***
- Что это?! - брезгливо интересуется Никлаус Майклсон, беспардонно перешагивая через бездыханное тело вампира, что скрючившись у порога дубовой двери перегораживает ему вход в мастерскую. - Джош, - послушно комментирует семенящий след в след за своим хозяином новообращенный подручный, готовый отдать что угодно на свете лишь бы не находиться в сочельник в мрачном унылом фамильном особняке Майклсонов с разъяренным хозяином дома. - Ясно, что не коллайдер! - проходя в помещение, рявкает Никлаус и хватается за холст и кисти. Как же его бесит эта гнетущая унылая тишина. Не хватает до зияющей дыры в сердце детских возгласов, смеха, занудства брата, подколов сестры, извечно кислой физиономии Хейли... Гибрид выбирает привычную для себя в последние годы палитру - черную, серую и бордо. - Разбуди этого идиота! - Но, сэр... Он не спит... Накануне вы выпили с Джошем столько, что он... временно впал в кому... Восстановится, скорее всего, к утру. Никлаус одаривает подчиненного фирменным взглядом исподлобья. Он и без лишнего напоминания прекрасно знает о том, до чего довел беднягу Джоша на днях. К превеликому облегчению новообращенного вампира все внимание первородного возвращается обратно к творчеству. - Значит, компанию на Рождество составишь мне ты! Задумывается над сказанным всего лишь на миг. Хмурится. Кисть в мужской руке замирает над холстом. Алая краска, словно тягучая вязкая кровь капля за каплей опадает на паркет под босые ноги всемогущего короля Нового Орлеана. - Как твое имя? - Джек, сэр, - послушно отвечает заметно нервничающий парнишка. Никогда нельзя знать наперед, чего именно можно ожидать от прибывающего не в самом лучшем расположении духа хозяина дома. - Я работаю у вас с весны и... - Без разницы! - раздраженно перебивает помощника Никлаус. - Распинай гея ногой. В прошлый раз у меня получилось. Хитрый проныра наверняка притворяется! По неизвестным причинам первородному от чего-то претит мысль встречать Рождество с тем, чье даже имя ему неизвестно. Педика он хотя бы знал. - Он мертв, сэр. Восстановится только к утру, - устало повторяет очевидный факт Джек, послушно потыкав носком ботинка бездыханного вампира в спину. Нанеся первый мрачный мазок на чистый холст, Майклсон предельно внимательно и скрупулезно изучает проведенную им рваную кровавую линию. Склоняет голову то влево, то вправо. Прищуривается. Ловит нужный ракурс, так жизненно необходимый ему свет. - Надо будет заняться воспитанием парнишки... - задумчиво рассуждает вслух гибрид. - ...Научить его пить и трахать любую движущуюся в пределах видимости юбку! А то эти "меньшинства" какие-то хилые, не находишь? - Да, сэр... - послушно блеет в ответ вконец замученный пароноидальными идеями "шефа" помощник. Тишина угнетает. Давит. Напоминает об одиночестве. - Включи музыку. И унеси этого слабака отсюда вон, пока он мой персидский ковер своими рвотными массами не залил! Покосившись на стрелки часов, приближавшиеся к полуночи, Джек спешит в точности исполнить приказ хозяина. Может ему все-таки удастся улизнуть под шумок к семье? The National - " Terrible Love" Это - ужасная любовь, В которой я брожу с пауками. Это - ужасная любовь, Это - ужасная любовь, В которой я брожу с пауками. Это - ужасная любовь, Это - тихая компания. " - Ты исполнил то, о чем я просил? - Да, сэр. Пара кисточек швыряется в стакан с водой для отмокания. Звучащая из стереосистемы композиция обостряет чувство одиночества пуще прежнего. Хочется выть от безысходности. Текст песни навевает гонимые месяцами прочь воспоминания. "Я не могу заснуть Без некоторой помощи. Нужно время, Чтобы успокоить Мою дрожь, Пока паника не отступит. Потребуется океан времени, чтобы не сломаться. Потребуется океан времени, чтобы не сломаться. Потребуется океан времени, чтобы не сломаться. Компания. Мои пауки, Это - настоящая компания, Это - тихая компания..." - Что насчет второго поручения? Джек бросает затравленный взгляд на хозяина, отчетливо остро начиная ощущать, как внутри начинает бурлить кровь от мощного притока адреналина. Так ощущает себя заяц, загнанный на охоте сворой собак. Ледяной, казалось бы, даже равнодушный тон первородного заставляет собеседника ощутить нездоровый озноб во всем своем теле. - Я был на болотах, но... - голос парнишки дрогнул. - Ваш старший брат велел передать, что если вы все же одумаетесь, то можете лично вручить подарки своей семье, а не передавать их с подручными шавками... От услышанного, лицо Никлауса Майклсона застывает каменным выражением. Осознание абсолютной ненужности в собственной семье теперь ощущается им настолько явно и остро, что эмоции захлестывают с головой, бьют через край. Из чистого упрямства гибрид никогда не сделает того, что велит ему старший брат. Он никому не подчиняется. И Элайдже прекрасно об этом известно. Хотел бы видеть Никлауса в Рождество, - лично приехал бы за ним, устроил бы очередную проповедь насчет семейных ценностей, силком поволок бы за собой... Но Элайджа ВПЕРВЫЕ предпочел ЕМУ - текущую сучку Хейли! Никому не было дела до самого могущественного и одинокого существа на планете. "Но я не последую за тобой В кроличью нору. Я сказал, что пойду - Но потом я увидел Твою дрожь. Ты не хотела, чтобы я уходил." Да... ОНА не хотела, чтобы он уходил тогда. ОН видел это. Чувствовал. На уровне звериного чутья остро ощущал. Но... ОН ушел. Не мог не уйти. Обязан был впервые воспротивиться собственным желаниям. Непомерная плата. Заслуженная... Кара за все его столетние прегрешения. Его ждала другая стая. В нем нуждалась дочь... Но звериная тоска вот уже третий год подряд поедом разъедала проклятую бессмертную душу. Изгрызала в рваные клочки, заживо