Jack Daniel's and Orange Juice

- Какого, блять, черта, Галлагер? – Микки усадил в стельку пьяного Йена на диван. – Ты ж, блять, знаешь, что тебе нельзя пить с твоими лекарствами! - Ооой, да лаааадно, Мик, - протянул Йен, пытаясь усадить его рядом, но тот лишь резко отмахнулся, как от назойливой мухи. Продолжая крайне раздражающе улыбаться, рыжий посмотрел в ответ и вдруг попытался встать, хватаясь руками за одежду Микки. Однако непослушное тело отказалось сотрудничать со своим хозяином, и Йен неловко плюхнулся обратно. - Объясни мне, с чего это ты так надрался, что это был, блять, за повод такой? Какого хуя мне звонит какой-то незнакомый пидрила и просит тебя забрать, а? - Боже, Микки, ты можешь говорить тише? Ты разбудишь весь дом. Евгений проснется, - Йен поморщился от громкого голоса Милковича и закрыл лицо ладонями. - Да плевать мне на то, что кто-то, блять, тут проснется, - последовал грубый ответ, но тон Микки все-таки понизил. – Я жду твоего ответа, Галлагер. Йен продолжал молчать, опустив голову и по-прежнему закрывая лицо. Микки же упрямо стоял рядом и выжидающее смотрел, чувствуя, как беспокойство за Йена сменяется злостью на него. Сегодня он не пошел вместе с ним на так называемую работу - в клуб, где престарелые извращенцы так любят совать его парню деньги в трусы. Понадеявшись, что с Йеном все будет в порядке, Милкович решил остаться дома, ведь уже около месяца все было спокойно. Ни тебе депрессий, ни тебе резкой смены гнева на милость и обратно, никаких внезапных решений и идей. Его состояние было стабильным. Таблетки действительно помогали, и Йен был обычным рыжим мудилой, которого так любил Микки. Но сегодня он не вернулся вовремя со своей «работы», и волнение за него не заставило себя ждать. Около часа Микки пытался вызвонить парня, слыша только монотонные гудки в ответ. Он успел сходить к Галлагерам домой и поднять их всех на уши, надеясь, что рыжий пиздюк просто решил переночевать дома со своей семьей. Выслушав гневную речь от Фионы, он послал ее куда подальше и прямиком отправился в клуб. Не найдя и там его рыжую задницу, Милкович уже думал обращаться в полицию, что абсолютно противоречило всем его принципам, ибо связываться с копами - себе дороже. Но звонок от Йена остановил его. Руки ужасно дрожали от волнения, когда он доставал телефон из кармана. Облегченно вздохнув, Микки ответил, даже не думая при этом останавливать нескончаемый поток всевозможных ругательств. Его сердце словно остановилось на мгновение, когда на том конце он услышал чужой голос: - Эм, я бы сказал, что передам все это рыжему парню, который уже изрядно пьян, но все так же настойчиво продолжает просить налить ему еще виски... Но скажи ему все это сам. Вряд ли он сможет дойти до дома без чьей-либо помощи. Его телефон лежал на барной стойке, а твой номер был первым в списке вызовов, так что приходи и забирай этого красавца. Далее последовали название клуба и адрес. «И как его только туда, блять, занесло?» Гневно выругавшись, Микки поймал такси. Огненно-рыжие волосы Микки увидел сразу. Йен сидел за барной стойкой, что-то оживленно рассказывая бармену. Отвратительная громкая музыка, мерцающий свет, куча людей – все это раздражало Милковича, он терпеть не мог подобные заведения. Только ради Йена он каждый раз ходил вместе с ним на работу, чтобы отгонять особо прытких и распускающих свои похотливые руки старперов. И он уже раз сто пожалел, что не пошел с ним сегодня. - И что это, блять, за хуйня, Галлагер? – Микки подошел к Йену и, сжав его плечо, развернул к себе. – Ты какого черта тут забыл вообще? - Ооо, Мииик, - со счастливой и пьяненькой улыбкой почти пропел рыжий, протягивая руки к своему парню. Микки не ответил ему, но позволил заключить себя в объятия с самым каменным лицом, на которое был способен. Затем он буквально стряхнул его с себя и пристально посмотрел. Йен только вздохнул и снова повернулся к бармену. – Хэй, Рори, держи, - он положил смятые купюры на барную стойку. – Спасибо. Еле держась на ногах, Йен попытался встать, но не учёл, что собственные конечности ему теперь не подчинялись. Галлагер умудрился запутаться в них, и вот-вот был готов встретиться лицом к лицу с полом, когда Микки вовремя подхватил и удержал его от постыдного падения. Закинув чужую руку себе