Re:born II

Манабу уже не первую минуту сверлил зеркало взглядом. Если бы ненависть как чувство, сама по себе, имела разрушительную силу, зеркало бы уже давно покрылось паутиной трещинок и осыпалось блестящей пылью. Со злостью ударив по небьющемуся стеклу, он шагнул в душ, сразу выкручивая вентиль горячей воды до упора, и лишь чуть-чуть – холодной. Собственное лицо, измученное, неотличимое по белизне от кафельной плитки вокруг и с чёрными кругами под веками, видными даже на щеках, до сих пор стояло перед глазами. На левой щеке темнела подсохшая корка косой царапины. Манабу с раздражением поскреб лицо ногтями. У него опять сильно тряслись руки, и вода из душа хлынула неожиданно прохладная. Испещрённая глубокими царапинами спина заныла невыносимой болью, и, обхватив себя руками, Манабу согнулся, подставляясь под воду. Не более чем два дня назад, Манабу умудрился налететь на одноногий журнальный столик и снести вазу. По всем законам подлости, прислуга в воскресенье отсутствовала, и Манабу вознамерился прибраться сам. Свежая вода, в которой стояли недавно срезанные цветы, была абсолютно прозрачной, и как следствие - совершенно незаметной на светлом паркете. Имея в виду всё везение Манабу, было бы странно надеяться на благополучный исход. Манабу насилу вытащил из себя осколки, и радуясь, и сожалея, что не получил кусок стекла в шею. Крови было – залейся. Однако, насколько он был способен в последнее время, Манабу всё также улыбался Бё, встречая его вечером. Разумеется, Манабу и не рассчитывал, что его раны заживут прежде, чем Бё их заметит, но пока что ему везло. Возвращаясь домой в эти три дня, Бё вырубался почти мгновенно. Самого Манабу уже тошнило от одних только слов «кошки» или «выставка». Хотя, по большому счёту, ему следовало молиться, чтобы Бё как можно дольше застревал на всевозможных кастингах и организационных собраниях. От мысли о том, что он мог увидеть то, что у него сейчас творилось на спине, Манабу тошнило куда сильнее, и уже от страха. В психушку бы его, конечно, не отправил, но вновь отказаться под почти круглосуточным надзором было бы не только неприятно, но и почти мучительно. Сухо тикающие на стене часы угрюмо пробили восемь раз, как раз когда он вышел из душа. Манабу запустил пальцы в сырые волосы и бросил беглый взгляд в окно. Ещё через час вся прислуга, в лице садовника Тацуи, двух горничных и помощника по уходу за кошками, чьи имена Манабу ни за что было не вспомнить, окажется у его дверей, сияя дежурными улыбками и ожидая позволения расходится по домам. Манабу невольно скривился. Ему было прекрасно известно, что с семи часов все эти люди лишь дополняли интерьер в особняке, не принося уже никакой пользы. Пожалуй, он отпустит их пораньше, лишь бы только не видеть их донельзя любезные оскалы. Отпустив прислугу, Манабу вернулся в дом и прошёл прямиком в зал, проследовав к дивану. С ногами забравшись на сидение, он сложил руки на подлокотнике, опустив на них голову и застыв в привычной позе. Манабу пристрастился к наблюдению за закатами солнца и каждый вечер с удовольствием наблюдал, как край небесного светила исчезает за обозначенной землёй границей. Периферийным зрением он заметил движение слева от себя. Злосчастная Шелли, которую Манабу ненавидел больше всей этой кошачьей своры, вместе взятой, выступила из темноты, остановившись в луже оранжевого света, аккурат возле дивана, где расположился Манабу. Даже не глядя в её сторону, он огрызнулся: - Пошла вон. Кошка, то ли тупая, то ли наоборот, слишком умная, проигнорировала посыл куда подальше и запрыгнула на сидение. Манабу подтянул под себя ноги, едва ли не забившись в угол дивана. - Что тебе не ясно?! Пошла вон! На сей раз, чуть помедлив, Шелли развернулась и вновь отправилась в тень. Манабу выдохнул и выпрямился. Яркие медные глаза напоминали ему о том, что в буквальном смысле сводило его с ума. Манабу уже давно не знал, что лучше – убить себя, или убить Казуки в своей памяти, что ему не раз предлагал Бё. Хотя, если совсем откровенно – Манабу был бы рад воскресить, а потом своими же руками придушить Казуки. За то, во что обернулась шутка. За немыслимую, абсолютную безумную правду. Повторный нервный срыв обернулся шестью месяцами, в течение которых рацион Манабу на половину состоял из таблеток, которые ему приходилось пить буквально горстями. Четырнадцать часов в сутки он неизменно проводил под надзором либо Бё, либо нанятой сиделки. Помимо всего прочего, Манабу всё ещё не рассказал Бё, что довело его до такого состояния. И сейчас, по факту – его возлюбленный уже не один год обитал с психом. Самым настоящим. А посему, Манабу был ему вдвойне благодарен за всю заботу и поддержку. Невдалеке зашуршал гравий. Бё, как ни странно, вернулся раньше обычного. Раз Манабу больше не слышал часов, значит, девяти ещё не пробило. После