пожирала. Будь проклята волчья натура гибрида! Избрав свою самку впервые за целое тысячелетие он теперь был на века обречен тосковать по ней. По той Своей Единственной. Особенной. Уникальной. Той, что являлась его второй натурой, его частью, его половиной, его душой... Находившиеся в стороне готовые картины, словно ненужный хлам, летят через всю комнату, с грохотом оседая на пыльный дубовый паркет. Звериные глаза гибрида вспыхивают опасным золотом. Зажмурившись, Джек застывает мертвенно-бледным, приготовившимся к смерти изваянием. Секунда, вторая... Ничего не происходит. Осторожно приоткрыв один глаз, молодой вампир наблюдает за сутулой спиной угрюмого хозяина, что молча наносит на выживший холст черные краски поверх алых. Мгновенно впадая в ярость, Никлаус за прошедшие годы научился частично контролировать собственные эмоции, полноправно, достойно королю, научившись теперь контролировать своих внутренних демонов. Он стал сильнее. Сдержаннее. Но для чего? "Это - ужасная любовь, В которой я брожу с пауками. Это - ужасная любовь, Это - ужасная любовь, В которой я брожу с пауками. Это - ужасная любовь. Потребуется океан времени, чтобы не сломаться. Потребуется океан времени, чтобы не сломаться. Потребуется океан времени, чтобы не сломаться."***
Rachel Rabin "Raise The Dead" "Любовь не проливает света, Я пытаюсь найти свой путь снова. Серые звезды, восходя, Ведут меня по пути к улучшению. Часы идут вне времени. Пробираясь через покинутые нами моменты, Я совершаю транс, чтобы ощутить себя живым, И умираю, чтобы забыть." - Кэролайн? Одетый в черные пижамные штаны и расхлябанную бесформенную футболку, босой Никлаус Майклсон выглядит до крайности растерянным и изумленным. Он так и замирает растрепанный с кисточкой в руках, стоя перед одним из холстов своей рабочей мастерской. Женское имя слетает с его губ прежде, чем до него доходит предельно четкое осознание действительности. Жутчайшее настроение тут же отходит на второй, десятый, сотый план, как это происходило всегда при появлении на пороге дома миниатюрной белокурой богини. Новообращенный вампир, которому гибрид собирался оторвать голову за то, что тот не сумел исполнить его поручения, быстренько ретируется в сторонку, заказывая себе ближайший рейс до Майорки. - Клаус... Девушка не произносит, - скорее выдыхает имя мужчины. "Я живу во сне. Разбуди меня, если всё начнет меняться. Ведь всё не такое, каким оно кажется. Ну же, воскреси мёртвых! Я мечтаю о конце. Галлюцинации, столы вертятся, и жизнь Была всем тем, о чём ты рассказывал. Ну же, давай, воскреси мёртвых! Я наклоняюсь к краю. Освети путь к моему сердцу; Все крутится, вися на волоске. Ну же, воскреси мёртвых!" Музыка пронзает собой пространство. Обволакивает. Сгущает воздух. Уничтожает кислород. Создает некий вакуум. Заново запускает мертвое сердце. Словно электрошок в реанимации. То, что происходит при зрительном контакте двоих похоже на космос... Вечность теряет значение. "Восстанови мне дыхание, Я был в воде слишком долго. Я тонул во всех криках До тех пор, пока я не исчез." - Милая, пора нам прекращать с тобой так встречаться, - быстро берет себя в руки Никлаус, напуская на себя привычную тень беспечной насмешливости. - Так рождаются сплетни! Приходя в себя, Кэролайн вспыхивает от недвусмысленности намека. Но не в ее интересах сейчас хамить и препираться с бесстыжим древним. С колоссальным трудом, но ей все же удалось отыскать его в столь негостеприимном, порочном, пугающем своей новизной, шумом и суетой городе. Чего только стоили увиденные ею полуголые девицы в злачных заведениях на шестах, норовившие схватить ее за зад мужчины или те затхлые бары, которые провинциалке из Мистик Фоллс пришлось посетить десятками, дабы выведать хоть какую-то информацию о семье первородных. Не стоило даже вспоминать о проблемах с парковкой взятого в аренду автомобиля! В Мистик Фоллс никогда не возникало таких проблем! Простенькая Kia Picanto, не успела Кэролайн выйти из бара, уже была эвакуирована на штраф-стоянку. Какого ужаса она натерпелась! Все сигналили, люди куда-то спешили, толкались, заманивали за угол погадать... Привыкшей к размеренной провинциальной жизни вампирше все происходящее вокруг казалось диковинным и... отпугивало. Спасала лишь музыка. Звуки джаза доносились отовсюду, звучали на каждом углу, в любой подворотне. Сконцентрировавшись на мелодии, Кэролайн в итоге смогла выйти из охватившего ее оцепенения и достичь наконец результата. От ярких огней шумного города до сих пор перед глазами маячили едва различимые блики. - Стэфан умирает! Ему нужна твоя кровь! - восклицает девушка, глядя на хозяина дома с немым укором во взгляде и потаенной мольбой. Плевать на запредельную неловкость и страх. Главное - жизнь лучшего друга. - Умереть под Рождество... Стэфан, Стэфан... Это так печально... Скорбное выражение лица. Актерская игра. Издевка. Не более. - Как насчет шампанского, love? Dom Pérignon? Moët & Chandon? Piper-Heidsieck? Никлаус по памяти перечисляет названия лучших шампанских вин, намериваясь отметить долгожданный приезд в Орлеан удивительно вздорной блондинистой вампирши! Что угодно, лишь бы хоть чем-то занять свои руки! Внутри же он ликует. Дрожит. Взволнован как какой-то глупый мальчишка. И от того он в бешенстве! Знай он о прибытии гостьи заранее, оделся бы подобающим образом, а не стоял немым истуканом в заляпанной краской затасканной домашней одежде. Не орал бы на провинившегося подчиненного, угрожая вырвать тому сердце, сварить кости и выкинуть все собакам! Не так Никлаус Майклсон представлял себе долгожданную встречу. Совсем не так... Джек радостно спешит покинуть своего короля, который