Поступки имеют значение

Одно слово – и нет друга. Одно движение – и нет человека. Мы отвечаем за свои поступки, в какой бы мы не были ситуации. Это нужно помнить. Но, не смотря на вроде бы простую истину, люди забывают об этом. И крохотная частичка разума появляется при последствиях, когда уже поздно что-то менять. Этот случай в моей жизни сыграл огромное значение. Он просто перевернул всё верх дном. Что делать? Как всё вернуть? И вообще, существует ли способ? Но я начну по порядку. Во-первых, давайте познакомимся. Меня зовут Диана Артемьева, мне шестнадцать лет. Черные волнистые волосы, заплетенные в две косички, и серо-голубые глаза. У меня нет родителей, они погибли в автокатастрофе вместе с моим старшим братом четыре года назад. Сейчас бы Серёже было уже двадцать. Тёмно-русые волосы и задорный взгляд синих глаз. Но их нет. Пьяный водитель на внедорожнике – и их нет. Будто и не было моей суетливой мамы-художницы, весельчака папы-инженера и жизнерадостного брата, мечтающего о поступлении в ВУЗ. Но больнее всего осознание того, что я тоже была вместе с ними. Ехала на заднем сидении и слушала плеер, рядом сидел Серёжа и читал книгу. Визг тормозов, рывок брата – и я прижата между ним и мягким креслом. Режущий слух скрежет – и шокирующий ужас. Машина несколько раз успела перевернуться. И тишина. Я не потеряла сознание, однако сильно болела правая нога. Левую руку я просто не чувствовала. - Серёж? – осторожно проговорила я, голос предательски дрожал. Но ответа не последовало. - Мам? – и тишина. - Пап? – тоже безрезультатно. Брат тяжёлым грузом придавил меня к креслу. Одной рукой я попыталась его приподнять или хотя бы подвинуть. Слёзы, предательские и горькие слёзы всё-таки пролились. Я ощущала мокрые дорожки у себя на щеках. Провела рукой по груди брата. На дрожащих пальцах кровь. Рука ослабла, но я всё-таки прижала её сильнее. Стук. Слабый и практически неощутимый стук сердца моего брата. Облегчение, быстро сменившееся тревогой. Кровь. Её было слишком много. Я не знала, что делать. Из уроков ОБЖ мне ничто не могло помочь. Чтобы выбраться, мне нужно подвинуть брата. А это исключено! Приглушённые голоса со стороны улицы. И план мгновенно появился в голове. - Помогите! – крикнула я, но получился шёпот. Ещё одна попытка – и снова неудача. Лишь на четвёртый раз получилось что-то понятное. Голоса стихли, а потом неожиданно громко заговорили где-то с другой стороны машины. - Девочка, как тебя зовут? - осторожный, но немного взволнованный мужской голос заставил сердце учащенно биться. Помощь! Нас спасут! - Диана. - Сколько было человек в машине? - Четыре. Мама, папа, брат и я. - Ты можешь двигаться? - У меня болит нога, а руку не чувствую. - Ты можешь приподняться на одной руке? - Нет, на мне лежит брат. Он весь в крови, но у него сердце бьется! – быстро доложила я. - Сейчас мы вас вытащим! Пятнадцать минут ужасающего скрежета – и свежий августовский ветерок, который появляется только под утро, проник в автомобиль. А потом настоящий хаос. Брата довольно быстро извлекли из машины. Стало легче, но правая нога ужасно заболела. Приглушенное «Ох» услышал рядом стоящий спасатель. Потом достали меня и аккуратно перенесли на носилки. Как оказалось, машина упала в кювет. Слишком высоко. Краем глаза я заметила искорёженные останки нашей маленькой машинки. От передней части ничего не осталось, и я с ужасом вспомнила про родителей. «Пускай они выживут! Они обязаны выжить!» - убеждала я саму себя. Пелена застилала глаза. Но слух продолжал работать. - Диана, у вас есть какие-нибудь родственники? - Да, бабушка… - прошептала я тому голосу, который ко мне обратился в машине. - Можешь назвать телефон? - Не надо по телефону, у неё больное сердце… - Тогда адрес… - Яблочная улица, дом 142, квартира 157… Больше не было никаких вопросов. Захлопнулись двери и меня увезли. Дорога прошла более-менее спокойно. Врачи аккуратно осматривали меня, что-то бормоча между собой. Больница была самым большим кошмаром в моей жизни. Суетящиеся вокруг врачи, которые постоянно что-то проверяли и спрашивали «Болит?». Болело всё. Обезболивающее не помогало, но я даже не могла погрузиться в блаженное беспамятство. Две недели в реанимации, потом общая палата. Бабушка приходила каждый день, говорила что-то повседневное, отвлекающее. Например, однажды рассказала про соседскую кошку, у которой появились котята. Бабушка взяла двоих к себе. Вместе со мной в палате было две девочки, шестнадцати и девяти лет. У первой сотрясение мозга, которое нашли и у меня, а у второй сломаны обе ноги. С ними было весело, шестнадцатилетняя Маша постоянно веселила нас своими школьными историями. Ежедневно к обоим приходили родители. Они приносили вкусности, которыми угощали и нас. Мама Катеньки постоянно расспрашивала о чём-то меня. Однако внятного ответа на вопрос, как себя чувствуют мама и папа, я так и не получила. - Они… в порядке, не волнуйся, - с