дрёмы в довольно неудобном положении тело ломило. Поспешно поднявшись и осторожно потянувшись, он отправился в прихожую. Встречать Бё, на самом деле, не было никакой необходимости. У каждого обитателя этого дома, временного или постоянного, были свои ключи. Но почему-то Манабу казалось необычайно важным каждый раз встречать Бё, приветственно улыбаясь и мысленно подбирая слова для какого-то разговора. Неважно, о чём. Собственная добровольно принятая роль прилежной жёнушки, тем не менее, немало забавляла Манабу. Хорошие жёны не курят, не тратят половину семейного дохода на свои медицинские нужды и не требуют к себе такого внимания. Хотя у Манабу и нервные срывы – всё равно, что у настоящей женщины. Но, в общем и целом, жена из Манабу была так себе, какую ещё роль принять - он не знал, а изображать из себя мебель – не хотелось. Дождавшись, пока Бё выйдет из машины, Манабу распахнул дверь, приветственно улыбаясь. Бё улыбнулся в ответ. - Как день? - Отвратительно. Эти дебилы из холдинга… - Бё осёкся, перешагнул через порог и продолжил – Дебилы, в общем. Их привычка тянуть время переходит все границы. Манабу усмехнулся. Нет, всё-таки, день у него явно не так уж плохо прошёл. - Как твой день? - Не хорошо и не плохо. Просто никак. В первой половине дня просмотрел заказы в магазине… Бё споткнулся на идеальном паркете и замер, из-за чего идущий следом Манабу едва не врезался в него. - Что ты сделал?.. - Поработал. – Манабу вновь улыбнулся, видя этот растерянно – обрадованный взгляд. – Я был приятно удивлён, когда обнаружил, что за эти полгода мой бизнес не развалился, более того – заказов не стало меньше. Не знаю, кого ты нанял, но он однозначно не дурак. Улыбка не покинула лицо Бё, но сделалась какой-то тусклой, а Манабу попытался проигнорировать пробежавший по спине холодок. - Ты забыл? Неприятно горький комок застрял в горле, не оставив от хорошего настроения и следа. Пришлось осторожно поинтересоваться: - Что именно? Манабу не понимал, что Бё имел в виду. А ещё его посетило опасное чувство, обычно означающее то, что он, Манабу, вновь что-то упустил. Забыл. Возможно, просто не вспомнил. - В последние пять месяцев твоими делами занимался я. Это было даже не удивление, а настоящий шок. - Ты правда забыл? - Я… - Ничего страшного. – Перебил Бё. – По крайней мере, ты начал интересоваться собственной жизнью. Манабу отвёл взгляд, вздыхая. Однако происходящее всё ещё было довольно плохим. Интересно, как суметь исправить старые ошибки, не успев сделать новых? Он и впрямь многое упустил, да и тем паче, что это было неизбежно. Как и невозможно было сейчас получить ответы на вопросы, которые он не мог сформулировать. Будь что будет. - Прости. – Произнёс Манабу, сам не зная, просит ли он прощения или утверждает сам для себя план дальнейших действий. – И спасибо. Манабу сделал несколько шагов вперёд, опережая Бё. - А про дела с холдингом всё-таки расскажи. Мне интересно. Тот, устало вздохнув, зашагал следом. - Я просто буду много ругаться. *** Манабу уже не раз за последние пару часов пожалел, что задремал вечером. Вернее, хотелось бы думать, что ему не спится из-за этого, а не из-за того, что Бё рядом сопит очень уж беспокойно, а незажившая спина не даёт нормально лежать даже не боку. Будильник, нарочно поставленный в другой конец комнаты, высвечивал половину третьего ночи. Похоже, попытка выправить режим дня и подвести его под рабочий потерпела фиаско. Манабу пообещал персоналу лично вернуться к делам онлайн-магазина – то есть вернуться в офис - в течение недели, три дня из которой уже прошло. После столь долгого отпуска и причин, вынудивших Манабу бросить все дела, даже рутинная работа с информацией страшно выматывала. Ещё он знал, что персонал, отобранный и организованный им лично, не ожидал возвращения шефа. Бё и впрямь был весьма умён и дальновиден, раз смог беспроигрышно вести дела, причём так, что за полгода ни у кого не возникло и мысли, что всем распоряжается совсем другой человек. Если же быть совсем честным и объективным, то дела магазина интересовали его в третью очередь. Чудные коросты на спине, к примеру, волновали Манабу куда больше, а два случая – полугодовой и трёхлетней давности и вовсе никогда не давали покоя. Уныло покосившись на Бё, Манабу поднялся и вышел из комнаты. Спроси его кто-то, зачем он вышел на улицу – Манабу бы не смог ответить. Механически закурив и так же механически отметив, что ночная прохлада не приносит дискомфорта, он зашагал к озеру. Всё это уже было. Много раз. Алеющая искра сигареты у пальцев, мимолётное напоминание самому себе о том, что нужно донести окурок до дома, шорох лесного наста и поверхность озера, издалека раз за разом манящая к себе. Прошло то время, когда Манабу пытался прочесть в водной глади ответы на терзающие его вопросы. Прошло. Давно. По крайней