Снайпер. Линия Судьбы

Полковник соизволил оторваться от бумаг и поднять голову. Безмятежный взгляд скользнул по лицам контролёров, только что закончивших обучение и подготовку, и остановился на нём ― лучшем в группе. У него был повод для гордости, но он заставил себя сохранять неподвижность и спокойствие. Поначалу инструкторы считали, что из Рэна ничего хорошего не выйдет, однако они ошиблись. Трудности имели место, но упрямый рыжий парень с ними справился настолько хорошо, что удостоился пристального внимания старших офицеров и самого полковника. ― Что скажешь? ― внезапно спросил Комамура. И тогда лишь Рэн понял, что в кабинете есть гость. Даже странно, как он умудрился не заметить этого ― с его-то подготовкой. Более того, гость сидел на виду ― расположился на танкетке, откинувшись спиной на стену. На шее у него болтался плеер допотопной модели, в ушах ― "пуговицы", а вместо стандартной формы ― полевой тёмный комбинезон. Внешность больно уж примечательная: резкие черты лица, справа три длинных полосы, словно следы от когтей, слева татуировка "69", чёрные пряди непослушно торчали в разные стороны. Парень видный, лет двадцать пять ― или где-то возле. И он всё так же сидел с закрытыми глазами, слушал музыку и покачивал ногой. ― Майор Хисаги, ― позвал полковник Комамура, не дождавшись никакой реакции. Рэн вздрогнул и вновь посмотрел на гостя. Это вот он? Тот самый? Тот, кто "видит насквозь" и никогда не промахивается? Лучший из лучших в Отделе? Живая легенда... Рэн учился по его программе, но даже предположить не мог, что однажды встретит его ― живьём. Наверное, сначала Рэн испытал приступ разочарования: кумир низвергся с недостижимых высот и превратился в обычного смертного, у коего нет денег даже на покупку нового плеера ― либо ему жаль этих денег. Потом разочарование схлынуло, уступив место любопытству: чем дольше Рэн смотрел на майора Хисаги, тем труднее становилось отвести глаза. Шрамы, загадочная тату, небрежная причёска, простой комбинезон, старый плеер... И бездна уверенности и спокойствия. Или бездна чего-то другого? Он не знал нужных слов, но, глядя на "живую легенду", он как будто прикасался к надёжности. Хисаги ещё называли, кажется, "Ходячий Устав", потому что он мог с лёгкостью процитировать любой пункт Устава Отдела хоть с середины предложения. Присмотревшись к плееру, Рэн различил полустёртое название и понял, почему этот чудак не покупал себе новый: старая марка, таких больше не выпускали, а звукопередача ― потрясающая, нынешнее новьё и в подмётки не годилось потрёпанному плееру Хисаги. Точно, говорили же, что майор Хисаги увлекался музыкой всерьёз и даже немного играл на гитаре. ― Ну так как? ― выдержав долгую паузу, переспросил полковник Комамура. ― Никак, ― соизволил разлепить губы Хисаги, поднялся на ноги, слегка повёл плечами и чуть приоткрыл глаза. Должно быть, именно так и полагалось чувствовать себя под прицелом ― так, как чувствовал себя сейчас Рэн под взглядом лучшего из лучших. ― Почему же никак? ― огорчился Комамура. ― А этот вот? Рыжий, а? Сам он рыжий, к слову! И Рэн невольно помрачнел ― он, вообще-то, гордился своими необычайно яркими волосами. ― Нет. ― Хисаги, он талантлив, у него лучшие показатели... ― Без разницы. Нет. Рэн озадаченно переводил взгляд с полковника на майора и обратно. Ситуация ему совершенно не нравилась. Это что же? Хисаги не желает с ним работать? Но почему? Полковник Комамура же не врал ― Рэн действительно лучший в группе. И сам майор Хисаги... работать с ним... с "живой легендой"... ― Кого тогда возьмёшь? ― Его. ― Хисаги кивнул на белокурого парнишку в хвосте второй шеренги. И он стремительно шагнул вперёд. Рэну показалось, что непременно заденет его плечом. Не задел. Разминулся буквально на миллиметр, но не задел. Молнией проскользнул мимо Рэна, даже голову не повернул в его сторону, но Рэн невольно уставился