на плечо, Микки обнял Галлагера и потащил к выходу. Таксист ждал их у клуба, как его и просили. Усадив Йена на заднее сидение, а точнее, уложив его, Милкович сел спереди. До самого дома Йен бормотал что-то совершенно невнятное себе под нос, иногда приподнимаясь, чтобы коснуться руки Микки и в очередной раз попросить прощения за свой проступок. Но встречая в ответ довольно красноречивое молчание, он ложился обратно и снова начинал что-то бубнить. Водитель уже начал бросать на обоих парней странные взгляды, когда поймав один такой, Микки с раздражением произнес: - Какого хуя ты пялишься? На дорогу лучше смотри, блять. Больше мужчина на них не смотрел. Приехав домой, Микки расплатился с таксистом, поворчав как "гондону повезло, что ему некогда, а то бы он попросил пояснить за охереть какие цены", и вытащил Йена из машины. Поездка с открытыми окнами хоть немного, но привела его в чувство. Однако преодолеть несколько ступенек, чтобы подняться в дом, оказалось для Йена нелегким испытанием, даже несмотря на то, что Микки практически тащил его на себе. Но вот они дома. И Микки стоит рядом с Йеном и ждет от него объяснений, которые, казалось, нужно было вытягивать клешнями. Раздраженно всплеснув руками, Микки развернулся и пошел на кухню - чувствовал, что без холодного пива ему уже не обойтись. Надо было остудить голову. Сделав несколько больших глотков, Милкович наконец посмотрел на Йена, который откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Микки тяжело вздохнул. Он страшно беспокоился о нем, сколько ужасных мыслей и картин вертелось у него в голове, пока он пытался его найти. А этот все только извиняется, да улыбается своей захмелевшей улыбочкой. Он не простил бы себе, если бы с ним что-то случилось. Ведь именно Микки отпустил его в этот раз одного, зная, что его приступы мании или депрессии могут настигнуть в любой момент. Но ведь постоянно ходить за ним он не мог. В конце концов, он ему не нянька, а Йен не маленький мальчик. Микки вдруг издал тихое "блять", вспомнив о Фионе, которой он еще не сообщил, что Йен в порядке и, достав телефон из кармана джинс, набрал ее номер. - Да, да, я нашел его, с ним все нормально. Если не считать, конечно, что он с какого-то хуя нехило так налакался, - Милкович замолчал, увидев, что Йен поднялся с дивана и медленным, осторожным шагом куда-то направился. – Хэй, Галлагер, ты куда, блять, намылился? – Крикнул ему, а затем обратился к Фионе. - Нет, все в порядке. Я передам, чтобы перезвонил тебе или зашел, когда протрезвеет. Небрежно бросив телефон на стол, Микки пошел за своей пьяной биполярной катастрофой. Тот добрался до их комнаты и мёртвым телом рухнул на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Закрыв дверь, Микки подошел к кровати и сел рядом. Злость на Йена понемногу утихала - ну не мог он слишком долго сердиться на своего рыжего. В глазах откуда-то сама по себе заискрилась нежность, когда Микки, посмотрев на него, уже спокойно спросил: - Может, все-таки, объяснишь, какого хера ты делал в том клубе? Йен опять молчал, и Микки уже было подумал оставить его в покое и спросить, когда он проснется. Но тут он повернулся к нему и неуклюже сел, обняв колени руками. - Помнишь Райана? - Кого? Блять, Галлагер, да я в душе не ебу, кто это такой. - Не кипятись, Мик. Мы как-то были у него на вечеринке.., помнишь? - Помню, не помню, какая разница? Что с этим Райаном? - Я встретил его сегодня на работе… ну и он сказал мне, что собирается пойти со своими друзьями еще в один клуб… позвал меня с собой. Я подумал… подумал, что это было бы неплохо - отвлечься, и что я смогу вернуться вовремя домой…, - Йен говорил медленно, делая непривычно длинные паузы между словами, - ...