так чрезвычайно редко сменяет свой гнев на милость. Плевать по какой причине, но КЭРОЛАЙН ФОРБС В ЕГО ГОРОДЕ, стоит в его мастерской прямо перед ним на пороге комнаты! Живая, невероятно красивая, солнечная, повзрослевшая... и умоляющая его об услуге. А, как известно, услуги Древнего стоили баснословно, немыслимо дорого. Не каждый был способен позволить себе такую роскошь... Не каждый... Чем же этот ангел намеривался расплатиться с самим дьяволом? Никлаус намеренно тянул время, прикидывая достойную для себя цену... Тысячелетний циник давно уже не верил ни в провидение, ни в случайности, ни тем более в Бога. Жестокая жизнь, пресыщенная вечными заговорами, предательствами и убийствами искоренила любую веру из черствеющего с годами бессмертного сердца, но... Под Рождество, впервые за сотни лет, самым невероятным образом настоящее чудо настигло и бездушного, самого опасного на планете убийцу! Да... Наверняка он вел себя хорошо в этом году! Ну... или почти хорошо. Спасибо Санта! Нить судьбы в который раз вновь переплела две абсолютнейшие противоположности. Наверняка что-то, но это должно было значить... - Серьезно?! - гневно восклицает замерзшая вампирша, дрожа то ли от холода, то ли от испытываемых ею переживаний. - Обречешь своего друга на смерть?! Пытается манипулировать им! Надавить на совесть! Вытащить наружу светлую сторону, как делала это когда-то прежде! Думает, что знает его? Черта с два! От былой театральности гибрида не остается и следа. - Каждый в этом городе считает за честь называться моим другом, дорогуша. Одним больше, одним меньше... Без разницы... Нужна кровь - проси так, чтобы я согласился дать ее тебе. Кэролайн сложно выдерживать на себе мрачный испытывающий взгляд, пронизывающий ее как осиновый кол, насквозь. Стыд горячей волной окатывает застывшую на пороге комнаты девушку. На долю секунды она забывает как надо дышать. Темнеющий синий взор напротив словно бы живьем начинает пожирать ее мучительно медленно, откусывая с откровенным аппетитом кусочек за кусочком... Никлаус Майклсон весь в ожидании назначенной платы. Не в силах и дальше выдерживать испытывающую ее терпение глубокую тишину, Кэролайн отводит взгляд в сторону, отвлекаясь на хлещущий за окном проливной дождь. Крошечная передышка хотя бы для того чтобы продохнуть. Никто не смеет укорять Короля Орлеана в чем-либо. Даже она. - Стэфан умирает... - еле слышно повторят Кэролайн, чувствуя, как к горлу начинают подкатывать предательские слезы. Говорить становится все труднее. Кровь первородного была ее последней надеждой. Не раздумывая ни секунды, отправившись в путь первым же рейсом, блондинке даже мысль в голову не приходила, что гибрид банально может отказать ей в просьбе. Обычно он выполнял любые ее прихоти, - будь то платье на выпускной бал или проявление властителем тьмы самого милосердия, сострадания... Но все это было ДО того как гибрид получил от нее СВОЕ. Теперь же, резко осознав свою абсолютнейшую беспомощность перед жизненными обстоятельствами, Кэролайн вдруг особенно остро ощущает себя бессильной, разбитой, надломленной и окончательно измотанной. Усиленные в сотни раз эмоции захлестывают, поглощают, топят... Это конец. Смерть друга раздавит ее окончательно. Уничтожит. Сотрет с лица земли. Хорошие люди не должны умирать. Только не в Рождество! Так неправильно. Должен быть выход. Ведь добро всегда побеждает... В это Кэролайн продолжала свято верить всей своей душой. Хочется вопить, кричать и топать ногами, рвать на себе кожу на лоскуты, бесноваться и истерить. Только бы все прекратилось, только бы не чувствовать себя такой пустой и потерянной, сломленной. Бессилие сводит с ума. Но, не смотря на бушующие внутри зашкаливающие эмоции, Кэролайн продолжает стоять на пороге мастерской, не решаясь сделать и шага. Цепенеет от охватившего ее ужаса. С одежды, с длинных, распущенных по плечам, спине белокурых волос стекают на пол дождевые капли. На улице завывает разошедшийся не на шутку ураган. - Чего ты хочешь? - упавшим голосом, глухо интересуется Кэролайн. - Все мое имущество - плюшевый медведь. Остальное оформлено на маму... Пытается казаться беспечной, в меру язвительной, остроумной. Но это все напускное. Не более чем притворство. И она понимает, что все бесполезно. Никлаус различает любую фальшь в ней, любую ложь, даже самый невинный обман. Теперь он способен видеть ее насквозь. Как через стекло на солнце. Ведь она сама раскрылась ему однажды... Обнажила перед ним душу и... тело. Сделала свое признание. Машинально, Кэролайн умудряется ловко поймать брошенное ей прямо в руки перепачканное засохшей краской полотенце. Непроизвольно она промокает им свое лицо, замечая, как нервно дрожат ее руки, губы... С колоссальным трудом, одним усилием воли подавляет рвущийся из груди наружу всхлип. Она сильная и не намерена реветь на глазах жестокого тирана и деспота. - Плюшевый медведь? Серьезно?! - лениво комментирует предложение Никлаус, задумавшись над выбором подходящего к случаю шампанского. - Я обдумаю твое предложение, милая. - Указательным пальцем, словно лазерным прицелом, он водит по представленным в коллекции минибара бутылкам. Не смотря на весь этот его небрежный внешний вид, мужчина держится вполне уверенно и самодовольно. Он в своей стихии. Продолжая стоять, как бедный родственник, на пороге и не решаясь испачкать разводимой вокруг себя сыростью полы, девушка нервно покусывает губы. До боли в пальцах сжимает полотенце. Каждая секунда томительного ожидания словно бы целая вечность. Вопрос жизни и смерти. - Замерзла? - будничным тоном интересуется у нее Никлаус, отвлекшийся на открывание выбранной им бутылки. – Какой-то хилый