на майора Хисаги ― поймал его взгляд. Рэн запоминал всё, чему его учили, наблюдал и сам за людьми вокруг, делал выводы... Но никогда и ни у кого он не видел такого взгляда, как у Хисаги. Первое впечатление: цепкий и сосредоточенный взгляд, который избрал себе чёткую цель, тот самый "снайперский прицел". Однако потом люди с изумлением замечали, что взгляд Хисаги казался расфокусированным, рассеянным, словно он погрузился в себя и совершенно не замечал реальности вокруг. И это всё ― одновременно! Поразительная концентрация и необыкновенная отрешённость... Да, взгляд майора Хисаги вызывал недоумение и... опаску. В чувство Рэна привёло сухое покашливание полковника Комамуры. Вот тогда до него дошло, что он нарушил строй и смотрел вслед Хисаги и белокурому однокурснику, почти добравшимся до двери. Рэн с сожалением развернулся к начальнику и вытянулся в струнку. *** Позже выяснилось, что майору Хисаги разрешалось самому выбирать себе "контроль". И этой привилегией он частенько пользовался, ибо он возвращался всегда, а вот те, кто его сопровождал... Кроме того, никто никак не мог взять в толк, почему Хисаги отказался от лучшего выпускника Абарая Рэнджи ― ни малейшей идеи по этому поводу. ― Может, он рыжих не любит? ― предположил кто-то, когда они перешли к сборам. ― Да ладно тебе! Года три назад у него был рыжий "контроль", правда, загнулся уже на втором задании. ― Ха! Да у него любой "контроль" загибается! Хоть кто-то ходил с ним на дело больше двух раз? ― Говорят, был один, но он в итоге предал майора. Сам-то как думаешь? Откуда у него эти "украшения" на лице? Ка... Кана... А, чёрт, уже и не помню, как его звали. ― Да что ты путаешь палец с... Майор тогда сам был "контролем"! ― Чушь! Никогда он не был "контролем", он с двенадцати лет работает на Отдел. Помнится, его вообще брать не хотели, экзамены он завалил, а потом блеснул прямо на деле ― на чужом деле, кстати, вот тогда Отдел его и загрёб с руками. ― Ну его к чёрту! Хорошо, что блондинчика нашего забрал... Глаза у Хисаги... Бррр! Лучше я с кем-то другим буду работать. Такому не "контроль" нужен, а бывалый спец из морпехов ― да и тот вряд ли справится, если у майора крышу будет рвать. ― Да ну! Говорят, он не особо силён в рукопашке, ― заржал кто-то у шкафа. ― Угу, это если в учебном поединке и по правилам, ― мрачно отозвался вытаскивавший чемодан из-под кровати староста курса. ― А если нет? Ты хоть представляешь количество тех, кого он на тот свет отправил? ― И представлять не хочу! Рэн собирался молча. С одной стороны, он понимал, что это всё правда: трудные задания, большой риск, опасность... Но, с другой стороны, это же сам Хисаги! Какого чёрта он отказался? И почему ничего не объяснил? Чем это Рэн оказался плох для него? А ведь по виду и не скажешь, что этот майор так уж и крут. Хуже того, Хисаги выглядел так, словно лишь на пару лет старше самого Рэна. И такое пренебрежение... *** На крышу высотки взбирался по балконам без верёвок и страховки, потому что оставлять следы нельзя. А когда он перевалил через бетонный гребень и растянулся на мягком непромокаемом покрытии, шею неприятно охладил металл. Сверху вниз ― взгляд, который он, казалось бы, давно забыл. ― Значит, мой "контроль" сегодня ты? ― Низкий голос, ровный и спокойный, практически без эмоциональных оттенков, можно сказать, бесцветный. Рэн осторожно кивнул. Два года он думал, что забыл этого человека, забыл его столь странный и необъяснимый взгляд, его голос. И два этих года оказались ложью. Ни на минуту он не переставал мучить себя вопросом: "Почему?" Кстати, и почему это майор Хисаги не сказал пароль и не потребовал отзыв? Ведь по инструкции положено... Хисаги выпрямился и сунул нож в чехол, пришитый к штанине комбинезона. Тот самый комбинезон ― обычный "солдатский полевой", старенький плеер на груди, неизменные "пуговицы" в ушах и непослушные