мере, он старался в это верить. Насколько Манабу было известно, озёро давно лишилось теплокровных обитателей, за исключением нескольких видов диких уток - слишком пугливых, чтобы селиться на берегах вблизи людских жилищ. Прямая противоположность той-одинокой-выдре, которую Бё безжалостно уничтожил. Допустим - хотя на самом деле Манабу в это верил безоговорочно - Казуки реинкарнировал. Водное животное, не успевшее познать звериной старости, а следом - облик иностранного мальчишки, которого невменяемый из-за приступа Манабу видел лишь мельком. С силой прикусив фильтр сигареты, Манабу поёжился. Уже не первый месяц он собирался, но никак не мог решиться поговорить с Бё. Ему, Манабу, было важно, просто жизненно необходимо вернуться во Францию - хотя бы на день, хотя бы парой слов обменяться с тем мальчиком. Если есть даже крохотный шанс, Манабу должен всё для себя выяснить. Это было решено, но как объяснить всё Бё? Спустя мгновение Манабу вытаращил глаза. Расступившаяся осока явила некрупного тёмного зверька с плоской мордой, решительно топающего к воде. Разошедшееся по воде круги подтверждали то, что это не очередная галлюцинация, не помешательство. Забыв и про сигарету, и про осторожность, Манабу почти бегом бросился к озеру. Когда Манабу приблизился достаточно, чтобы ясно видеть на песке отпечатки маленьких лап, выдра отплыла уже на добрую сотню метров и там вынырнула, тихо фыркнув. Зверь блеснул чёрными, как шунгит, глазами, и вновь скрылся под водой. На секунду мир приобрёл в глазах Манабу почти болезненную резкость. Рябь на воде, острые белые блики, холодный запах воды, забившийся в сланцы колючий песок, и, что неожиданно – холод. Манабу зябко поёжился. Такой ясности в голове и спокойствия он не ощущал давно. Он скажет Бё. Уже давно пора. И будь, что будет. Если идя сюда он ощущал себя абсолютно беспомощным идиотом, то сейчас был уверен в том, как следует поступить. И он обязательно это осуществит. Мир стал привычно смазанным, когда Манабу услышал вдалеке шаги. Бё шёл по тропе, не сводя с него пронзительного, но грустного взгляда. Манабу автоматически втянул голову в плечи, когда Бё приблизился, ожидая услышать что угодно, но тот лишь усмехнулся, глядя вдаль, а затем медленно повернул голову и поинтересовался: - Что, повторим визит в Париж? Мир пошатнулся. Вцепившись в сознание всеми доступными силами, Манабу задал вопрос, вообще не понимая происходящего: - Откуда? Бё пожал плечами. - Просто я слишком много был рядом. Когда ты… был болен, то не редко пересказывал сам себе всю эту историю и собственные догадки. Вернее… - Манабу поёжился, и на сей раз не от холода. – Ты сотни раз повторял всё, что думал и знал. - А… - Я даже не буду спрашивать, что за отношения у тебя были с этим Казуки. – Бё вытащил из кармана ветровки пачку сигарет, в которой Манабу узнал ту, что недавно обронил и через пару секунд уже затягивался. – Но только потому, что я очень надеюсь на то, что ты сам мне всё расскажешь. Надеюсь, хоть ты это сделаешь сам и добровольно. - Подлец. – Обреченно улыбнулся Манабу. – Ты не поверишь, но я и сам собирался тебе всё рассказать. Бё вновь пожал плечами. - Отлично. Ну так что, едем во Францию? *** - Вот. Дозванивайся и выясняй сам. Насколько я помню, на ресепшен отлично понимали английский. Манабу вздохнул, поднимая со стола телефон и листок с номером. - Я вообще ничего толком не помню. Что мне узнавать, есть ли у них сейчас… - …Горничная-турчанка. Да. В тот день женщина была вынуждена взять сына с собой, а он убежал из подсобного помещения, когда все взрослые разошлись. Только вот чёрт разберёт, почему он явился именно в наш номер, да ещё и дверь открыл. - Горничная-турчанка с трёхлетним сыном. – Пробормотал Манабу, сжав телефон. – Вернее, ему должно быть около трёх с половиной. Бё покосился на него, но промолчал. - Ладно, не будем терять время. – Манабу быстро набрал номер. – Добрый день… Спустя полчаса Манабу с Бё обедали. Сразу после разговора дрожащим от волнения голосом Манабу сообщил, что женщина по-прежнему работает в отеле, невзирая на инцидент, кроме того, её сына нередко видят. Консьерж не выдавал никакой толковой информации, пока Манабу не представился тем, кто полгода назад был замешан в той неприятной ситуации. Тон слуги народа тотчас сменился, и он почти испугано поинтересовался, желает ли Манабу вновь остановиться в их отеле и нужно ли для этого предупреждать ту-самую-горничную. Манабу в спешке извинился и заодно сделал бронь. Сейчас он сидел, уныло ковыряя содержимое тарелки под внимательным взглядом молчащего Бё. Сидеть, притворяясь ветошью, не было смысла, так что Манабу отложил вилку и посмотрел на Бё в ответ. -Что ты хочешь узнать? Бё облегчённо откинулся на спинку стула и твёрдо произнёс: - Всё. - Как скажешь. Но, боюсь, тебе не понравится то, что ты услышишь. - Я