Судьба

- Лично я люблю, чтобы в моем мартини была не одна оливка, а, скажем, пять. - Роджер говорит громко, чтобы перекричать шум дороги. Из-за тряски слова вылетают резко, интонации то и дело прерываются. - Оливки и мартини - самое правильное, самое, черт дери, естественное сочетание в мире. Приеду домой и сделаю себе десять порций мартини с целой банкой оливок. Вообще-то Роджера зовут Бобом. Роберт Боннер - вот его настоящее имя, но из-за банданы с черепом, которой он прикрывает лицо во время песчаных бурь, Боб стал Роджером. Каждый раз на задании он повязывает этот дурацкий платок и не снимает его до самого конца. Зато потом, в машине, стягивает бандану и начинает беспрерывный монолог, будто только ткань и держала его рот закрытым. Все уже привыкли, никто не пытается его заткнуть - просто не слушают. Роджер цепляется за звук собственного голоса, несет какую-то околесицу, прыгает с темы на тему по десять раз, но стоит им доехать до базы - замолкает, тут же идет в свою палатку, ложится и спит до самого второго пришествия. К этому тоже все привыкли. Разве что завидуют некоторые. Мик, например. Грузовик останавливается. Роджер встает, не дожидаясь пока откинут бортик, спрыгивает на землю и молча идет к палатке. - Про выпить - это он правильно придумал, - Мик провожает взглядом товарища, он думает о том, что уже через десять минут Роджер, как есть - в пропыленной полевой форме, растянется на своей койке и отрубится почти на сутки. А он, Мик, будет еще долго слоняться по лагерю, пить, ввязываться в скучные споры - лишь бы голова не касалась подушки. - У меня еще есть немного рома, кажется. Ты как? - Можно, - Норт отзывается тихо, без энтузиазма. Мик кивает. Его это устраивает. Он спрыгивает на землю и, еле волоча ноги, плетется к себе. - Я исповедую религию Бакарди уже много лет, - говорит он уже в палатке, когда под его пальцами щелкает крышка бутылки, - Прелесть этого пойла в том, что ты найдешь его в любой заднице. Не на официальном рынке - так на черном. Я путешественник со стажем, и, как думаешь, видел ли я хоть одну страну, где нельзя было бы найти Бакарди? Норт едва заметно качает головой. Рука с бутылкой застывает над стаканом, Мик всматривается в лицо сослуживца. - Ты что-то не в духе. - Подустал. - Ах вот оно что. Струйка темного рома ударяется о дно стакана. - А был бы на твоем месте кто другой, я бы сказал, что новая лычка не позволяет теперь с простыми смертными общаться.. - Мне эта лычка как петля на шее! - Джим выпалил слова, давно вертевшиеся на языке. - Знаю-знаю, спокойней. Я не то имел ввиду.. Но замыкаться и смотреть на всех волком - не лучшая стратегия, не считаешь? - Мик.. Ну какой из меня командир? Я целый год занимался тем, что развлекал вас шуточками пока Роджер молчит. А теперь должен направлять целый взвод? Как, черт побери? Ко мне теперь все как к врагу относятся. - Как к командиру. Это немного разные вещи, поверь мне.. - Тогда какого черта Риотта сегодня начал со мной спорить прямо посреди боя? Чуть всех не угробил, а я еще виноват. - Потому что ты позволяешь ему с собой спорить! - Что прикажешь делать? - Это ты приказывай. А не дискуссию веди. - Я хочу, чтобы они понимали, что я прав. - А должен хотеть, чтобы они делали то, что ты говоришь! - Мик опрокинул стакан рома и со стуком поставил его на жестяную поверхность складного стола. Норт слушал гул удара, устало опустив голову. Мик был почти на десять лет старше его, но все ходил в сержантах. Несколько раз его повышали до уорент-офицера, но уже через несколько дней лишали звания за пьянство и дебоши. Мик пил много. После каждого задания он уходил в запой и не останавливался до того момента, пока тело не переставало слушаться, пока сознание не отключалось хотя бы на полдня. Обычно перед этим он успевал подраться и обложить матом кого-нибудь из командования, но обойтись без этого всего он не мог - у Мика были проблемы со сном. Никто толком не знал, что же мучит его - бессонница или кошмары. Так уж получилось, что он жил в палатке