из тебя вампир, милая. Надо это исправить. Долго собираешься стоять там статуей? Унылое зрелище. Проходи и... раздевайся. Пробка от шампанского издает праздничный выстрел. Кэролайн вздрагивает, словно от пушечного залпа. Смотрит на радушного хозяина дома затравленным, переполненным мольбой взглядом. Какое право он имеет так фамильярничать с ней? Девушка прикусывает губу, лишь бы не послать его к черту. До побелевших костяшек сжимает кулачки. Еще немного и она сойдет с ума от отчаяния. Сделает какую-нибудь непоправимую глупость. Разворачивается, собираясь исчезнуть, кануть в неизвестность, раствориться в серой дождливой взвеси. Но... На кону - жизнь Стэфана. И это останавливает ее. Гордость здесь не уместна. Продолжая стоять спиной к явно с любопытством наблюдавшему за ней собеседнику, Кэролайн медленно, через силу начинает стягивать с себя джинсовую курточку. Дрожащими пальцами берется за завязки на тоненькой, прилипшей к телу кофточке, тем самым стыдливо прикрывая прорисовывающуюся под влажной тканью одежды небольшую грудь. - Кровь уже в пути. Мне сообщили о Стэфане утром. С Рождеством. Ну не сволочь?! Раньше не мог сказать?! Обязательно надо было доводить ее до крайности?! Чертов манипулятор! Грудь девушки покидает шумный выдох. Непередаваемое ощущение, - словно она оказалась в блаженном раю после кромешного ада! - Серьезно?! - забывая обо всем, Кэролайн резко оборачивается к хозяину дома. Невероятно, но вместо того чтобы радоваться, она злится! - К чему было устраивать весь этот спектакль?! - Мне скучно... - Тебя случайно не роняли в детстве головой ни обо что твердое? Динозавр случаем никогда тобой не обедал?! Рептилии не выклевали то, что называется мозгом?! А... Как же он скучал по тому импульсивному шуму, который умела создавать только эта, одна единственная во всем мире девушка... - Мне все отменить? - невинно моргает светлыми ресницами негодяй, напоказ протягивая руку к лежащему на стеклянной поверхности барного стола сотовому. - НЕТ! - тут же ведется на провокацию блондинка, резко выставляя перед собой руку раскрытой ладонью вперед и непроизвольно делает шаг вперед, пересекая незримую черту порога. - Пожалуйста... Алые губы на долю секунды искажаются кривой, предельно довольной собой, снисходительной усмешкой. Птичка поймана в клетку. Остается лишь захлопнуть дверцу. - Тогда прошу... С кожаного диванчика небрежно летят на пол мрачные наброски непонятных эскизов. Галантным жестом руки Никлаус дает понять своей гостье, что она может присесть. - Спасибо... - неловко перетаптываясь на месте, вампирша пытается отблагодарить хозяина дома. Но приблизиться к первородному так и не рискует. Будто бы у нее есть выбор. Такая забавная. - Это многое значит для меня, для всех нас... То есть я хочу сказать... - Спасибо – достаточно, - мягко перебивает сумбурную речь девушки Никлаус. Выразительным взглядом он приглашает гостью наконец-то пройти в его обитель. Внимательно смотрит на нее. Буквально следит за каждым ее неловким шагом. Наслаждается ею. Запоминает. Впитывает в себя едва изменившийся за прошедшие три года образ. Отчетливо четко прорисовывает у себя в сознании линию гордо вздернутого подбородка, плавные стройные изгибы подросткового юного тела, что прорисовываются под промокшей насквозь одеждой, отмечает горделивый, опасливый взгляд, поступь тигрицы... Такая изящная, хрупкая, утонченная, до сих пор не осознающая всей своей уникальности, привлекательности... Девчонка явно осторожничает. Сколько интересно ей теперь? Кажется двадцать. Когда же она, наконец, достигнет совершеннолетия?! Удивительно, сотни лет промчались незаметно, а ожидание наступления расцвета женственности в невероятно божественном белокуром создании казалось настоящей вечностью, испытанием! Вечный подросток! И что он только нашел в этом ребенке? Красоту? Отважность? Верность своим принципам? Слепую преданность тем, кто не достоин этого? Свет? Непорочность? Хотя последнее Майклсон смело вычеркнул бы теперь из списка... Непорочности он лишил эту девочку лично. Пару лет тому назад. При самых ярких в его жизни и до сих пор ему непонятных обстоятельствах... Шаг за шагом она медленно приближается. Грациозна как хищница. Небесно-голубого цвета глаза перебегают с одного предмета скудной обстановки на другой. Она осваивается. Привыкает. Похожа на изучающего с предельным любопытством свою новую территорию дикого котенка, подобранного с улицы из-под дождя. Тоже догадалась... Прилетела в зимний Орлеан в одних леггинсах с осенними сапогами, светло-бежевой кофточке и джинсовой курточке. О чем только думала?! В таком виде способен покрыться инеем любой бессмертный вампир. Наверняка подорвалась спасать друга не найдя времени даже на то, чтобы переодеться и толком подготовиться к непогоде. В этом была вся Кэролайн Форбс. Самоотверженная, преданная, милосердная и невероятно добрая, словно ангел небесный. Одним словом - дура! Камилла напоминала ее временами, но... Наблюдая сейчас за "оригиналом", Никлаус теперь отчетливо ясно видел отличия от той жалкой, уже позабытой им "подделки". Свидание с влюбленной в него барменшей необходимо было отменить или хотя бы предупредить, что не приедет сегодня, но... Все как-то разом вылетело из головы. Такое с мужчиной происходило довольно часто, когда рядом оказывалась эта белокурая бестия из Мистик Фоллс. Слишком опрометчиво было с его стороны позвонить Ками и сообщить, что приедет к ней на Рождество. Надо бы все отменить... - Можно? - робко интересуется блондинка, спрашивая разрешения присесть на освобожденный специально для нее диванчик. Сама покорность, дружелюбие и смиренность. Как бы не так! Наверняка