просто хочу знать. - Хорошо. - Манабу улыбнулся. - В конце концов тебе давно пора знать. Я очень давно был знаком с Казуки... *** - Стой! Стой, говорю! Манабу, не выдержав, обернулся, готовый высказать всё, что он думает о подобных выкрутасах, но окликавший его одноклассник уже съехал с лестничных перил и тут же плюхнулся на колени, вцепившись в рубашку Манабу обеими руками. - Отвали от меня, психованный! Как Манабу не дёргался, освободиться не удавалось. - Ты же обещал! - Нифига я не обещал, и даже не соглашался. - Пожалуйста! - Взвыл Казуки, наконец отцепляясь от Манабу. - Я не переживу твоего отказа! - Ты не умрешь, даже если тебя убить. - Нет! Умру! Правда! - Казуки вскочил на подоконник раскрытого окна, ни много ни мало - на третьем этаже. - Выйду в окно, прямо на твоих глазах, и мой неупокоенный дух будет преследовать тебя до конца твоих дней! - Призрак твоей неупокоенной сломанной ноги, ты хотел сказать? Мимо промчались несколько младшеклассников, изумленно вытаращившись на Казуки. - Артист погорелого театра. - Манабу дождался, пока младшие уберутся подальше, и тихо выругался: - Блять. Хрен с тобой, я согласен, но даже не думай, будто я поверил. - Отлично! - Казуки слез с окна. - Вот и идём. - Ты совсем на своих фото двинулся? Ещё урок! Казуки сморщился. - Ага, целая одна география. Прямо и не знаю, как я это переживу. И ещё я знаю, что после школы в будние дни тебя никуда из дома не выпускают. - Ты прав. - Манабу вздохнул. Назвался груздем - полезай в кузов, куда деваться. Оставалось надеяться, что за одну пропущенную географию, куда он и не очень-то стремился, ему ничего не будет. *** - Опусти! Опусти! Не взгляд, а голову! Вот! Да! Выше! - Ты меня достал! - Манабу сорвал с головы индейский роуч и насилу сдержался, чтобы не швырнуть его на землю. - Я тебе что, профессиональная модель?! - Спокойствие, только спокойствие! - Казуки попятился. - Извини, но ты правда плохо получаешься. - Неужели?! Наплевав на всё, Манабу плюхнулся на землю. - И из-за этого всего я ещё и от матери огребу. Казуки приблизился и осторожно сел рядом, стараясь соблюдать дистанцию и обеими руками прикрывая фотоаппарат. - У тебя правда такие строгие родители? - Меня перевели в твою школу исключительно потому, что в ней самые долгие дополнительные занятия. Делай выводы. Казуки молча почесал голову, пестрящую различными оттенками красного и черным. - Тебя часто ругают? - Нет, ругают меня редко, зато часто говорят, какое я ничтожество и ни на что не гожусь. Казуки продолжал издеваться над волосами. - А у тебя есть увлечения? - Теперь нет. - А были? - Конечно. - А чем ты занимаешься в свободное время? - Лечусь. Казуки подскочил на своём месте, ошалело уставившись на Манабу. - От чего? Манабу горько усмехнулся. - От гениальности. В детстве родители слегка заигрались в куклы - чья умнее, спортивнее, вежливее. Я уже семь лет страдаю тяжёлыми нервными срывами. Повисла бессловесная тишина. Воспользовавшись заминкой, Манабу прикрыл глаза, от души наслаждаясь минуткой спокойствия, холодным запахом недалекого озера и шорохом, создаваемым вознёй маленьких обитателей земли. - О, гляди, выдра! - Восхищенно выдохнул Казуки. Манабу открыл глаза, в спешке принимая вертикальное положение. Некрупный бурый зверёк уверенно топал по песчаному берегу. Манабу затаил дыхание, замерев. Пусть они с Казуки и были далеко, кто их знает, этих выдр. Сам Казуки уже сделал несколько снимков и сидел, так же, как и Манабу, не шевелясь и пристально глядя на зверька. Неуклюжий на земле коротколапый зверь в воде мгновенно преобразился в проворного хищника. Не было никаких сомнений, кто являлся природным владыкой озера. Заплыв на изрядную глубину, выдра нырнула, скрывшись из виду. - Классная... - Выдохнул Казуки. Манабу беспокойно поглядел на одноклассника. - Заснял? Казуки встрепенулся и вновь включил фотоаппарат. - Ага, что-то есть. Во! Манабу взглянул в экран, затем удивленно переглянувшись с Казуки. - Засвет? - Везде засвет! - Казуки ожесточенно щелкал кнопками. - Блин, как? Тут же нормальный режим! Манабу разочарованно отвернулся. И тут не удалось. - Ну и ладно. Манабу не уловил в голосе Казуки преувеличенной бодрости или чего-то вроде. Видя его пристальный взгдяд, тот добавил: - Почувствовать важнее, чем увидеть. Спокойно понабюдать за чем-то лучше, чем хвататься за фото или мобильник. Манабу недоуменно захлопал глазами. - Если перед тобой когда-то встанет выбор - купить телек побольше или съездить в Рим, езжай в Рим. - Чего? - Манабу окончательно перестал что-либо понимать. - Опыт важнее лишнего хлама. - Да в кого ты такой умный? - Обозлился Манабу. - Фотик свой почини для начала, философ! И наверное я тут даром корячился, раз везде засвет? - Твои фото нормальные. - Казуки в доказательство продемонстрировал несколько снимков, прощёлкивая