Сожаление

Палермо. Особняк семьи Каваллоне. Сегодняшнее утро наполнил переполох во всех уголках нашего дома. Подчинённые отца только и успевали, что наматывать круги вокруг его спальни. Повсюду слышался громкий топот, именно из-за этого я открыл глаза, проел иная на чем свет стоит весь мир за такое поведение, каникулы же, всё-таки, выспаться очень хочется. А если честно, мне казалось странным все это. В коридорах никогда не было такого шума. Я часто выходил из комнаты, периодически забывая о своих предстоящих делах, спрашивал, что же случилось, но ответа не получал. Последние три месяца стали для меня пыткой, я почти не видел своего папу, он постоянно куда-то уезжал, не предупреждая об этом. Были моменты, когда отец всё же навещал меня в школе. Про свою учёбу я не говорил,так как мои оценки намного ухудшились, и слушать очередной монолог от репетиторов, которых нанял отец, я не желал. Мне стало не хватать его, ведь он - мой самый близкий человек. Я бы очень хотел увидеть свою мать, жаль, что этого не будет. По словам Ромарио, она умерла при родах. Меня каким-то чудом спасли. Сегодня же все мои мысли были направлены на то, что происходит что-то необъяснимое. Я отодвинул штору, наблюдая за каждым шорохом, и пришёл в полное недоумение. Возле нашего дома стояла куча незнакомых мне машин. Ещё больше меня напрягало количество человек. Некоторых я, конечно, знал. Но что они все тут делают? Именно эта мысль не покидала меня. Снова выходить из комнаты я не торопился, слишком много народу, да и светиться не хотелось. Что же делать? Неожиданный стук в дверь развеял все мои размышления и догадки, я тут же вскочил, невнятно промямлив: — Войдите. Дверная ручка медленно повернулась, и в комнату быстрым шагом вошёл приближенный подчинённый отца, оглядывая все помещение, он невольно повернул голову в мою сторону, я же при этом пытался совладать со своими мыслями, не показывая своё удивление. Это был Антонио – доверенное лицо нашей семьи. Видел я его редко, мужчина всегда был в долгих командировках, длящихся по несколько месяцев, отца же этот человек посещал всего один раз в году, отчитываясь перед ним о проделанной работе. Сейчас мне было не по себе смотреть ему в глаза, чувствовалось отчуждение, плавно перетекающее в ненавистное одиночество. Холодный, почти безжизненный взгляд давал понять, что произошло что–то плохое, возможно, пугающее, то, что может лишить тебя и жизни, и воли, и дорогих людей. — Вас зовёт отец, — почти шепотом говорит он, стараясь не показывать своих эмоций, ведь для него эта семья стала частью жизни, в которую этот человек вкладывал душу и беспрекословно старался прислушиваться к боссу. Когда–то он помог ему преодолеть смерть любимого человека, поддержал, стал верным товарищем по жизни, ему абсолютно плевать, что думают о нем люди, мужчина жил настоящим, веря только в свои силы. Именно таким было моё мнение. Я с непониманием уставился на Антонио. Нечасто отец звал меня к себе, это представлялось мне некой роскошью, которая, увы, не всегда приводила к хорошему. Однако я постоянно вспоминаю только доброту людей, оказывающих мне огромную помощь в чем-либо, и пытаюсь отплатить тем же, что и они. — Сейчас приду, можете идти, — не отводя взгляд от мужчины, отозвался я, завязывая себе шнурки на кедах, и посматривая время на своих наручных часах. — Но босс приказал мне лично привести вас, — не унимался подчинённый, подходя ко мне. Но для чего в такое время я нужен отцу? Так рано он меня никогда к себе не звал, семь утра, и сегодняшний гам явно неспроста. Я встал с кровати, оглядывая всего подчинённого с ног до головы, и думая, что же произошло. — Что-то случилось? — медленно, с неким чувством вины, произнёс я, теребя свои волосы. — Ваш отец… — на глазах мужчины начали выступать слёзы. — Он больше не в силах терпеть эту ношу… не в силах, понимаете? — Что? Какую ношу? Я, не дожидаясь ответа, быстро побежал к папе, предчувствуя неприятность, эти слова меня взволновали, мне было страшно за его жизнь, ему,наверное, требуется помощь. А я, вместо того, чтобы прийти, задаю глупые вопросы, типа "Зачем?" "Почему?". Слишком длинные коридоры особняка заставляли меня нервничать еще больше. Это чувство, когда человеку требуется поддержка, а ты не можешь вовремя успеть, ты вообще в этот момент бессилен, как никто другой, все с большей силой разрасталась во мне, сгрызая изнутри. Наконец, я стою возле двери, очерчиваю контурами пальцев дверную ручку, в конце концов вхожу, стою на пороге, медленно