собралась отвлечь его собой, лишь бы он со скуки не отменил доставку крови с курьером! Забавная девочка. И невероятно красивая. Не наглядеться. Может поэтому он прощал ей все? Преклонялся перед ожившим искусством? Одежда Кэролайн насквозь промокла и от того она чувствует себя несколько скованно и неуверенно. Неловким жестом приглаживает влажные волосы, с которых тут же начинает ручейком стекать на пол вода. Сконфуженно морщится. Мисс Само Совершенство ненавидит терять контроль над ситуацией. Хоть в чем-то они с ней похожи! Получив немое разрешение, девушка манерно присаживается на самый краешек. Держит спину настолько ровно и прямо, словно приглашена на чаепитие с самой королевой Англии! Глупенькая! Перед королем Орлеана все значительно проще! Церемонии ни к чему! - Итак... - пользуясь моментом, присаживается к ней вплотную Никлаус. Их бедра соприкасаются. Тело пронзает сверхчувствительным электромагнитным разрядом. Вспыхнувшее возбуждение все сложнее удается скрывать в штанах. Но он справится. За два года ухаживаний ему же приходилось делать это практически ежедневно. - За твой приезд, милая! Коротко звякают бокалы, и заметно нервничающая под пристальным взглядом Кэролайн осушает коллекционный напиток до самого дна, даже не пытаясь насладиться утонченностью выбранного специально для нее восхитительного напитка. Она намеренно избегает смотреть на своего последнего любовника прямо, как делала это бывало прежде. От чего-то она теперь ощущает себя рядом с ним сконфуженно. - Тебе неловко? От прозвучавшего в упор, словно выстрел, вопроса девушка закашливается, поперхнувшись шампанским. - Нет! - более громко, чем это требовалось, восклицает она и тут же корит себя за откровенную эмоциональность. Да что с ней такое происходит? Чувствует себя ягненком, угодившим в лапы ко льву. Это всего-навсего ее старинный, полиозойской древней эры друг... С которым ей хватило глупости переспать однажды... Который сотворил с ней в лесу такое, о существовании чего она даже не догадывалась... Не могла даже помыслить... Растлитель малолетних! Понятно, почему с ним никто не дружил! Импульсивный, жестокий, настойчивый, порочный, умеющий всегда и во всем добиваться своего... - Чем занимаешься? - меняет тему Кэролайн и слегка, как бы не нарочно, отодвигается чуть подальше от своего опасного собеседника. Главное - чтобы первородный не передумал и не сделал отменяющий доставку крови звонок. За этим уж она проследит. Всего-то и нужно - отвлечь его и занять на одну только ночь. Когда-то в этом деле белокурой Барби-вампирше не было равных! Чтобы выдержать предстоящую долгую беседу, ей необходимо личностное пространство и трезвая голова. Коротко улыбнувшись, вампирша вежливым жестом отказывается от очередной порции шампанского. Понимающе усмехнувшись в ответ, гибрид отставляет недопитую бутылку на пол, отказываясь от спиртного и сам. А вот это в планы девушки не входило! Лучше бы он пил до потери сознания! Потягиваясь, Никлаус вальяжно кладет одну руку на диванную спинку, кончиками пальцев небрежно касаясь белокурых влажных прядей. И усмехается, замечая, как от этого его простого прикосновения девушка премило икает, вздрагивает и отстраняется еще чуть дальше от него. Наивная. Не в его стиле пользоваться дешевыми методами пикапа. Они не в кинотеатре, и он не прыщавый, кадрящий девчонку юнец! - Как ты здесь? Кому теперь портишь жизнь? Какая банальность. Спрашивает о чем угодно, только бы не обсуждать с ним самое главное. - Определяюсь с местом путешествия... - ленивым тоном вежливо поддерживает светскую беседу Никлаус, взглядом пожирая поежившуюся и обхватившую себя за колени девчонку. Вывод ясен как день. Она помнит... Она определенно помнит данное ей им последнее обещание... Когда оба затихали от мук болезненно остро охватившего их единовременно оргазма, прежде чем начать все заново, он успел тогда прошипеть ей на ухо: "При следующей нашей встрече ты станешь моей. Будь осторожна Форбс..." А после оба вновь потерялись, растворились друг в друге, перекатываясь, сцепленные как одно единое целое по лесной полянке... Нервно закусив губу, порочная праведница начинает неловко ерзать на диване, и в итоге, плюнув на все, забирается на него с ногами. Не знает, куда деть пустой бокал. Вертит головой по сторонам. Делает что угодно, лишь бы не смотреть на изучающего ее собеседника, лишь бы не выдать ему себя. Строит из себя идиотку. Как же он, оказывается, скучал по их общей, так ими обожаемой вечной игре. Недотрога и совратитель! - Ээээ, путешествие? Круто! - отсаживается на противоположный конец дивана Кэролайн, каждой клеточкой своего продрогшего организма чувствуя исходящую от собеседника опасность. Чувствуя острую необходимость срочно покинуть стан давнего врага. - Погода, смотрю, налаживается... И, как назло, за окном раздается оглушающий треск раскатистого грома, от которого на какое-то время закладывает уши. Вспыхивает яркой световой вспышкой молния и во всем доме отключается электричество. От неожиданности Кэролайн чуть ли не подпрыгивает на месте и досадно морщится. Похожа на ребенка, которого застукали за воровством конфет. Гром повторяется. Ливень усиливается. Молния рваными зигзагами освещает на долю секунды помещение. Музыка смолкает. Наступает дождливая тишина. Обхватывая себя крепче за колени, девушка напрягается как струна. Словно впавшая в нервное оцепенение дикая кошка. Остается гореть лишь огонь в камине, да расставленные по периметру свечи. - Боишься?.. - мужская ладонь словно бы невзначай накрывает сцепленные между собой женские пальцы сверху. Задаваемый гибридом вопрос звучит двояко и не совсем понятно. Они погоду обсуждают или