их один за другим. И обиженно добавил: - Вообще-то, В самом деле, фото Манабу были в порядке. - Я ещё выдры не охотятся днём. Они ночные животные. - О... - Манабу только и нашелся, что сказать. - Выходит, нам очень повезло. - Не то слово. Каким же всё здесь было живым и настоящим - не подчиненным чьим-либо указаниям или расписаниям. - Я бы купил здесь участок и построил дом, просто чтобы глядеть на животных на озере. - Я бы тоже. - Неожиданно для самого себя признался Манабу. Вместо ответа Казуки наградил его долгим взглядом. - Хорошо. Поехали в город? - Поехали. - Не хочешь ко мне на огонёк? Заодно фото возьмешь. - Если есть, что брать. Казуки чересчур широко улыбнулся. - Кирпич в мой огород? - Нет, бетонная плита в огород моей нефотогеничности. - Манабу потёр кончик носа и оглушительно чихнул.-Хотя и в твой тоже, отчасти. Ты позвал меня в гости? Родители не будут против? - Не-а, я сейчас живу один. Казуки взял паузу, давая переварить полученную информацию. Манабу почему-то не удивился и лишь завистливо вздохнул. - Везёт. А почему ты один? - Старшие тоже фотографы. - Казуки поднял руку, демонстрируя аппарат. - Постоянно мотаются по миру, разве что деньги исправно шлют. - Круто... - Мечтательно протянул Манабу и осёкся. - Скучаешь, наверное? - Да не особо. - Кстати, о мечтах... Казуки перебил Манабу. - А давай поспорим - кто будет жить здесь, на берегу этого озера, ты или я? - Вариант «Оба» не котируется? - Не-е-ет. Я не вынесу твоего соседства в течение длительного времени! Казуки расплылся в улыбке, вновь становясь тем самым, школьным, слегка пристукнутым Казуки. - Тогда у тебя нет шансов. И ты пойдешь ко мне? - А вот и пойду. Невесть откуда взялась смелость впервые поступить не по указке родителей. - Отлично. Пора делать твоё существование капельку веселее. *** - О.- Бё стушевался, скрывая удивление. - Ничего так совпало. - Ага. Казуки спор проиграл, это верно. А мы сидим как раз в том месте, на которое мы спорили. Пусть это и твоё владение. Бё потёр переносицу под дужкой очков. - Дальше. И меня поражает твоя память, серьёзно. - Я сам себя иногда поражаю. *** - Казуки! - Манабу осторожно постучал в дверь спальни. Тишина. Нет, хрен тебе, осёл твердолобый, сам просил заехать и разбудить. - Просыпайся, твою мать! Дверь распахнулась, явив заспанную растрёпанную девушку, замотавшуюся в одеяло. Манабу молча убрался в сторону, девушка так же молча прошла мимо. С кровати донеслись звуки возни и ворчание. Манабу встал, привалившись к проходу. Завал из одеяла на голове Казуки словно расползся сам собой, явив помятую физиономию человека, который точно не к зачёту готовился. Казуки скосил взгляд на Манабу, после чего вновь закрыл лицо, но уже руками. - Блять. - В смысле, доброе утро? - Это утро доброе настолько же, насколько чиста и непорочна Мисаки. Из ванной раздался вопль, сообщающий, что всё было услышано. - Таблетки есть? - Специально тебе и притащил. Манабу бросил на кровать две таблетки в блистере и бутылку минералки. Казуки, шмыгая, попытался открыть бутылку, после чего жалобно уставился на Манабу. Хмыкнув, Манабу забрал бутылку и отдал её уже открытой. Просиявший Казуки вмиг заглотил лекарство. - Ты - лучшее, что вообще происходило со мной за всю жизнь. - Доверительно произнёс Казуки, не забывая хлебать воду. Манабу бросил взгляд через плечо на день дверь ванной. - Девушка не заревнует? Казуки махнул рукой. - Не успеет. - Понятно. У тебя пятнадцать минут на сборы. Я жду внизу. - Ок. *** - В его раздолбайстве я не сомневался. Манабу сдержался. - Предлагаю о покойниках или хорошо, или никак. Видя, что Бё уже готов вступить в полемику, Манабу поднял руки в капитулляционном жесте. - Нет, я ничего не искажаю - ни в плюс, ни в минус. Просто говорю по факту. У Казуки было море знакомых и миллион пассий, но другом, похоже, был лишь я. Бё вздохнул, кивая. - Он ещё в школе дал мне ключи от его квартиры. Правда, приходить к нему сам я начал лишь в наше бурное студенчество... *** - Красотааа... - Казуки был между тех двух кондиций, когда всё кажется чрезвычайно смешным и тем, когда тянет на философию. - Какое небо... Честно признаться, Манабу был немногим лучше. И конкретно его тянуло погрустить. На этой улице не было проклятущих неоновых вывесок и ламп, а свет из окон не перекрывал вида неба. Было видно и звёзды, и луну. Всё ещё с задранной головой, в диссонансе между несвязными мыслями и музыкой из клуба, Манабу шагнул на проезжую часть, намереваясь перейти дорогу. Вовремя опознать шум, как рёв мотоцикла, Манабу не успел. Закружилась голова, по глазам полоснул яркий свет, на периферии раздался дикий вопль - а следом удар, от которого Манабу просто отшвырнуло в сторону, а затем ещё и протащило по асфальту. Вдалеке - слишком далеко! - раздался грохот, вопль, и чуть ближе - сдавленное болезненное