волосы, которые продолжали торчать в разные стороны даже под усилившимся дождём. ― Двигай в укрытие. ― Короткий приказ, небрежный жест в нужном направлении и взгляд "за горизонт" ― отрешённость и сосредоточенность, спаянные воедино. Рэн поправил рюкзак на спине и зашагал к бетонному козырьку, из-под которого немного высовывался ствол крупнокалиберной снайперской винтовки. Он оглянулся и увидел, как майор Хисаги опёрся ладонью о парапет и что-то закрепил снаружи. Прибор наблюдения? Или какую-нибудь примочку для шифровки сигналов? Или ― наоборот ― маяк? Рэн забрался под плиту и вытянулся на брезентовой подстилке, скосил глаза на винтовку ― безвредна, ибо майор Хисаги её не зарядил. Нечем. Рэн деловито, но без лишней спешки принялся разбирать свой багаж: система связи, оптика, приборы для точного замера расстояния и ветра... и патроны для винтовки. Он даже не сразу заметил, что Хисаги расположился рядом, поэтому вздрогнул от лёгкого щелчка, с которым тот проверил крепление оптического прицела. ― Что там? Он растерянно молчал. Майор Хисаги поднял руку ― кисть обтягивала перчатка, только кончики пальцев выглядывали из-под тонкой замши ― и отнял у Рэна патрон. ― Пятидесятый калибр с вольфрамовым наконечником... Разрывной. Кому-то сегодня будет грустно. Рэн всё так же молча проследил, как Хисаги зарядил винтовку и заглянул в окуляр прицела. ― Расстояние? ― Э... ― Рэн встрепенулся и ухватился за своё оборудование. ― Тысяча восемьсот. ― Ветер? ― Боковой, пятнадцать узлов, поправка... ― Достаточно. Доложи обстановку. ― Переговоры завершатся ― по прогнозам ― в течение часа. Действовать нужно в зависимости от результата переговоров. После получения подтверждения ожидать автомобиль объекта и работать чисто. В автомобиле будут только объект и шофёр. И, вероятно, автомобиль бронированный. После выполнения задания уходить к точке возврата А. Хисаги достал из кармана маленький бинокль и осмотрел ближайшие высотки. На доклад Рэна он никак не отреагировал. И когда контролёр Рэн хотел задать вопрос, майор Хисаги неожиданно заговорил: ― Складно поёшь. Выйди на связь с центром. ― Но разве... ― Ты просто мой "контроль". Связь ― на тебе. Мне нужна связь с центром. Сейчас. И опять этот странный взгляд ― как под прицелом. Рэн сжал зубы, но на чёртову связь вышел. В конце концов, этот парень прав: Абарай Рэнджи ― просто "контроль", а стрелок ― выше по званию. Доложил в центр, что "руки"[1] жаждет пообщаться с полковником по поводу нынешнего задания. И майор Хисаги отобрал у него наушники. ― "Руки" на связи. Дополнительные инструкции? Рэн напряг слух, но ответ полковника не услышал. ― Понял. Обстановка?.. Допустимые действия?.. Затем Хисаги долго молчал, так долго, что Рэн уже решил было, что связь накрылась. ― Так точно, ― тихо произнёс в итоге Хисаги и вернул наушники Рэну. И взгляд ― ещё необычнее, чем прежде. Вновь протянул руку и взял ещё один патрон. ― Знаешь, что происходит с человеком, когда эта штука попадает ему в голову? Рэн знал. Относительно. Объясняли во время учёбы. Впрочем, на воображение он тоже не жаловался, но представлять результат попадания совершенно не хотел. К чему этот вопрос? Хисаги почесал висок кончиком патрона и вздохнул. ― Не хотелось бы однажды заполучить такой подарочек в свой череп. Стрелять доводилось? ― Ну... ― Из этого. ― Майор Хисаги отложил патрон и провёл кончиками пальцев по винтовке, словно приласкал оружие. ― Нет. Из крупнокалиберной нам не... ― Из хлопушек, выходит, ― кивнул Хисаги и в очередной раз осмотрел окрестности через бинокль. Рэн скрипнул зубами и уставился на дорогу, по которой полагалось следовать нужному автомобилю. Бессильная злость душила. Нет, он не мог обвинить Хисаги в высокомерии или презрении ― холодность, да, есть, безразличие, спокойствие и уверенность, но... Наверное, дело было в том, что случилось два года назад. Он не