оглядывая комнату, не замечая людей, стоящих рядом. Они видят меня, но я не желаю их приветствовать. Темнота. Плотные шторы были задернуты. Солнечный свет не смел проникнуть в помещение. Какая-то тяжёлая атмосфера, хочется сразу уйти. Я вспоминал, когда в последний раз мне довелось побывать тут. Давненько такого не происходило, в спальню отца последние три месяца меня никто не пускал, помнится, даже служанок он выгонял, бросая ей вслед пыльную книгу, или что-то более тяжёлое, неудачно попавшее под горячую руку. Та же дамочка орала на весь дом нечто из серии "Помогите! Спасите!", а мне приходилось затыкать уши. Это происходило довольно часто. Очень тусклый свет не давал разглядеть мне человека, лежащего на кровати. Я напрягал своё зрение,как мог, дабы увидеть его. Не делая резких движений, начал подходить к постели. Когда же мне удалось оказаться около него на минимальном расстоянии, я узрел такую картину: передо мной лежал мужчина, бледный, как поганка, на лицо очень худой, измученный непонятно чем, с печальным выражением лица. Шоковое состояние преследовало меня на протяжении нескольких минут. Я не сразу узнал в этом человеке отца. Однозначно он был болен. Но почему мне никто не сказал? Должно быть, он скрывал это? Нет, чушь какая-то. Он никогда не сделал бы такого. Я слишком хорошо его знаю. Тишина. В комнате стоят люди, с замиранием сердца смотря, как уходит из жизни почти родной человек. Они любили его, уважали, но он ещё не умер, нет, он жив, мой отец выкарабкается, я это чувствую. Стоит ли говорить о людях, смотрящих на меня? Мой папа сильный, и он выживет. Я не дам ему умереть, нет. Мне не хочется отпускать его так рано, он ещё слишком молод. Я не хочу оставаться один, без отца, ведь он – тот человек, ради которого мне хочется радоваться жизни, в конце концов. Я живу только для своего отца. У меня нет человека ближе. Громкий протяжный кашель папы нарушил молчание. Я не посмею относиться к состоянию родного человека халатно. Он мне слишком дорог. Вижу, что возле кровати стоит стул, видимо, с папой многие успели пообщаться, пускай недолго, но, надеюсь, они говорили только хорошее. Отец приоткрывает глаза, чтобы увидеть меня. Он очень слаб, как мне показалось. С трудом ему удаётся сообразить, кто перед ним стоит. Я же в свою очередь подхожу ближе, чтобы обнять его, но этого не происходит, даже не смотря на то, что у него не было сил, он начал отмахиваться, пытаясь усадить меня. В конце концов, я смиренно сел, наблюдая за его реакцией. Он что-то хотел мне сказать. — Отец, что с тобой такое? — слёзно спросил я, держа его левую руку и приближая её к своему лицу. — Отец, ты меня слышишь? Послышался хрип, от которого мне стало немного жутко. — Слышу, слышу, — откликнулся он. — Послушай меня, Дино, — мужчина сглотнул. — Ты же знаешь, моё время вышло, все люди когда-нибудь начинают платить по счетам, и я не исключение, — на полном серьезе буквально прохрипел Каваллоне-старший, смотря на меня и удивляясь тому, как я вырос за несколько месяцев. Он не хотел показывать свою слабость передо мной, считая это пустым занятием. — Что? — я растерялся, утирая слёзы. — Какие счета? Я тебя не понимаю. С каждым разом папе становилось только хуже, я это знал. Но раз уж меня позвали, то мне придется выслушать все, что мне хотят сказать. — Ты станешь следующим боссом нашей семьи, — он кое-как сдерживал себя, стараясь не отпугнуть меня. —Но… но отец, я не хочу быть мафиози, — возразил я, посматривая на него и делая акцент на словах, сказанных мной. Внутри все как будто разрывалось, я не мог пошевелить и пальцем. Это не должность, которой стоит радоваться. Мне страшно становиться жестоким, ведь я не раз подслушивал разговоры отца, они постоянно убивают семьи, которые, по их мнению, мешают Альянсу. Да кто они такие, чтобы лишать других жизни? — Тебе придётся, — на последних силах выдавил он, закрывая глаза и полностью расслабляясь. — Отец, отец! — кричу я ему, но он меня не слышит. Его пульс начал быстро угасать. Не веря в это, я хлопал его по щекам, говорил, чтоб он открыл глаза, но всё тщетно. Неужели он умер? Я начал реветь навзрыд. Кому я теперь нужен, если нет его, того любимого человека? Он оставил меня навсегда. Собравшись с мыслями, я быстро выскочил из комнаты, не обращая внимание на людей. Мне пришлось сбить несколько служанок, подчиненных моего покойного отца, в конце концов, людей, которых я совершенно не знал. И мне плевать, что они подумают. Отец всегда останется в моей памяти…