ситуацию вообще? - Итак... – начинает активно жестикулировать Кэролайн, тем самым вежливо освобождая себя от мужского прикосновения. - Значит путешествие! С чего начнешь?! - Леса Амазонки! - Никлаус даже не раздумывает с ответом. - Тебе там определенно понравилось бы... Мягкий мох, много листьев, непроходимая чаща... Леса?!!! Амазонки?!!! С чего это вдруг он про лес заговорил?! Девушка чувствует, как ее лицо начинает пылать от прилившего к щекам румянца. Поднимает взгляд на собеседника и... приходит в бешенство! Алые губы из ухмылки растягиваются в смешливую улыбку, а затем очень скоро и в откровенный смех. Издеваться вздумал?! Сидит напротив нее, светится как рождественская елка! Весело ему! Невозможный тип! Ни о каком светском поддержании разговора речи больше идти не может! С нее довольно! Кэролайн подскакивает как ужаленная, перемещаясь на середину комнаты. Гневно сжимает свои кулачки. Ее взгляд метает молнии не хуже бушующей грозы за окном. - Немедленно прекрати смеяться! На удивление гибрид подчиняется, только вот в его глазах до сих пор продолжают во всю прыть скакать бесенята и строить ей обидные рожицы! Смотрит на нее так, словно она находится перед ним абсолютно голая, рядом с шестом для стриптиза. - Я скучал, - глухим, абсолютно серьезным тоном делает вдруг неожиданное признание Никлаус. - Снимай одежду или это сделаю я... Тебе необходимо согреться. От такого заявления подсознание девушки падает в глубокий обморок. У Кэролайн не находится слов. Только челюсть отвисает. Она застывает посреди комнаты не в состоянии сделать и шага. И лишь когда Никлаус с тяжелым театральным вздохом поднимается со своего места, блондинка догадывается занять боевую боксерскую стойку. - Только подойди! - грозно предупреждает она. Издав очередной смешок, гибрид уморительно качает из стороны в сторону головой, явно с трудом сдерживая бушующее внутри него веселье. - Я серьезно! Блондинка явно настроена решительно. Вздумала перечить и угрожать самому могущественному существу на планете? Бросает вызов?! Любому другому на ее месте он давно оторвал бы уже голову. Но с этой девчонкой всегда все было не так как с большинством. Временами первородный до невозможности желал вонзить в ее тонкую, бледную шейку свои клыки и иссушить эту малолетнюю пигалицу до самого дна. Но на деле же, вместо этого, словно находясь под странным внушением, проявлял почему-то то милосердие, то щедрость, то давно позабытую им доброту... Это удивительное создание странно влияло на него. С ней он чувствовал себя... живым. Становился лучше. И это было бесценным. Никлаус приближается к приготовившейся к бою благочестивой вампирше медленной, даже в какой-то степени ленивой походкой. Неужели она в самом деле решила, что сможет дать ему достойный отпор?! Как смеет?! Смазанное размытое движение в пространстве. - Я буду кричать! - вопит Кэролайн, брыкаясь на мужском плече изо всех своих сил. - Ролевые игры? Выражение мужского лица такое словно ему приходится делать нелюбимую, но каждодневную рутинную работу. И когда девчонка намеривается начать кусаться, благо вся мужская спина в ее распоряжении, ее небрежно, словно мешок, сбрасывают обратно на диван. Сверху накидывают не пойми откуда взявшимся пледом. Почему-то розового цвета... Кэролайн изумленно рассматривает укутавшую ее до самой макушки ткань. Вышитое вручную незнакомое женское имя - Хоуп, от чего-то заставляет тупым ножом пройтись царапиной по сердцу. Вампирша пытается выкрутиться, но ничего не выходит. Силы не равны. Ее макушку нещадно взъерошивают пледом, делая похожей на нахохленного в мороз воробушка. И так проходятся сквозь ткань по всему телу. Достаточно больно, неприятно и крайне досадно. Из-под пледа доносится лишь глухое недовольное бурчание, призывающее гибрида в будущем пожалеть о содеянной подлости. - Если предпочитаешь переждать грозу у меня, советую сменить прозрачную одежду на что-то менее экстравагантное, love... - прекращает сушить гостью Никлаус, откидываясь спиной на диван. Он откровенно любуется проделанной им работой! Какая же эта блондиночка прехорошенькая, особенно когда злится... Интересно, когда Хоуп вырастет, будет ли хоть немного похожа на это недовольное солнечное создание? Будет ли нести в себе хотя бы часть того же света и доброты, тепла в мужское сердце? Недоумение на лице девушки сменяется подозрением, а затем и невероятной догадкой. На секунду распахнувшись, блондинка обнаруживает на себе ставшую от дождя абсолютно прозрачной кофточку, которая теперь плотно прилегала к ее телу и прорисовывала каждый выступающий изгиб ее груди, сосков, мышц пресса... Мощная волна стыда и гнева захлестывает сознание возмущенной вампирши! Скотина! Раньше сказать нельзя было?! Любовался столько времени! Ухмылялся! Пялился! Снова над ней смеется! Сколько можно?! Предварительно повернувшись спиной к негодяю, Кэролайн сбрасывает с себя розовое покрывальце со странными инициалами и резкими угловатыми движениями цепляет на себя обратно отягощенную влагой джинсовую курточку. Зябко неприятно поеживается. Мокрая ткань окутывает заново ледяным холодом. Никлаус смотрит на суетливую вампиршу непривычно серьезным, открытым взором. В синих глазах вспыхивает суровость. - Нам двоим прекрасно известны истинные мотивы твоего приезда в Орлеан. Ты знала, на что шла. К чему сейчас эта драма? - Я приехала ради Стэфана! - путаясь в рукаве, огрызается вампирша. - Раздевайся, - тоном, не терпящим возражений, заявляет Никлаус. - Мне холодно! - сдерживая раздражение и злобу, цедит сквозь постукивающие зубы Кэролайн, одним усилием воли подавляя в себе желание швырнуть чем-то в заботливого надоеду, что решил по