небольшой паузой ответила бабушка, после чего перевела тему разговора. Только после выписки я узнала о том, что их больше нет… Но во время больничного бабушка всё-таки рассказала о Серёже, он находился в другом отделении, но он жив! Каждодневные походы в больницу были для меня настоящим чудом. У брата был сломан позвоночник и пробита грудная клетка, но он идёт на поправку. Мы не рассказывали ему про родителей, но было ясно, что он и так всё понял. Это было заметно по печальным взглядам, которые мне удавалось иногда поймать. С каждым днём ему становилось всё лучше, дома уже была приготовлена комната. Но что-то пошло не так. Однажды, придя в палату, я увидела лишь пустую койку. - Он в реанимации, - встревоженный голос соседа Миши, и я уже бегу туда. Хорошо, что в тот раз бабушка не смогла прийти. Ему поставили капельницу, бессознательное состояние. Писк какого-то прибора – и включен аппарат искусственной вентиляции лёгких. А меня прогнали. Через пять минут его уже куда-то везут. - Что с ним? – резко подбежала я к медсестре, но та лишь отмахнулась. Перед операционной я просидела пять часов. Взволнованная бабушка несколько раз звонила, но я не решалась рассказать ей правду. Томительное ожидание. Один раз, через два часа, в коридор вышел доктор. - Что с ним? – подлетела мгновенно к нему. У него задумчивый взгляд, но он не отмахивается, в отличие от остальных, а серьезно отвечает: - Кем вы приходитесь пациенту Артемьеву? - Сестрой, - оценивающий взгляд. - А родители где? – слёзы мгновенно выступили на глазах. - Они... погибли в автокатастрофе около месяца назад. - Извини, - более мягко проговорил врач. – А кто у вас опекун? - Бабушка, но у неё больное сердце. Что с ним? – требовательные нотки сами собой появились в интонации. - У Артемьева есть вероятность остановки сердца… - меня словно огрели чем-то тяжелым. Нет! Он выживет! Он не может оставить нас с бабушкой одних! - …но мы делаем всё возможное. Ноги подкашиваются, и я сажусь на скамейку. - Света! Воды! – крикнул врач, с беспокойством разглядывая меня. Молодая девушка со стаканом уже через минуту материализовалась возле меня. Она заговорила меня, что я даже не заметила исчезновения врача. Света немного отвлекла от тревожных мыслей. - Диан, не беспокойся! Михаил Дмитриевич отличный врач! Он и не таких спасал! Всё хорошо будет с твоим Серёжкой! Ещё два с половиной часа – и слабая надежда едва теплится. Мой брат выживет! Я знаю! Мы будем ходить в парк и есть мороженое, он будет помогать мне с физикой и математикой, которые у меня не получаются! Когда фигура знакомого врача появилась в дверях, я подскочила к нему. Надежда, горящая в глазах, мгновенно потухла. Мои серо-голубые глаза встретились с карими. Печаль и молчаливое извинение. - Диана, присядь, - я покорно опускаюсь на ближайшую скамейку. Логика отказывается верить молчаливым фактам. – Мы не смогли его спасти. И что-то во мне рухнуло. Невидимая для посторонних стена надежды развалилась, распалась по кирпичам, а в некоторых местах прекратилась в пыль. - Скажи мне номер твоей бабушки. Цифры, знакомые с детства, произношу на автомате. Врач оказался понимающим, поэтому просто попросил приехать, не называя причин. В душе пустота, но слёз нет, как и осознания такого печального факта тоже. - Диана, ты куда? - Домой, - и просто ухожу. Как и ожидалось, в нашей маленькой трёхкомнатной квартирке никого нет, кроме непослушных котят, взятых у соседки. Они, словно почувствовав мое настроение, приползли ко мне и улеглись на животе. Маленькие, им не свойственно ощущать такое. Постепенно погружаюсь в спасительный сон. Проснулась я около полудня. Дома уже никого не было, однако за бабушку не волновалась. Оставленная записка: «Я в больнице», - и мне становится всё равно. В два часа позвонила Вера, лучшая подруга и одноклассника, которую не пускали ко мне в палату. Она ничего не расспрашивала, просто поняла по интонации. - Через пять минут буду! Она появляется даже раньше. Встревоженная, в легкой ветровке и мокрым зонтиком. Подруга аккуратно задает вопросы, но не получает ответов. Просто не могу сказать это. Нет. Он не умер! Но бабушка, пришедшая уже через два часа, сама рассказывает о произошедшем. Всхлипы подруги и красный нос говорят сами за себя. Вера была влюблена в Него. А теперь Его нет. Не буду ничего говорить о похоронах. Только одно. Я разрыдалась, едва увидев его в красном гробу. Я не верила своим глазам, но ничего сделать не могла. Пришло много знакомых и друзей, большинство из которых были одноклассники. Учителя, даже директор… Но, не смотря на жгучую боль и уверенную руку Веры, я не отрывала глаз от его лица. Бледное, веки закрыты, будто только заснул. Чёрный костюм и белоснежная рубашка. Мрачная торжественность. Бабушка едва держится. Утром она выпила приличную дозу успокоительного. С того момента прошло уже четыре года. Четыре долгих года, изменившие мою жизнь до неузнаваемости.