шипение. Манабу, открыв глаза, заставил себя подняться, и его тут же стошнило. В голове прояснилось, но зато в правую руку словно вогнали раскалённые до красна спицы. Начало жечь щеку, и Манабу порадовался, что хотя бы додумался изогнуть шею, падая. Обернувшись, тот сразу увидел Казуки. Манабу заморгал. Разве был дождь? Что за лужа? Тошнота и ужас вновь подкатили к горлу, когда разум осознал - это кровь. Казуки часто моргал и кривил угол рта - улыбался? - Надеюсь, принцесса хотя бы сейчас разрешит принцу себя поцеловать? Манабу рухнул на асфальт, ощущая, что ободрал ещё и колени. - Принц... - Почти шёпотом начал Манабу и воплем закончил - Принц, блять! Казуки!!! Манабу впервые было так страшно, страшно настолько, что и дышать удавалось с трудом, а из глаз хлынули слёзы. Казуки дышал, но отключился. Из клуба на улицу высыпали люди, со всех сторон сыпались испуганные вскрики и вздохи, но двое охранников клуба умудрялись держать толпу на расстоянии. Мир в глазах Манабу стал до боли ярким и резким, а затем померк, увлекая в небытие. *** - Какой поворот. - Голос Бё прозвучал равнодушно, но Манабу не мог не заметить, как тот опустил взгляд. - Когда это было? Теперь пришла очередь Манабу стыдливо опускать взгляд. - Мы с тобой уже три месяца были знакомы... - ...А встречаться мы начали спустя месяц после знакомства. - Бё поднял голову. - Ты идиот, если со своим синдромом шлялся по клубам. И прекрати пялиться на стол. Ещё что-то было? - Было... *** - Охрененно! Казуки разве что не вприпрыжку скакал по тротуару. - И чесать ногу можно! - О, разумеется! После трёх месяцев в гипсе, вновь получить возможность чесать ногу - это главное. Казуки резво обернулся, но не слишком послушная после гипса нога предательски подвернулась, и Казуки едва смог вновь поймать равновесие. - Между прочим, остряк, ты мне ещё и должен остался! - Я уже всё апельсинами и пиццами оттаскал. Манабу отшучивался, но чувствовал, что в качестве возврата готов хоть в Антарктиду с Казуки, если тот попросит. И от этого ощущал себя страшно виноватым перед Бё. Хотя иллюзий касательно ветренного Казуки и обстоятельного Бё Манабу не строил. И с кем, скорее всего, будет связана его дальнейшая жизнь, он тоже не сомневался. С небес на землю его вернула нависшая над ним тень - Итак, принцесса... Не успел Манабу как-то среагировать на такое обращение, как осознал, что Казуки хотел бы получить взамен. Видимо, все так или иначе отобралось на лице Манабу, поскольку Казуки проворчал: - Ну а что? Ему можно, а мне нет? Манабу замешкался, а после фыркнул: - Да всё тебе можно. - Забавно, правда? Ещё в школе я грозился прыгнуть из окна, а ты пошутил про ногу. Манабу аж подавился воздухом, слишком внезапно Казуки перевёл тему. - Ну... Вот и не спорь со мной больше. - А я и не буду. Но если ты меня не поцелуешь, призрак моей сломанной ноги точно будет преследовать тебя всю жизнь! - Верю, верю. Только чью именно жизнь? Казуки назидательно поднял палец вверх. - Пока мы оба будем живы! Но, думаю, это продлится не слишком долго. Качество важнее количества. Манабу внутренне содрогнулся, но промолчал, хоть и не был полностью согласен с Казуки. *** - Ну и как, не мучает тебя призрак сломанной ноги? - Не мучает. Почему, рассказывать? - Да я и сам догадываюсь. *** - Ты - патологический идиот! - Надрывался Манабу в трубку, успевая выбирать выражения из тысяч крутящихся в голове оскорблений. - Дебил! Осёл! Тебя жизнь вообще ничему не учит?! - Тихо-тихо. - Шиложопый Казуки умудрялся совершенно спокойно выносить все психи Манабу. - Эти кадры того стоили. Обвал пещеры никто не мог предсказать, я ведь рассказывал - это чуть ли не самая спокойная тектоническая зона в мире! И я привезу тебе сувенир. Манабу рявкнул: - Засунь его себе в задницу, да поглубже! - Я могу. Подарить тебе после этого? Манабу прикрыл глаза, убеждая себя, что он улыбается от нервов, а не от того, что было действительно смешно. - Себя привези, дебил шилозадый. Вы там все идиоты, абсолютно всё! Я не представляю, как вам повезло, раз никто не пострадал. - И эти упрёки удалось выдать совершенно спокойно и серьезным тоном. - Пещера просто ждала десять тысяч лет, чтобы обрушиться на голову таких дебилов, как вы. - Спасибо, мамочка, я тебя тоже очень люблю. Манабу стиснул телефонную трубку. - Возвращайся. - Уже скоро, свет очей моих. Кажется, настала пора расставить все точки над I. Примерно об этом думал Манабу, отыскав в интернете новость об обрушении пещеры в Гималаях. На прилагающихся фото перепуганный и весь в пыли Казуки что-то рассказывал то спасателям, то журналистам. Его окрестили «японским везунчиком» - как единственного выжившего и не пострадавшего. Не хотел, значит, чтоб Манабу волновался? Пусть только вернётся в Токио, идиот. Затем Манабу отчитывал Джина, также знавшего правду, но по просьбе