видимому переодеть ее в сухие тряпки какой-то Хоуп или Ребекки. Никлаус делает невинное выражение лица, после чего выносит предложение решения проблемы: - Как насчет горячего гибридского секса?.. Тебя необходимо согреть. Резко обернувшись к нахалу, девушка, кажется, теряет дар речи. Такое бывает редко. - Обещаю на этот раз быть более... сдержанным. Кэролайн? Первородному кажется или своей откровенностью он несколько шокировал свою будущую королеву? - Думаешь такой остроумный?! - вскакивает со своего места блондинка, полыхая от охватившего ее гнева как олимпийский факел. Похожа на ослепительную древнегреческую богиню возмездия. Прекрасна и совершенна в любом настроении! - Думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься в этом городе?! Тоже мне! Темный лорд! Король Орлеана! Таких вроде тебя Наполеонов полным-полно в специальных закрытых учреждениях! Хорошая новость - это лечится! Плохая - не в твоем случае! Думаешь, можешь щелкнуть пальцами и манипулировать людьми как только вздумается? Я тебе не дрессированный пудель! Могу и руку оттяпать! Не суйся ко мне! То, что между нами произошло когда-то, не дает тебе права потешаться теперь надо мной! Достали! Все вы! Боже, как же я зла! Это был мой выбор! Только мой! Мое решение! Так что ни ты, ни кто-либо другой не имеете права смеяться теперь надо мной! Горите все в аду! Кэролайн выплескивает все то, что накипело на душе за последние годы. Извечные подколы друзей на счет ее лесной прогулки сидели уже в печенках. Сил больше не было вымученно улыбаться в ответ на шутки такого рода. Ей надоело стыдиться содеянного. Хватит! Злость бурлит внутри огненной лавой, выставляя напоказ все эмоции и внутренние переживания. Солнечное дитя как на ладони. Никогда не умела долго притворяться и держать все в себе. Но лишь откровенностью ее можно было вывести на эмоции. Никлаус весь обращен во внимание, впитывает в себя до единого каждое произнесенное в свой адрес слово. Все что ему нужно было знать, он узнал. Будь проклята его сущность извечного манипулятора. - Уехал, чтобы заниматься вот этим?! Кэролайн зло пинает груду валявшихся на полу мрачных однотипных картин. - Да я лучше в дошкольном возрасте рисовала! Смотришь на это и выть хочется! - Настолько плохо? - выжидательно уставившись на беснующуюся девчонку в упор, спокойным тоном интересуется Никлаус. Уверенной поступью пройдя к бару, мужчина отмеряет себе порцию бурбона. Женская истерика требовала повышенного градуса алкоголя. - Да я как только вошла, уже в депрессию впала! - честно вопит в ответ вампирша. И тут же меняет тему: - Считаешь что раз такой сильный, можешь вести себя со мной как вздумается? Диктовать свои условия?! Пошел ты! Пошел Мистик Фоллс! Пошел Стэфан! - Это какая-то прелюдия, милая? - вежливо интересуется Никлаус, делая глоток обжигающего небо алкогольного напитка. От услышанного у Кэролайн внутри все взрывается. Она серьезно, а он снова издевается? Никто не воспринимает ее всерьез! Сколько можно?! Ей надоело быть удобной для всех, безотказной милой девочкой на побегушках! Она утробно рычит, ноздри аккуратного точеного носика раздуваются как у быка на корриде. Девушка растворяется в воздухе, перемещаясь к какой-то вазе. - Ручная работа, love, - предупреждающе комментирует Никлаус, с преогромнейшим удовольствием наблюдая за эмоциональной разъяренной вампиршей. Как же она все-таки восхитительна в гневе! – Двадцать пять тысяч долларов и можешь делать с ней что угодно. Ваза с глухим стуком занимает свое прежнее место. Быстро проследив за женским взглядом, гибрид поясняет тоном всезнающего экскурсовода. - Тончайший хрусталь. Восемнадцатый век. Семьдесят пять тысяч. Не рекомендую. Такой самодовольный. Напыщенный. Самоуверенный. Знает, что ей не по карману разбить в этом доме даже гребаной кружки! Аааа! Как же она зла! Хочется что-то сломать, разбить, исковеркать! Что его так смешит?! Никлаус смотрит на нее и угорает! Нет. Даже смотреть уже не может. Хлопает ладонью по барной стойке, отставляя от себя в сторону стакан с бурбоном, и смеется до слез открытым смехом запредельно счастливого человека. Надменный мажор! Недолго ему веселиться! Разряд молнии. Гром. Размытая взвесь в воздухе и... Грязная черно-серая вода из стакана для отмокания кисточек ретивыми ручейками стекает с мужской физиономии по подбородку, теряясь в колкой светлой щетине и вороте видавшей виды футболки. Темное пятно разрастается на ткани как зияющая дыра от пулевого ранения. - Химчистку я оплачу, - язвительно комментирует свои действия Кэролайн, чувствуя себя, наконец-таки, отомщенной за произносимые в последние годы в свой адрес насмешки от друзей. На удивление улыбка еще не сошла с мужского лица, оставляя на щеках сводившие ее с ума ямочки. Чем больше Никлаус Майклсон улыбается, тем сильнее Кэролайн хочется его ненавидеть. Но именно эта его улыбка делает это совершенно невозможным. БОЛЬ. Девушка чувствует резкую боль в предплечьях. Пытается машинально вырваться, но это как котенку трепыхаться в руках убийцы. Никлаус сама ярость. - Ты трусиха, - низко склонившись к ней, жарко шепчет он в самое ухо. Алые губы практически касаются тонкой нежной кожи, задевая сережку-капельку. Перестав дышать, девушка остро ощущает обжигающее кожу дыхание. - Ты хочешь быть со мной, и это ужасает тебя. И тебе стыдно.... Правда слетает с мужских губ губительным уничтожающим светлую сущность ядом. Беспощадно. Безжалостно. Откровенно. Настал его черед ответить. Высказать то, что собирался сделать ранее, все эти годы. - Ты стыдишься того, что когда-то могла захотеть такого как я. Не правда ли? - Никлаус опускает взгляд ниже и его нос задевает кончик ее