забыл, не понял и до сих пор не простил. Почему, чёрт возьми? ― Вы помните меня? ― спросил тихо, так тихо, чтобы майор Хисаги даже не услышал. Надеялся, что не услышит, но не спросить вовсе он не мог. ― У меня эйдетическая память, ― прозвучал равнодушный бесцветный ответ. ― А... Хисаги прицелился на пробу и немного изменил положение винтовки, чуть нахмурился. ― Это значит, что я не умею забывать. Всегда всё помню... Бывает, что вспоминаю мгновенно, бывает, что через какое-то время, но вспоминаю всегда. ― Вы сами научились? Хисаги посмотрел на напарника несколько удивлённо. ― Нет. Это психологическая особенность. При восприятии изображения, звука, запаха и прочего я перевожу эту информацию в образы эмоциональные, создаю объёмную и неповторимую картину, которую уже не могу спутать ни с чем другим. Проверь связь. ― Если вы помните меня... Почему вы тогда... Почему? ― Проверь связь, ― холодно повторил Хисаги, вернувшись к винтовке. Заглянул в зрачок окуляра, выдержав нужное расстояние ― сантиметров девять. Рэн тихо вздохнул ― это он тоже изучал: правильное удаление глаза для увеличения поля зрения и во избежание травм от отдачи. Вспомнилось вдруг ― ведь бродили слухи, что майор не нуждался в оптике. Говорили, что он просто не способен промахнуться. Если честно, Рэн сильно в этом сомневался. Нелепые байки, призванные увенчать образ знаменитого стрелка магической аурой, ― и только. Если Хисаги не проваливал ни одного задания, это вовсе не значило, что он ни разу в жизни не промахивался. Интересно, почему он не ответил на вопрос? Спросить ещё раз Рэн уже не рискнул и послушно вышел на связь с центром. ― Объект приближается, ― сообщил он майору и вслушался в дальнейшие распоряжения центра. ― Вижу объект, ― внезапно бросил Хисаги. ― Расстояние? ― Э... ― Рэн заметался, но всё же прильнул к собственной оптике. ― Тысяча семьсот... ― Ветер? ― Боковой, четырнадцать узлов. Объект приближается. Центральный сектор. Машинально отметил изменившееся дыхание Хисаги и вернулся к связи. ― Переговоры прошли успешно. Отбой. Майор Хисаги не отреагировал. Смуглый палец тронул спусковой крючок. ― Центр приказал свернуть операцию. Объект... Рэн умолк и невольно припал к биноклю. На улице распустилась огненная роза. Если не задумываться о её происхождении... Это было очень красиво. Один выстрел ― и всё. Идеально. ― Пятидесятый калибр, разрывные, с вольфрамовым наконечником... ― с лёгким сожалением пробормотал Хисаги. ― Ненавижу... Контроль, сбор! И Хисаги тронул какую-то деталь на винтовке сбоку. Засветились алым цифры, мгновенно прояснив ситуацию. Встроенная бомба ― это уже не шуточки, пора когти рвать. Рэн собирался на автомате, в голове лениво бродили мысли, но, на самом деле, почему-то хотелось смеяться. Хисаги наплевал на приказ и устранил объект, в этом случае контролёру полагалось принять необходимые меры ― проще говоря, избавиться от источника неприятностей. И если бы дело было только в этом... Хисаги ухватил его за руку и потащил к тросу ― он послушно шагал следом, изучая взглядом затылок майора. Свободную руку опустил в карман комбинезона, нащупал "браунинг" и прикинул возможности. Можно либо выстрелить, либо использовать тупоносый пистолет в качестве кастета. Успеет? Или нет? Говорили, что Хисаги не силён в рукопашке, и Рэн считал это правдой ― больно уж нежные пальцы у стрелка. А какими им ещё быть? Снайперы всегда бережно относились к своим рукам, вряд ли майор Хисаги ― исключение из правил. А вот Рэн... Наверное, он справится. Короткий взгляд, брошенный через плечо, заставил Рэна судорожно сглотнуть горькую слюну и пересмотреть своё отношение к данному вопросу. Хисаги чувствовал себя уверенно и, похоже, совершенно не опасался спутника, точнее, держал ситуацию под контролем. Не мог же он не понимать, что лейтенант-наблюдатель просто обязан пустить ему пулю в лоб за нарушение