поэтому не стал тебе звонить. Отпросившись у босса, я пошел с ними. - Но какого черта тогда ты там был один, когда я пришел? Почему мне, блять, бармен звонил, а не твой Райан со своими друзьями? – спросил Микки, выделяя последние слова. - Они ушли уже через час, а я решил остаться. Мне захотелось выпить еще. - Господи, Йен, - Микки потер переносицу, закрыв глаза. – Серьезно? Тебе, блять, захотелось? Я, сука, час пытался до тебя дозвониться! Домой к тебе ходил, семья беспокоилась о тебе. Я беспокоился о тебе! Пиздец, Галлагер, а ты просто захотел выпить еще!? - Прости, Мик, - Йен виновато посмотрел на Милковича, а затем коснулся его руки. - Да ну тебя, блять, - сдаваясь, вздохнул Микки. Рыжий улыбнулся – он знал, что его простят. Что Микки и доказал, не сумев сдержать ответную улыбку, бросая при этом взгляды на губы рыжего, но не решаясь поцеловать его. Затем он посерьезнел: - Ладно, ложись давай. Фиона просила тебя позвонить или зайти, как проснешься, - он высвободил свою руку и поднялся. – Я пойду в душ. Оставив его, Микки направился в ванную комнату. Но Йен не собирался ложиться: он все также сидел на кровати, задумчиво смотря перед собой. Чувство вины не давало покоя, неприятно копошившись у него в душе, и ему хотелось хоть как-то сгладить ситуацию. Недолго думая, он тоже поднялся и пошел следом. За скрипучей дверью он застал уже снимающего с себя рубашку Микки. - Ты чего, Галлагер? Я ж сказал тебе… Недосказанные слова так и повисли в воздухе. Быстрым, но немного неловким движением Йен притянул брюнета к себе за джинсы и поцеловал. Микки опешил, но сразу же ответил на внезапный поцелуй, обвив руками шею рыжего. Йен прижимался всё ближе к такому родному и тёплому телу, крепко держа и сжимая чужие бедра, и с еще большей жадностью впиваясь в мягкие губы. Сейчас Микки мог бы простить Галлагеру все, что угодно. Он чувствовал себя побежденным всякий раз, когда Йен так целовал его - страстно, чувственно и глубоко. В этот момент у него словно земля уходила из-под ног, и эти банальные бабочки в животе начинали отчаянно трепетать, щекотать изнутри, вызывая приятное волнение. И все, о чем он только мог думать – это желанные губы его парня, от горячего прикосновения которых сердце заходиолось в невозможном ритме и стремительно разгоняло кровь по венам. Каждый раз, когда их языки сталкивались, Микки чувствовал терпкий привкус недавно выпитого Йеном виски. Это придавало особую, приятную горечь их поцелую, который становился все более настойчивым и жарким. Он странным отрезвляющим образом действовал на Галлагера, и таким же опьяняющим на Милковича. Прикусив нижнюю губу Микки, Йен дразняще оттянул ее, тем самым вырывая из прижатой к нему вплотную груди сдавленный стон. Парень улыбнулся уголками губ, чувствуя свою полную победу, и открыл глаза, оставляя лёгкий поцелуй напоследок. - Теперь ты точно простил меня? - Прошептал он у самого уха Микки, почти касаясь нежной мочки, тем самым вызывая у того сбитый на полпути вздох. - Сука ты рыжая, Галлагер, - усмехнулся Милкович, утыкаться лицом в плечо Йена. – Просто… Просто не делай так больше, ясно тебе? Пообещай мне, блять, что больше так не поступишь со мной. - Хорошо, я обещаю, - Йен снова посмотрел ему в глаза и встретил обеспокоенный, но нежный взгляд Микки, что совершенно не сочеталось с его обычным образом неисправимого мудака, которому по определению не свойственно быть нежным. - Блять, люблю я тебя, рыжая ты мудила, - Микки отошел от удивленного Йена и, отвернувшись от него, включил воду. Он хотел, чтобы эти слова прозвучали как что-то обычное, простое, само собой разумеющееся. Ему не привычно так выражать свои чувства, говорить о какой-то там любви, всё это для разнеженных девочек-подростков и глупых парочек, не для него. Поэтому в этот момент ему было неловко настолько, что приходилось бороться с желанием вытолкнуть своего парня из ванной комнаты, запереться и не показываться ему на глаза до самого утра. - Это сейчас было признание в любви от Микки Милковича? - Иди, блять, спать, "признание", - с горящими щеками Микки выпроводил Йена в спальню. Тот быстро развернулся, и пока Микки не закрыл за ним дверь, произнес: - Я тоже тебя люблю, Мик. Тот на мгновение застыл. От этих слов его сердце, уже второй раз за эту ночь, пропустило парочку жизненно-важных ударов. Но теперь это было приятное чувство, которое теплом разливалось по всему его телу. Но Микки Милкович был бы не Микки Милковичем, если бы позволил этой ситуации стать слишком милой и романтичной. Поэтому последнее, что увидел Йен перед тем как Микки закрылся в ванной, была самая нахальная улыбка и средний палец вдогонку. Ведь что-то всегда должно было оставаться стабильным. С неумолимо настигающим отходняком, но довольный Галлагер лег на кровать и, повторяя снова и снова про себя признание Микки, сам не заметил, как быстро уснул.