леон забывал о том, что для всех он подобен дикому зверю и потому изолирован от общества. Пожизненное заключение — это совсем не подаренная тебе милостью суда жизнь, это определенное для тебя другими бессмысленное по своей сути существование. Вечный сон для твоих сил, желаний и вообще каких-либо амбиций. Ты есть, но при этом тебя словно бы уже нет в этом мире. Пространство вокруг тебя сужается, а сам ты превращаешься в изгоя для всех и в первую очередь для самого себя. Прежняя твоя жизнь растворяется в небытии, и даже воспоминания становятся лишь эхом, которое тебе уже не принадлежит. Призраки прошлого навещают твои сновидения, превращая их в кошмары. И чтобы не сойти с ума от безысходности, которая так радушно впустила его в свои мрачные чертоги, при первой же возможности де Астуриас предавался тому, что в глазах других агентов АХ возможно могло выглядеть распутством. Однако и она тоже была за чертой закона. Моника Аргенто, Черная Вдова, убивающая своих жертв, довольно жестоко и искусно. Возможно, не менее отчаянная и безумная, чем он, ибо нет человека более специфичного, чем тот, что родился и вырос там, где царствует Cosa Nostra. Именно она могла подарить ощущение той беспредельной свободы, которую не могли предложить ему женщины, отдающие себя за деньги. Это нельзя было назвать любовью, но и похотью обозвать язык не поворачивался. Странные и непонятные для обывателя взаимоотношения двух убийц, людей, что не в ладах с законом, и, наверное, в определенном смысле изгоев в приличном обществе. Нежась в его руках, Моника всегда оставалась довольно опасным существом. Потягиваясь, она глядела в его глаза, и в её взгляде всегда читался вызов. Припадая в поцелуе к ее губам, Леон думал, что вот сейчас нежность сменится звериным укусом, и, наверное, нечто подобное проносилось и в мыслях Аргенто, пока ее язык ласкал его нёбо, уводя мужчину в ощущения совершенно иной реальности. Раскинувшись на атласных простынях в довольно непристойной позе, Моника следила за ним из-за полуопущенных ресниц, а он знал, что там, под одной из подушек, всегда припрятан тонкий и острый кинжал. Это не оскорбляло его, а скорее наоборот — распаляло в нем еще большее желание овладеть её плотью. И когда она в какой-то момент забывалась от удовольствия, придавленная тяжестью его тела, Леон всегда находил и сбрасывал кинжал на пол. И еще неизвестно от чего именно он получал наибольшее наслаждение: от физического ли удовлетворения, которое ему дарила Моника Аргенто, или от того, что все-таки он в очередной раз сумел её обезоружить. Потом она просто лежала рядом с ним, ее взгляд скользил по потолку комнаты, и, в отличие от многих других женщин, Черная Вдова никогда не делилась с ним в этот момент своими мыслями. Жажда жизни растекалась в его теле конвульсиями пережитого оргазма, оседая на губах странной и неизбывной горечью. Моника никогда и ничего не обещала ему; каждый раз, закрывая двери, она говорила ему не «До свидания», а «Прощай». И Леон понимал, что именно этот вариант самый правильный в их случае. Когда его очередная миссия для Ватикана заканчивалась, де Астуриас возвращался в камеру. Там ничего не менялось. Холодные и безжизненные стены давили на него одиночеством, а он, прикрыв глаза, вспоминал тот адреналин, который рождался в нем, пока его рука искала кинжал, спрятанный Черной Вдовой. Ему казалось, что запах ее духов и сейчас щекочет ему ноздри, опьяняя и дразня желаниями, но это были лишь воспоминания, которые были призваны отпугнуть все те ужасные призраки прошлого, что уже бесцеремонно прокрадывались в его сознание, угрожая свести его с ума своей холодной бесчеловечностью.