:while people say

Кёнсу смотрит на свои часы и на скучающего Чондэ напротив. Два часа ночи, это, определенно, еще не то время, когда ведущий ночного эфира может позволить себе уснуть, и Чондэ это знает, поэтому во время очередной песни выходит за очередным кофе. _Хэй, ты в норме? _Я могу быть не в норме? Кёнсу, избавляйся от статуса мамочки, тебе, конечно, идет, но это начинает раздражать. - А если вы все еще с нами и все еще не уснули, то я предлагаю поговорить о приближающемся празднике - Рождестве. Как вы собираетесь его отмечать? Это ведь важно, да? Встретить этот праздник в компании близких вам людей. Наверное, я и еще пара сотен одиночек по всей планете будем исключениями и отметим это все коробкой пиццы и колой, но что насчёт вас? Звоните и пишите, а пока вы собираетесь с мыслями, мы слушаем следующий трек, - Кёнсу снимает наушники и в это время в комнату входит Чондэ с двумя кружками кофе. - Кто еще из нас мамочка, - Кёнсу берет в руки кружку и отпивает совсем немного, прежде чем поставить ее на стол. - Слышишь, одиночка, вы опять с Чанёлем поругались? - Чондэ разваливается в кресле, отставляя уже полупустую кружку. - Мы ругаемся и миримся - это в порядке вещей. Просто он все еще играет в детство, и это иногда выводит. - Сказал человек в футболке с Мстителями, - Чондэ смотрит на Лэя через стекло, разделяющее две комнаты и, когда тот кивает, надевает наушники. - А у нас уже есть звонок. Говорите, вы в эфире. Кёнсу отстранённо слушает, как Чондэ разговаривает с какой-то девушкой, рассказывающей, что ей совсем не с кем праздновать Рождество, потому что парень уехал по работе, оставив ее одну. Кёнсу не чувствует себя брошенным во время ссор с Чанёлем. Он чувствует, будто они единогласно и молчаливо решили взять перерыв. На неограниченный срок. Без звонков и встреч. Кёнсу иногда слышит от Чондэ /но не слушает. этого придурка рискни послушать/ или от Исина /вот тут уже стоит послушать/, что он слишком опекает Чанёля, хотя разница всего в пару лет, но он ведет себя, как перегибающая палку заботы мамочка. И ненавязчиво, но он понемногу перекрывает Чанёлю кислород, не давая полной свободы действий. Кёнсу - мамочка. Кёнсу - узурпатор. Кёнсу - тиран-деспот. Когда Чондэ ставит следующий трек, Кёнсу почему-то с немым вопросом смотрит на свой мобильный. Мол, чего не звонишь, падла? Я всегда первым должен идти на сближение? - Ты мог бы быть более... Участливым, что ли, - Чондэ повторяет это в хер_знает_я_устал_считать_раз с видом, будто открыл тайну столетия. - Вы слишком в разных кругах вращаетесь. Серьезно, ты ведешь себя, как мужик лет за 30 в отношениях с ребенком. - Пошути еще про моральную педофилию с моей стороны, и я тебе врежу. - Вот, вместо того, чтобы самому пошутить, ты пресекаешь меня, - Чондэ поворачивается и чуть громче говорит в сторону Исина. - Милый, он меня обижает. Исин крутит пальцем у виска и посмеивается, когда Чондэ сползает в кресле от безысходности. Исин - умный парень. Хотя всю величину его мысли не всегда можно оценить сквозь отстраненное молчание. Исин говорит немного, но по существу, в остальное же время ему привычнее изъясняться взглядами и жестами, которые часто понимает только Чондэ. - У нас еще один звонок. Говорите, мы слушаем. - Кёнсу нацепляет наушники и упирается костлявыми локтями в стол. - Кёнсуя~ что Что ЧТО господи, это конец - Кёнсуя, поговори со мной. - Чондэ прикрывает одной рукой микрофон, другой - рот, но его ржач все равно слышно. Исин немного офигевает, Кёнсу фэйспалмит. Кёнсу отказывается верить, что его вроде_как_парень может быть идиотом настолько. - Чанёль? - Кёнсу скорее понадеется на то, что у него уже глюки, что надо срочно мириться с Чанёлем, иначе звездец, но конечно, он не мог не узнать этот голос конечно, он не мог не узнать этот голос пьяным - Да, - Чанёль вякает это "да", икая в трубку, и Кёнсу хочет застрелиться. Из всех способов поговорить он выбрал этот - нажраться и позвонить на работу. В эфир. Чтоб все, блять, слышали. - Чанёль, я прошу тебя, давай поговорим позже. Поспи, и я приду к тебе утром, хорошо? - ехать на квартиру своего похмельного едва_едва_парня сразу после работы, когда все мечты сводятся к душу и мягкой постели, это, конечно, жертвенность. Кёнсу идет на многое ради этого придурка, а он даже не оценит. - Нет, я хочу говорить прям-прям сейчассс. - Хорошо, - за что, небо? - Хорошо, давай поговорим. Кёнсу взглядом пытается заставить Чондэ перестать ржать, но к четырем утра взгляд обещающего маньяка приобретает налет сонливости и становится больше похож на взгляд просящего наркомана. - Кёнсуя, скоро Рождество. - Я знаю, Чанёль. - Кёнсуя, в Рождество случаются чудеса, ты в курсе? - Да, Чанёль, я в курсе. - Ты веришь в Чудеса, Кёнсуя? кёнсуя Кёнсуя КЁНСУЯ Кажется, Кёнсу начнет ненавидеть свое имя очень скоро. - Верю, Чанёль, верю. Давай поговорим о чудесах утром? - Кёнсуя~ - Да? - когда все это кончится, руки Кёнсу будут в крови одной рыжей каланчи. - ...Ты выйдешь за меня? Чондэ вылетает из студии, потому что такой поток смеха заглушить нельзя. Исин улыбается и показывает Кёнсу большой палец. - Что? - Ты выйдешь за меня? Кёнсуя, я увезу тебя за океан, и мы поженимся! - в голосе Чанёля столько детского восторга и энтузиазма, будто он прямо сейчас готов везти Кёнсу за этот океан на своей спине. Кёнсу быстро ставит какую-то песню, про звон рождественских колокольчиков и пение детей, а сам выбегает из студии и набирает Чанёля. - Ты идиот. Это даже не вопрос, ты просто идиот. Сейчас, Чанёль, вот сейчас ты максимально близок к тому, чтобы я действительно тебя убил. Ты... Нет, на такой пиздец способен только ты. Это твоя супер-сила. Ты... - Кёнсу? - когда голос в трубке звучит абсолютно трезвый, мироздание начинает рушиться. Карандаш в руке Кёнсу трещит звуком крошащихся в пыль тектонических плит. - Так ты согласен? это все просто слишком Кёнсу набирает больше воздуха в легкие, и тяжесть его вздоха не сравнима ни с чем. - Тебе действительно повезло, придурок, что под Рождество случаются чудеса. Надеюсь, ты таким же чудом доживешь до нашей свадьбы. Кёнсу отключается и улыбается почти так же счастливо, как Чанёль на другом конце города.