приказа! Тогда какого чёрта? И почему он вообще нарушил приказ? Он же не мог узнать, что... Не мог. Он не мог. Он лучший из лучших, но всего лишь снайпер. Откуда ему знать такие тонкости? Как? Нет, исключено. Он даже не подозревал о том, что прямо сейчас происходило в центре. И не должен был. Рэн ещё сильнее вцепился пальцами в "браунинг" ― пистолет уже ощутимо оттягивал карман и просился в дело. Рэн колебался. Майор Хисаги повернулся к нему, уверенно защелкнул крепление на поясе и толкнул к краю. На одних рефлексах он умудрился сползти вниз и начать спуск. По рывку троса определил, что Хисаги последовал за ним. Плохо ― минимальный временной промежуток, а он надеялся, что окажется на земле раньше и придумает выход из этого глупого положения. Хисаги ни черта не знал, и ему следовало бы этим воспользоваться. Стрелок точно не ждал удара в спину, но Рэн не мог так поступить ― мешало что-то. Зато майору Хисаги ничего не мешало, и Рэн даже толком не удивился, получив удар по голове в тот самый момент, когда его ноги коснулись асфальта. Профессиональный удар ― он обмяк и почти упал, но Хисаги легко подхватил его и отволок к стене. Перед глазами всё двоилось, тело не слушалось, но он оставался в сознании. Сразу понял, почему Хисаги сместился к стене: наверху громыхнуло, вниз посыпались щебень, крошка, обломки и ещё какая-то муть. Майор усадил его, прислонив спиной к стене, сам опустился рядом на корточки и выудил из кармана чуть смятую коричневую пачку. Сигарету в зубы, щелчок зажигалки ― и воздух вокруг наполнился сладковатым мятным ароматом, смешанным с запахом табака. ― К точке возврата один пойдёшь, ― негромко произнёс Хисаги, устремив на Рэна свой необычный сосредоточенно-расфокусированный взгляд. ― И самым умным в твоём положении будет сказать, что я остался там. И Хисаги кончиком сигареты указал вверх. ― Пускай просеивают пепел ― вдруг найдут. Рэн слабо шевельнул губами в попытке задать вопрос. ― Что? ― Почему... ― Почему что? Почему я тебя не прикончил? Или почему я отказался два года назад? ― уточнил майор Хисаги. Следовало отдать ему должное ― он проницателен. И Рэн кивнул. ― У тебя проблемы с выдержкой и терпением, ― сделав затяжку и осмотревшись по сторонам, бросил Хисаги. Вытащил из сумки тёмную куртку, набросил на плечи, влез в карман Рэна и изъял "браунинг". Вот скотина! ― Не... неправда! ― со злостью выдохнул Рэн. Пистолет отобрал, ещё и утверждать посмел, что у него проблемы с терпением?! ― Правда. Можно ломать себя, стараться соответствовать, но рано или поздно ты сорвёшься. Просто признай, что это занятие тебе не подходит. Хисаги выпрямился, сунул "браунинг" в карман куртки и потянулся. ― Это не твоё призвание, лейтенант Абарай. И щелчком пальцев он отправил окурок в урну, затем подался вперёд и тронул татуировку над бровью Рэна. ― Ты даже не умеешь быть незаметным, ― подытожил майор Хисаги. ― Теперь доложи мне обстановку в центре. Рэн замер. Неужели... Но как это возможно? Откуда он узнал? Ладно... ― Если ты вернёшься, всё будет в порядке, ― хрипло пробормотал он, наплевав на субординацию и правила. ― Вот тут ты ошибаешься, ― невесело улыбнулся одними уголками губ Хисаги. ― Я тот, кого следует устранить первым. Почему они доверили это тебе? Чёрт, он всё знал. Знал с самого начала, похоже. ― Как ты... ― Полковник никогда бы не послал ко мне человека, от которого я уже отказался. Но раз он это сделал... ― Майор пожал плечами и избавил Рэна от устройства связи. ― А сам полковник как? ― Арестован. И всё же... ты мог бы работать... ― Не мог бы. Я всю жизнь работал с полковником и не намерен менять существующий порядок вещей. Ни с кем другим я работать не смогу. ― Тогда почему... почему бы тебе просто не убить меня? ― сквозь зубы прорычал Рэн, перестав вообще хоть что-то понимать. Во-первых, Хисаги не мог ничего знать о реформе в Отделе; во-вторых, полковник