один, так что остальные могли лишь видеть его белое как бумага лицо после очередной попытки уснуть без алкоголя. В такие моменты он надирался хуже и отвратней, чем если бы вовсе не ложился. Зато после алкогольного забытья его отпускало. Ровно до следующего боя Мик становился идеальным служащим, а главное - он снова мог спать. - Мне иногда хочется майору Статкопфу шею свернуть, но вот как командир он ведет себя совершенно правильно. - Статкопф дегенерат. - Да какая к херам разница! Его слушают. Всю его муть, все его дебильные идеи воспринимают как руководство к действию. А твоя гениальная тактика никому не всралась. - Мик принял покровительственный вид, налил себе еще стакан и выпил в два глотка. - Я понял тебя. - Да нихера ты не понял. - Налей мне еще. - О! Так точно, лейтенант Норт! - Второй лейтенант. - Срать. - Мне ты теперь тоже будешь пытаться морду набить? - Только если ты станешь настоящим офицером, как все эти пидоры из училища. А вообще, не уверен. - Черт, теперь я не узнаю стал ли офицером. - Поменьше юмора, Джимми. Ты теперь большой мальчик. - Надо, пожалуй, надраться как ты и тоже пойти махать кулаками перед начальственными лицами. - Ты уже пробовал. И как тебе без летного училища? - Это другое. - Стал таким же недоучкой как я. - Помолчи, Мик. - Так точно, сэр! - Урод. В новом звании Норт чувствовал себя как в своей семье - и это бесило его больше всего. Ты младший ребенок, но почему-то ты за всех в ответе. Ты рядовой контрактник без карьерных амбиций, но тебе дают офицерское звание и взвод. - Учись принимать судьбу, Джимми, учись принимать судьбу.. - Я не верю в судьбу. - Ну значит свихнешься, с нашей-то профессией. В судьбу он не верит.. хе. Справедливости еще поищи, логики там. - Знаешь что, пойду-ка я спать. Мик поднимает на Норта острый взгляд исподлобья, кивает, давая понять, что уловил недобрый подкол. - Иди, Джимми. Иди. Уходя, Норт замечает как сержант наливает себе двойную. Утро начинается с построения для всех, кроме тех, кто только вернулся с тяжелого боя. Сегодня взвод Норта не должны были будить до обеда. Он продирался сквозь гудящую толпу. Солдаты, поднятые по штатному расписанию, стояли в форме, его люди - в исподнем, как успели вскочить в кроватей. - Какого дьявола? В самом центре сборища стоял растерянный молодой офицер. На его руках была кровь, как и на земле рядом с ним. - Мик напал на этого осла с ножом. Тот умудрился переборщить с самообороной. - Пояснил Риотта, когда Джим поравнялся с ним. - А что мне было делать? Это мать его человек с ножом! - офицер явно терял терпение и начинал паниковать. - Это Мик! Он в жизни своих не ударил бы серьезно. Попугал бы и ушел. Блядь. Да отправил бы ты его на гауптвахту! - Как ты разговариваешь с офицером?! Я тут второй день, и не для того приехал, чтоб разбираться в ваших тараканах. - Простите... - Риотта смерил собеседника презрительным взглядом, - Сэр. - На гауптвахту сейчас пойдешь ты! - Его не за что, - Норт вмешался без особой охоты. - И ты тоже! - Я в одном звании с тобой. Офицер пару секунд молчал, пытаясь понять не врут ли ему. - А.. Прости, ты без знаков различия.. И с этими. - Ну уж, на трусах у меня погонов нет, это верно. А эти - Джим кивнул на свой взвод, - люди, благодаря которым моя голова все еще приделана к туловищу.. Патруль, задержите второго лейтенанта до выяснения обстоятельств. И позовите майора Статкопфа. Норт развернулся и начал выбираться из толпы. - Вообще-то это мы живы благодаря тебе, - послышался сзади голос Риотта. Он шел следом. - Что с Миком? - Тяжелое ранение. Черт знает. Он в лазарете. - Хреново.. - Доигрался.. А ты правильно с этим ублюдком. Знаешь, Мик мне говорил слушаться тебя. Хах.. - Ты так печально это сообщаешь, будто хоронишь его. Погоди пока. - Да я просто.. не могу понять как это случилось. Джим проглотил почти слетевшее с языка "я тоже не понимаю" и обернулся, чтобы еще раз посмотреть на толпу. - Я думаю, это его судьба. Риотта остановился и проследил взгляд Норта. - Ага.. судьба, верно.