Снежный кот

Шестилетний Алеша заболел. Набегался с ребятами по заснеженному двору, накатался с ледяной горы, что на краю деревни спускалась прямиком к реке. Ее всю давно уже схватил мороз, но у самого берега были небольшие полыньи, покрытые тонким и хрупким льдом, белесым от пузырей воздуха. Его-то ребята особенно любили хрумкать ботинками. Да так, чтобы со всего размаху, разбежаться, прыгнуть - и разбить в кашицу ледяных осколков укрощенную зимой воду. Далеко они не забегали, но и у берега нет-нет, да и подмочат ноги. Впрочем, и без этого приходили ребята домой все белые от облепившего их снега: шапочка, куртка, штаны – все коркой снежной покрыто. В сапогах снега обязательно начерпано, а рукавички, хорошо, если у кого как варежки – на резинке. Перчатки обязательно терялись в окрестных сугробах, которых намело в эту зиму так много, что и старожилы не припомнят подобного. Алешенька потерял свои теплые красные перчатки в первый же день, что пошел играть с ребятами. Бабушка, на попечение которой до Нового года оставили внука, только сокрушенно качала головой да растирала весь вечер его посиневшие пальчики спиртом, а потом погнала деда на чердак искать старые детские варежки. Но ни варежки, ни теплая шапка меховая, ни даже надежный тулупчик не спасли Алешеньку от болезни. Видно, промочил он ноги, или снег за шиворот насыпался, и однажды утром бабушка еле добудилась внука на завтрак. - Алешенька, вставай, родной, я блинчиков напекла, как ты любишь! Звала она, по старческой нерешительности стоя в дверях. «Спит, устал, видно, малой», - думала старушка. Но, когда уж пробило одиннадцать, она вошла к внуку в спальню, села на край высокой перины, положила ласково руку на бугорок под ватным одеялом. Там заворочалось и сонно забормотало, а старушка улыбнулась ласково и, отогнув край, увидела заспанное личико внука. Алеша тер кулачками глаза, морщил лоб, и светлые брови капризно сходились к переносице. - Не хочется вставать, ба, спать хочется. Бабушка покачала головой. - Алешенька, но ведь двенадцатый час уже, пора и честь знать. А то смотри, ребята все уже скоро на горку пойдут, а ты опоздаешь. - Не, ба, не хочу горку… И он скользнул под одеяло с головой. Старушка удивилась его словам – никогда еще внук не отказывался от игр. Веселый был мальчик, подвижный. С нехорошим подозрением, запустила она руку под одеяло, пощупала его лоб, и ахнула - был он горячий и влажный от пота. - Батюшки, захворал малой! Позвонили в районную больницу. Там сказали, что педиатр в отпуске, а дежурный врач приедет только на следующий день – дюже дороги замело, нужно сначала трактором расчистить, чтобы «Скорая» могла пройти. Дед предлагал запрячь лошадь и выехать навстречу, но медсотрудник отказался ехать на телеге. Так прошел день, за ним еще один. Звонили в больницу, ответ был – выехали, ждите. Жар у Алешеньки все повышался, ребенок маялся, постанывал в забытье среди горячих подушек. Бабушка старалась помочь внуку, как могла, но лекарств никаких у них с дедом не было. Только капли от сердца да какие-то старые пилюли от головы, срок годности которых давно вышел. Бегала старушка и по соседкам, у которых были малые детки, но матери все как одна говорили: «Мы бы и рады помочь, да боимся навредить. Дождитесь врача, он лекарства верные пропишет». Отчаявшись, бабушка пыталась лечить внука так, как ее в детстве мать лечила – ставила ему кастрюлю дышать над вареной картошкой, поила горячим молоком с медом, гоняла деда за спиртом, чтобы растирки делать. И казалось даже, что немного полегчало Алешеньке, и ночь перед приездом врача он спал спокойно. Врач прибыла к обеду, через два дня после вызова. Это была грузная краснощекая женщина предпенсионного возраста. Она вошла, шумная и смеющаяся, скользнула взглядом по озабоченным лицам стариков, которые держались на почтительном расстоянии от нее, и громко заявила, обращаясь непонятно к кому: «Хорошая сегодня погода, мороз и солнце, день чудесный! Показывайте больного». Не разуваясь и не скинув пальто, она прошла вслед за старушкой в комнату Алешеньки, оставляя за собой следы из талого снега. Алешу достали из-под одеяла, поставили на кровать. Врач послушала его, сухо констатировав: «Хрипы есть». Затем запихнула ему подмышку градусник, барабаня пальцами по циферблату наручных часов, выждала минуту, проверила показания, и строго выдала: «Температура есть». Она обернулась к замершей у изголовья кровати старушке, и спросила: - Болеет ребенок. Что делать будем? И тут же сама себе ответила. - Лечить будем. Она спросила у бабушки медкарту внука, но у той ее не было. Тогда, подумав немного, врач начеркала на тетрадочном листе диагноз, а потом, на