Комамура тоже ни черта не знал и знать не мог; в-третьих... Почему этот спятивший снайпер не выполнил приказ и грохнул объект? И какого дьявола он сейчас мило беседовал с Абараем? Майор Хисаги не счёл нужным удостоить вопрос Рэна ответом. Он неторопливо застегнул куртку, сунул руку в карман комбинезона и вытащил патрон. Через миг Рэн ощутил прохладу металла на ладони. ― Пятидесятый. ― С вольфрамовым... ― Да. На память. Просто покажи в Отделе и скажи, что такой подарок ты вручил мне сюда... ― Майор тронул свой висок кончиками пальцев и едва заметно усмехнулся. ― По крайней мере, ты сделаешь неплохую карьеру... ― Но я... ― ...после того, как очнёшься. Точку он поставил коротким и метким ударом. Парень оклемается через полчаса ― даже голова болеть не будет. Придвинул к ярковолосому чудаку рюкзак и устроил беднягу поудобнее. Странно, что именно лейтенанту Абараю доверили задание по устранению объекта под кодовым именем Шарфшутцэ*. Новому начальству Отдела следовало внимательнее изучать личные дела сотрудников и делать правильные выводы, а не играть с закрытыми глазами, полагаясь лишь на удачу. С другой стороны, он тоже хорош. Комамура приказал устранить агента, а он этого не сделал ни тогда, ни сейчас. И почему? Ведь он сказал рыжему чудаку правду: тот не годился в снайперы, не обладал нужной выдержкой и терпением, рассудительностью и умением сливаться с окружающей обстановкой. Замечательно ― валялся прямо сейчас без сознания, а отлично привлекал к себе внимание. Это ещё хорошо, что время раннее, и на улицах почти нет прохожих. Хисаги вздохнул, достал тупоносый трофейный пистолет, снял с предохранителя, навёл на Рэна и тронул кончиком пальца спусковой крючок... Дождь каплями мягко разбивался об асфальт, затем ударил тугими струями, зашумел, хлынул ручейками вдоль тротуаров. Хисаги медленно опустил руку с оружием, круто развернулся и зашагал прочь. "Браунинг" отправился в ближайшую мусорку. У стены неподвижно лежал вновь избежавший смерти молодой человек с яркими волосами и темнеющими на коже татуировками, а в его ладони влажно блестел патрон пятидесятого калибра ― патрон, который был визитной карточкой лучшего снайпера в Отделе вот уже шестнадцать лет. Пожалуй, патрон ― это всё, что осталось Отделу от майора Хисаги. Если уж говорить начистоту, он никогда не работал на Отдел, он работал только на Комамуру ― так уж сложились обстоятельства. Ну и да, он солгал лейтенанту Абараю. Что там насчёт строительного материала для дороги в ад? Неважно. Вряд ли бы он понял разницу между раем и адом, но вот боевая задача на данный момент у него имелась. Будет неплохо, если этот рыжий парень всё же скажет в Отделе именно то, что ему предложили сказать. Хисаги с удовольствием походил бы немного в покойниках ― так проще спасать полковника Комамуру. Остановившись на перекрёстке, Хисаги смахнул капли с лица и сунул немного замёрзшие руки в карманы. В левом нащупал ещё один патрон и невольно закусил губу. Послать такую штуку в мишень ― легко, но получить самому... Он передёрнул плечами, перебежал дорогу на зелёный и незаметно выбросил патрон в первую же урну. Потом осталось лишь включить плеер, сосредоточиться на музыке в наушниках и раствориться в толпе, позволив жизни идти мимо. Лишь одна тень омрачала привычное спокойствие ― сожаление. Всё-таки он допустил ошибку, непростительную ошибку: Абарая Рэнджи следовало либо убить, либо прихватить с собой, все прочие варианты ни к чему хорошему привести не могли. Забавно, но сожаление это не походило ни на что, раньше подобного он не испытывал. Может быть, полковник прав? При такой жизни психическое здоровье ― призрачный сон, не больше. ― "Каждый сам себе рисует линию судьбы" [2], ― почти беззвучно повторил Хисаги строку песни и взглянул на хмурое небо. ― Вот и я ― нарисовал свою. И "ей" полагалось прийти в себя через пятнадцать минут.