Кошмары

Темнота. Тяжело дышать, вокруг слишком густой и тяжелый воздух. Ноги ватные. А надо бежать. Куда? Зачем? От кого? Для чего? Просто бежать, потому что что-то говорит: беги, беги, беги, спасайся. Ноги из ватных превращаются в свинцовые, застывают на месте, а голос продолжает шептать: беги, беги, беги. Оглушающая тишина. Оглушающий крик. Чимин распахнул глаза - снова темнота. Он оторвал голову от подушки и сел на своей кровати. В груди что-то связалось в узел, очень больно и неприятно, очень страшно. Сердце, кажется, бьется со скоростью двести ударов в секунду. Дышать все еще тяжело. Воздух то резко вырывается из легких, то медленно выплывает из них, Чимин то ловит его ртом резко, быстро, то размеренно и шумно вдыхает. Кошмары. Опять эти кошмары. Как же они замучили. Разбудить никого не хотелось и Чимин накрыл лицо ладонями, но, кажется, сделалось только громче. На соседней кровати спит макнэ, очень уж не хотелось разбудить именно самого младшего. Вдруг из темноты послышался заспанный взволнованный шепот Чонгука: -Чимин-хён, что случилось? Чимин молчал: все еще страшно, сон все еще где-то в груди тянет за какие-то ниточки и завязывает новые тугие узлы. Ужасно. Младший посидев на своей кровати немного, поднялся с нее, шурша одеялом, на носочках тихо прошел к кровати старшего и сел на край, рядом с ним. Он вглядывался в темноту, пытаясь рассмотреть лицо Чимина, за которого он сейчас безумно волновался. В последнее время он слишком часто просыпается посреди ночи. У Чонгука чуткий сон, он слышит. Но сегодня. Сегодня Чимин дышит слишком тяжело, а у макнэ сердце готово разорваться на кусочки: он не знает, чем помочь. -Чимин-хён, - прошептал Чонгук, положив тому руки на плечи, - Когда я был маленьким, и мне снились кошмары или я не мог уснуть, моя мама всегда садилась рядом со мной и гладила по голове. Чимин нашел в темноте черные глаза Чонгука и с каким-то сожалением посмотрел в них, ему было стыдно за что-то. Неизвестно за что. Чонгук мягко уложил хёна на кровать, держась за его плечи, уселся на пол, взяв за руку, и положил теплую ладонь на его лоб. Совсем горячий, весь вспотел. Ужасные сны, кошмары. Чонгук вздрогнул. Вздрогнул и провел ладонью по волосам, назад, сжал ладонь старшего чуть крепче. А Чимин лежал с распахнутыми глазами, смотрел куда-то вверх, ища что-то глазами, не зная что именно. Дыхание восстанавливалось, сердце успокаивалось, становилось легче, страх куда-то уходил, а Чонгук, сжимавший ладонь одной рукой и нежно гладящий по голове другой, развязывал те тугие узлы в груди, темнота переставала быть такой густой. Перед глазами пелена, хочется плакать, просто хочется. Слеза скатывается из уголка глаза куда-то на подушку. Он закрывает глаза. Чонгук положил голову на кровать. Он продолжал успокаивающе гладить Чимина и сжимать его ладонь, тихонько водить большим пальцем по тыльной стороне и перебирать пальцы своими. Он слышит, как дыхание хёна перестает быть таким шумным, он чувствует, что напряжение уходит, сердце наконец-то забрасывает попытки вырваться из груди. Он легко очертил линию от макушки к щеке: макнэ почувствовал влажную дорожку и стер ее. -Чимин-а, не плаачь, - прошептал Чонгук, продолжая гладить того по щеке, а потом вернулся к взмокшим волосам, запутываясь в них, пробираясь рукой под голову - обратно, нежно проводя пальцами где-то за ухом. Снова коснувшись лба, он уже не почувствовал того жара, что был мгновения назад. -Чонгукки, ложись спать. Ответил Чимин и сжал руку Чонгука, противореча сам себе. На самом деле он не хотел, чтобы макнэ уходил. Стало так легко и хорошо. Тот и не ушел..