отдельном – лечение. Вынула из своей сумки несколько пузырьков с сиропами и таблетками и принялась объяснять, что и в каких количествах давать ребенку. Бабушка все старательно запоминала и записывала. Уходя, врач на какое-то время остановилась в дверях, получше запахиваясь в пальто. - Что ж вы елку то не ставите? Новый год ведь скоро, и ребенку все радость будет! Сказав это, она покачала головой, вздохнула и, попрощавшись, вышла. Алешу начали лечить. Он кривился от кислой микстуры, мужественно глотал горькие таблетки, которые дед потом придумал перетирать с сахаром, и бабушка одобрила такой метод – лишь бы ребенку легче было. Но вот беда – никак Алеша на поправку не шел, наоборот, снова стал ночами но сне постанывать, метался в жару, и не знали старики, что им делать. Звонили снова в больницу, но врач сказала – ждите, лечение должно подействовать не сразу. А потом и вовсе такие снегопады начались, что и на лошади тяжело было проехать, и где поле, где дорога – не отличишь. Снова начала старушка лечить внука картошкой да молоком, в надежде, что эти средства усилят действие лекарства. Снег валил несколько дней, не переставая. По радио объявили штормовое предупреждение, говорили, что на борьбу со снежными наносами брошены «все силы». В деревне не понимали, что это за силы такие, и полагались на свои. Потому, как только снегопады закончились, вышли чистить дорогу, и Алешина бабушка выгнала своего деда отгрести от крыльца снег. - Не то вызовем врача, а они и подъехать не смогут. Алешенька только что дышал над картошкой, и бабушка устроила его сидеть в кровати, подложив под спину большие подушки. Прямо напротив было окно с занавесками незабудкового цвета, и мальчик мог смотреть на улицу, которая замерла, словно в зимней сказке. Снегопады прошли, небо прояснилось. Ни облачка не было на его чистой синеве. Солнце светило как будто сразу отовсюду, белоснежные поля сверкали в его лучах, лес вдали стоял тихий и завороженный, деревья в снежных шапках искрились, голубел лед на реке. Мороз ребятам на улице чуть щипал щеки, но от этого только ярче чувствовалась зима. Заглянув в комнату к внуку, бабушка увидела, что тот заснул, с какой-то умиротворенной и спокойной улыбкой. Она тихонько подошла ближе к кровати, поправила ему подушку под головой, укрыла потеплее, и перекрестила, одними губами прошептав молитву. - Заснул Алешенька, не мается сегодня, - говорила она деду вечером. – Верно, картошка действует. А все же, ты завтра лошадь собери и до церкви съезди, свечечку поставь, как давно хотели. Наутро Алеша снова бабушку удивил – попросил ее испечь блинов, его любимых, больших, масленичных. Старушка заулыбалась, руками всплеснула, и поспешила желание внука исполнить – ведь, как заболел Алешенька, есть он почти совсем отказывался. В обед, он снова дышал над картошкой, а когда пришла бабушка чтобы унести кастрюлю, увидела, что внучек ее счастливо улыбается и даже смеется, все в окно глядя. - Смотри, ба, там снежный кот! Глянула старушка во двор, но никого там не увидела. Покачала головой только – фантазирует ребенок, и скорей блинов ему принесла. Алеша с аппетитом ел тонкие, почти прозрачные, масленичные блинчики, заворачивая их в трубочку и начиняя медом, и все рассказывал бабушке про своего снежного кота. - Сам он весь белый, из снега, понимаешь, ба? А грудка у него и мордочка оранжевые, как солнце, или апельсин! Он волшебный, я знаю. Он ко мне приходит, сядет там, за окном, и все смотрит, важный такой, и ухом не ведет. А я знаю, что он волшебный, снежный кот, он мое главное желание выполнит, я уже загадал… - Что же ты загадал, Алешенька? - Нет, ба, нельзя говорить, тогда не исполнится. Вечером, когда дед вернулся из церкви, старушка рассказала ему про кота. Подивились старики оба, но, на всякий случай, дедушка накинул тулуп и выскочил во двор, проверить следы под окном. Может, и правда какой бродячий кот ходит? Но под окном все было уже вытоптано и людьми, и лошадью, и полозьями от телеги, так что кошачьих следов совершенно не разобрать. На следующий день бабушка старалась от Алеши не отходить, и кота тайком караулила. Мальчик тоже его ждал, но так они и просидели впустую до самого вечера. Алеша загрустил, и снова у него как будто даже жар поднялся, и начал он сильнее кашлять. Ночь, правда, спал спокойно, но наутро с трудом съел свой завтрак, и все спрашивал у бабушки: «Снежный кот ведь еще придет ко мне, правда? Он ведь волшебный, он желания исполняет…». Старушка его успокаивала, и даже придумала сказку про снежного кота, но все впустую – не появлялся больше кот, а Алешенька совсем загрустил и стал снова метаться ночью в жару. Снова звонили в больницу, но