Казуки исказившего события в положительную сторону. Если до этого случая Манабу сомневался в своём решении быть с Бё, то теперь был уверен, кто - любовник, а кто - друг. Оставалось выяснить это с Казуки. *** - Не скажу, что мне это льстит, но я рад, что подобным приключениям ты предпочёл меня. За неимением на столе чего-то, что можно было бы есть, Манабу терзал конфетную обёртку, и, не поднимая глаз, бросил: - Прости, но во многом так оно и есть. Казуки испепелил себя даже быстрее, чем я мог предположить. - Я сейчас многое узнал. - Бё сцепил пальцы, опустил на них подбородок и поставил локти на стол, пристально глядя на Манабу. - О многом догадывался, но эта... История, с выдрой. Расскажи, чтобы я знал наверняка, а не лепил в пробелы свои догадки. Манабу отложил фантик и прикрыл глаза. - Минуту. Сейчас соберу это так, чтобы рассказ не походил на бред. Спустя несколько секунд Манабу собрался с мыслями. - Ему всегда было мало свободы. Какой бы образ жизни он не вел, как бы он не менял работу, где бы ни бывал - всегда ему чего-то не хватало. Порой он делился совершенно бредовыми идеями, однако невзирая на это, многие из них воплощались. Подожди. - Манабу поднял руку, прося ещё немного послушать его. - Я говорю не о даре ясновидения, соль не в том, что сказанное им - правда, а в том, что даже если происходящее - просто совпадение, всё действительно происходило на самом деле. Дом, выдра, нога, его болезнь... Что угодно. В один из вечеров, когда я навещал его, он рассказал мне, что хотел бы в следующей жизни стать выдрой. - А я его пристрелил, что ли? Не верю. Хотя Джин что-то про невероятно умный взгляд говорил. Манабу скрипнул зубами. - Ну, как бы то ни было... Тогда он сказал, что и зверь - его реинкарнация, погибнет молодым. Далее он заявил, что хотел бы стать турецким мальчиком. И, в общем... В общем, я не утверждаю, что этот мальчик Казуки в какой-либо мере, но слишком это похоже на ещё одно совпадение с его словами. Я хочу это выяснить. Договорив, Манабу перевёл дух и с надеждой посмотрел на Бё. Тот молча сидел, склонив голову набок. - Вы оба друг друга стоите. Манабу со вздохом склонился. - Ты не передумал насчёт Франции? - Ни разу. *** И Манабу, и Бё, Германия была гораздо симпатичнее Франции. Это не было весомой причиной - лишь одним из множества поводов одинаково удручённого настроения обоих. Отвернувшись друг от друга, всю дорогу от аэропорта до отела Манабу с Бё равнодушно разглядывали пейзажи, не обменявшись ни единым словом. И Манабу от этого было откровенно хреново, помимо прочего - начинала болеть голова. Отель встретил их тем же шиком, блеском и широкими улыбками персонала, как и в прошлый раз. Оставив Бё разбираться с оформлением, Манабу углубился в здание по коридору первого этажа. Надеялся? Конечно, хоть и знал, что до завтра не увидит ту женщину, и что более важно, но менее вероятно - её сына. Сердце пускалось в дикий танец лишь при мысли о встрече. Казуки - не Казуки, но хотелось осмыслить, прочувствовать встречу, а не как в предыдущие оба раза. Манабу не без сарказма подумал, как замечательно, что человека безнаказано пристрелить нельзя, иначе бы за Бё не заржавело, пусть даже ребёнка. Найдя комнату прислуги, Манабу поспешил обратно. *** - Простите... - Заискивающий тон консьержа почему-то страшно раздражал Манабу. - Мадам Ясмид сегодня выйдет на смену с четырёх часов вечера. Раздражение как рукой сняло. Соскочив с кровати, Манабу уставился на часы. Оставалось полчаса. - Её сын будет с ней? - К сожалению, да... - На сей раз - к счастью! - Манабу расплылся в улыбке, словно уже улыбался ребёнку. - Спасибо! Не вынеся оставшегося ожидания, Манабу ушёл из номера, решив подождать внизу. Поспешность Манабу себя оправдала - спустя всего десять минут в гостиницу зашла худощавая невысокая женщина, что вела за руку смуглого мальчика с живым, слишком колючим для ребёнка взглядом. Манабу замер. Сомнений быть не могло. Будь ребёнок просто ребёнком, Манабу бы не прошибло насквозь, словно от разряда тока. Он чуть попятися. Что сказать? Как поступить? - Прошу прощения... - Робко начала женщина, остановшись в паре шагов и избавив Манабу от необходимости говорить первым. - Я правильно Вас узнала? Это в Ваш номер... Пробрался мой сын? - Именно. - Манабу кивнул и тут же прикусил язык. Настороженный взгляд женщины ему нисколько не понравился. - Но я хотел бы поговорить с Вашим сыном вовсе не из-за того случая! - О чём же тогда? - Ну... Из гула, типичного для фойе любого популярного отеля, Манабу всё же различил шаги Бё, и поспешно обернулся. Взгляд явно получился чересчур умоляющим - Бё показательно вздохнул и ускорил шаг. - Мадам, Вы верите в перерождение душ? Женщина захлопала глазами. - Нет. - А я верю! - Решительно заявил молчавший до сих пор мальчуган. - Мне сны снятся, а мама не верит. Я