врач сказала – курс лечения еще не закончился, вот когда закончится, и если лучше не станет, тогда к ним приедут. А пока – дороги заметены, и за два дня до Нового года никто технику гонять не будет их чистить. Тогда старики решили поставить елку, чтобы хоть внука порадовать. Тем более, и родители его должны были прибыть со дня на день – только каждый раз сердце сжималось у бабушки, что не уследила за Алешенькой. Что скажет мать, ее дочь, когда увидит родного сынишку, в бреду метущегося? Переживали старики, но дед елку все таки из леса принес. Молоденькую, пушистую и зеленую. В старом деревянном доме сразу душисто запахло хвоей. Лесную красавицу поставили таким образом, чтобы Алеша мог видеть ее через приоткрытую дверь. Наряжали ее старики вдвоем. Специально для этого, достали с антресолей коробку со старыми игрушками, которыми елку еще в их детство украшали. Засверкали среди зеленых ветвей бусы из матового стекла, сосули и разноцветные шары, словно слюдяные, шишки, и заснеженные домики-прищепки. Нарядили старики елку, и сами залюбовались ею. Алеше показывают, и даже он улыбнулся, измученный горячкой. - Ты знаешь, сынок, - сказал ему тогда ласково дедушка, - елка, она же тоже волшебная. Да, мы бывалочи в старину, когда такие же малые, как ты, были, только и ждали, когда отец принесет красавицу из лесу, и вместе с матерью ее наряжали. А потом садились и, на шары эти глядя, все загадывали желания. - И что, деда, исполнялись? – спросил серьезно Алеша, сдвинув светлые бровки. - А то! – воскликнул дед и подмигнул своей старухе. Улыбнулся тогда Алеша, уже уверенно и радостно, и зажмурился на миг, а губы беззвучно зашевелились. Когда он снова открыл глаза, бабушка у него спросила: - Что загадал-то, Алешенька? - Ты что, бабушка, - обнимая внука, хитро прищурился дед. – Нельзя же рассказывать, иначе не сбудется! И рассмеялся, Алеша ему вторил, а бабушка только заохала. Вдруг, мальчик глянул случайно в окно, за которым уже стемнело, и закричал: - Снежный кот! Там снежный кот! Сбылось, деда, сбылось! Старики подскочили, глянули в темноту вечерней улицы, но не увидели ничего, кроме неясной тени, что под окном мелькнула. Дед тут же набросил тулуп, и поспешил на крыльцо. Долго его не было, лишь однажды его сутулая фигура показалась за окном. Бабушка уже укладывала внука спать. Алеша никак не хотел пить лекарство и ложится. Он все твердил про своего кота и беспокоился, что теперь его спугнули, и волшебный кот больше никогда к нему не придет. Вдруг, хлопнула дверь, и в комнату вошел дедушка. В руках он держал свой свернутый тулуп, щеки и уши у него покраснели от холода, но дед улыбался широко и счастливо. - Вот, Алеша, поймал я твоего проказника! И, опустившись на корточки, он распутал сверток. Из тулупа резко, разбрасывая вокруг комочки налипшего на ярко-рыжую шерсть снега, выпрыгнул кот. Большой, пушистый и важный. Он встряхнулся, и, глянув на людей вокруг, невозмутимо уселся и принялся себя вылизывать. Пузо, спина и хвост у него были в снегу. Только морда и грудь были чистыми. - Батюшки, - всплеснула руками старушка, - и вправду – снежный кот! - Я говорил, говорил! – шептал восторженно Алеша. – Он волшебный, ба! Правда, он теперь с нами будет жить? - Алешенька, - неуверенно начала бабушка, - а вдруг, у него уже есть хозяева? - Да в том то и дело, что это за кот и откуда в нашей деревне – никто не знает, - пожал плечами дед. – Я ведь почему так долго, я все наши пятнадцать дворов обошел, у всех спросил, выяснилось, что ничейный. Чудеса! Все снова посмотрели на кота, который, перестав вылизываться, поднялся и, тряхнув передней лапой, вальяжно переместился ближе к печи. Волшебный кот улегся там на коврике, подобрав под себя лапы, зевнул и зажмурился от удовольствия. Алеша тихонько засмеялся, глядя на него. - Ну, что ты с ним будешь делать – пусть остается! – решила бабушка, и поднялась налить коту молока. Родители Алеши приехали ровно тридцать первого числа. Их сын еще не выздоровел до конца, но уже уверенно шёл на поправку, так, что его состояние напоминало скорее легкую простуду – жар и высокая температура отступили, как по-волшебству. Кот к этому времени уже совсем освоился, оттаял и оказался весь ярко-рыжим, точно как апельсин или летнее солнце. Днем он важно расхаживал по дому, а когда надоест, приходил в комнату к Алеше. Ночевал кот исключительно в ногах у мальчика, грея его не хуже печки. Мама и папа Алеши удивлялись, где в деревне нашли такого чудного зверя, в котором даже угадывалась порода, а главное, не понимали, почему кота решили назвать Снежком. Но эту тайну Алеша и старики решили им не рассказывать, чтобы зимнее чудо таким и осталось.