вас обоих знаю, я вас часто вижу! - Шакир! - Шикнула женщина, умоляюще глядя на Манабу. - Нам нужно идти. Простите за прошлое, он... - Он противный! - Возмутися Шакир, беспардонно ткнув в сторону Бё. - И у него везде кошки! И кошачья шерсть! Бё закатил глаза, фыркнув, и попятился. - Ну точно он. Мне не рады, я пошел. Дальше договаривайся сам. Манабу подавил смешок. - Могу я поговорить с Вашим сыном наедине? Буквально несколько минут. Мальчик решительно дёрнул руку из маминой ладони, и зашагал к Манабу. Женщина вздохнула. - Да, конечно. - Можешь! Идём. На сей раз Манабу усмехнулся и склонился, намереваясь поднять ребёнка на руки. Тот отшатнулся. - Я сам пойду! - Ладно. Куда идём-то? - На улицу. Взрослые всегда разговаривают там. Казуки такой Казуки... Манабу не терпелось продолжить разговор, и он спросил: - А что за сны тебе снятся? Мальчишка придержал тяжеленную стеклянную дверь, пропуская Манабу вперёд. - Про другую страну. Про тебя. Что ты болеешь. Ребёнок удивительно легко говорил по-английски. А вот Манабу понимал его с некоторым трудом. - Ты знаешь моё имя? - Знаю. Ма-на-бу. Бу. – Шакир улыбнулся. – Но ты совсем не «Бу», а вот Бё... - Он тоже не «Бу». – Вздохнул Манабу, опускаясь на скамейку. Отсюда он видел балкон их предыдущего номера, где всё тогда и случилось. Всё? Просто ребёнок сделал шалость. – Даже не знаю, как тебе объяснить... - Не надо. Я помню. - Имя. – Мальчик приложил ладонь к голове. – Твоё. Его. И Казуки. Манабу пробрало до мозга костей. Казуки. - А кто такой Казуки, ты знаешь? - Нет. Но его знаешь ты. Знает Бё. Ну конечно. Мысленно Манабу горько усмехнулся. А на что он надеялся? На сохранившееся сознание? Уцелевшую без потерь память? Он и так замешан в каком-то необъяснимом чуде, хотя его шилозадый друг был прав. Этот мальчик не может быть «стопроцентным» Казуки, но что-то он от него унаследовал, не будучи физическим родственником, донором или кем-то там ещё, чем можно было бы объяснить подобное. А ещё почему-то Манабу был уверен, что мальчик – не сын его почившего ветренного друга. - Мне снятся горы. Озеро. Много людей. Это очень далеко отсюда. Манабу молча глядел вверх. Повисла пауза. Ребёнок тоже замолчал. - А зачем ты тогда прошёл в наш номер? Ты же знаешь, что нельзя так делать. - Я хотел увидеть тебя. – Мальчик надулся. – А там этот... Противный. И кошки. Я рассердился. - Бё ведь не было в номере... - Не было. – Мальчуган хихикнул. – Но я его видел. Теперь он любит кошек меньше, чем тебя. А тебя больше. У Манабу отвисла челюсть. Голова невыносимо заболела, но сознание оставалось ясным. Он захлопнул рот и улыбнулся. - Пойдём-ка обратно, малыш. *** В фойе не оказалось ни Бё, ни мадам Ясмид. Манабу подозвал администратора, тот, не дослушав, с готовностью кивнул и протянул руку ребёнку, но тот лишь отшатнулся. - Я сам его провожу. – С нажимом произнёс Манабу. – Только скажите, где найти мадам... - Я сам знаю! – Шакир схватил Манабу за руку. – Пойдём в ту комнату. Администратор раскрыл рот, явно собираясь выразить протест, но Манабу лишь махнул на него свободной рукой и поспешил за мальчиком. У двери в комнату персонала мальчуган остановился, и сжав ладонь Манабу второй рукой, серьёзно спросил: - Ты меня не забудешь? Вопрос был неожиданным. - Я всегда буду тебя помнить. – Голос дрогнул, хоть Манабу и улыбался. – Когда станешь постарше – приезжай к нам. Я ещё поговорю с твоей мамой. - Больше не болей и не переживай. Я тоже всегда буду тебя помнить. Манабу опустился на колени и, глядя на ребёнка, спросил: - Ты не против, если я тебя обниму? Мальчик сам прижался к нему, обхватив руками за шею. У Манабу запершило в горле, и защипало в глазах. Обняв некрупное тельце, он ощутил себя защищённым и умиротворённым, как никогда ещё не ощущал. - До встречи, Шакир. - До встречи, Манабу. Ребёнок решительно шагнул в помещение и закрыл дверь. Манабу медленно вздохнул, ощущая внутреннюю дрожь. Наконец точки над i расставлены. И он действительно чувствовал невероятное облегчение. Бё, что было предсказуемо, оказался в номере. Манабу зашел, не произнеся ни слова. Бё так же молча протянул ему свёрнутый вдвое лист бумаги. В ответ на непонимающий взгляд Манабу Бё кивнул на листок. Манабу развернул его, и Бё заговорил: - Контакты этой семьи. На будущее, если ты не захочешь проститься с прошлым. В голосе Бё Манабу заметил затаённую обиду. Улыбнувшись, он отложил листок на кресло, а сам сел к Бё на колени и поцеловал его в губы. - Ни в чем ни уверен, но огромное спасибо тебе. Бё, до этого сидевший, как истукан, наконец поднял руки и обвил Манабу за талию. - Узнал, что хотел? Нашёл, что искал? Манабу, продолжая улыбаться, склонил голову на плечо Бё. - Да, теперь всё хорошо. Бё покосился на Манабу, улыбнулся, собираясь что-то сказать, но реплика прозвучала одновременно: - Возвращаемся домой.