носа, и Кэролайн не может сосчитать оставшиеся между их губами миллиметры. Инстинкт самосохранения вопит об опасности, советует бежать прочь без оглядки, уносить ноги, прятаться, но... Девушка загнанно дышит, хотя продолжает просто стоять на месте без единого движения. Не может оторвать взгляда от пронизывающих ее насквозь темно-синих, как бездна буйного Океана, глаз, что заглядывают сейчас в самую ее душу. В самое нутро. - Мы встретились. Я предупреждал. Отныне ты моя. На веки вечные. Достойная плата за жизнь лучшего друга. Он внушает ей, гипнотизирует, убивает? Словно земля уходит из-под ног. Боль в руках становится нестерпимой, словно ломаются, трескаются кости. Но Кэролайн все равно. Физическая боль так эфемерна. Реальны лишь глаза напротив, что сейчас заживо сдирают с ее души кожу. - Хорошо, - еле слышно лепечет девушка и расплывается в открытой, солнечной, счастливой улыбке. Ее забавляет растерянное на долю секунды выражение сурового мужского лица. Треск разодранной безвкусной футболки заглушается раскатистым громом. Все происходит довольно медленно, как в замедленной киносъемке. Кэролайн отбрасывает испорченную вещь куда-то в сторону. С небывалой осторожностью проходится вдоль оголенных мышц пресса, груди, царапает ноготками родную до боли загадочную татуировку. Облизывает пересохшие от волнения губы. Боже. Что она делает? Сумасшедшая! Подписывается на вечное рабство! Но разве так уж ей была необходима эта свобода? После этого дьявола она больше не могла полюбить ни кого другого. Замерев каменной статуей, Никлаус молча наблюдает за каждым ее последующим действием, опасаясь спугнуть, словно охотник трепетную лань. Привстав на цыпочки, Кэролайн вдруг обхватывает гибрида за шею, льнет к нему всем телом, нисколько не смущаясь упирающейся ей в низ живота заметной выпуклости. Обнимает Никлауса так сильно, как только может. Ледяные тонкие пальцы переплетаются между собой на мужском затылке, впиваются в короткие пряди светлых беспорядочно небрежных волос. - Я скучала, - шепчет свое признание сквозь слезы Кэролайн. - Можно... мне сегодня остаться? Мягкое касание губ к ее губам не позволяет больше произнести ни слова. Напор поцелуя очень скоро усиливается, становится более глубоким, жадным, неистовым, сумасшедшим. И время теряет значение. Все перемешивается. Верх становится низом. Низ верхом. Все кувырком. Вазы бьются вдребезги. Правильно, таким дорогим вещам здесь не место. Мебель сносится напрочь. Раскаты грома заглушают создаваемый шум от ломающихся мольбертов, падающих на пол красок, мнущихся под горячим натиском тел мрачных картин. Слышны лишь жаркие стоны и иногда болезненно-сладострастные вскрики. Одно дыхание становится на двоих. Любовная агония накрывает своим сумасшествием истосковавшихся друг по другу влюбленных, что предназначены друг другу самой судьбой. Вскрик. Еще один. И еще. Да. Он обещал быть более сдержанным, но... Природа диктует свои условия. Слишком велика была изнывающая волчья тоска по своему белокурому ангелу, слишком неистовым было желание вновь познать эту невероятную любовь, насладиться ее божественной сладостью, вкусить сей запретный плод... Перепачканные всевозможными яркими, сочными красками тела, сцепившись на полу в один пульсирующий, напряженный до предела комок, перекатываются вместо осенних листьев по шуршащим под ними картинам, перерисовывая мрачность жизни в разноцветные солнечные праздничные дни. Женская обувь летит в разные стороны. Сырая милая кофточка выживает и исчезает где-то в воздухе вместе с бюстгальтером. Невероятно приятно, когда заледенелые соски поочередно накрывает жадный горячий рот. Мужские руки уничтожают любые препятствия на своем пути. Леггинсы, трусики - все исчезает словно по волшебству. Легкие покидает громкий болезненный вскрик. Никлаус врывается в жаждущую его плоть нахрапом, с одного толчка, сразу до упора. Иначе он не может. Животный инстинкт руководит им. Такова его природа. Обладать и подчинять. Беспрекословно. Иначе пока еще он не умеет. Единственное что он может, - на несколько долгих томительных секунд застыть, остановиться. Позволить своей солнечной девочке к нему привыкнуть, дать время зажить нанесенной им легкой травме. Аромат выступившей крови у нее там внизу заставляет обостриться в миллионы раз самые низменные инстинкты. Но стиснув до скрежета зубы, первородный сдерживает себя сколько может. Воссоединившись, они замирают. Жарко дышат. Наслаждаются томительной, разжигающей огонь по венам сладостной мукой. Растягивают удовольствие, чтобы прочувствовать эту пытку. Нежный глубокий поцелуй становится страстным. Им не остановиться, даже наступи сейчас конец света! Отрываясь от женских губ, Никлаус сумбурно покрывает поцелуями молочно-белую шею, яремную впадинку, каждую венку, ключицы, грудь, покусывает соски и возвращается обратно к губам. Он хочет быть одновременно везде и всюду. Ошалелый словно мальчишка. Чувствует, как женские мышцы предельно сильно его сжимают. Испытывает сумасшедшее вожделение. Желает пуститься вскачь, сорваться в галоп, но... сдерживает животные инстинкты только ради НЕЕ. Сверхчувствительность вампиров всегда заставляет страдать, даже в получении наслаждения. Главное - уметь правильно насладиться этим. И с годами он научит свою девочку всему что знает, что умеет... Прикрыв глаза, Никлаус прикусывает себя до крови за губу. Болезненно стонет. Чувствует, как начинает пульсировать, увеличиваться внутри, как готов взорваться. Невесомые, легкие, словно порхания крыльев бабочки, но жаркие, требовательные поцелуи проходятся нежной лаской по линии мужской шеи, плечей, ключиц... Поцелуи дразнят своим обжигающим кожу язычком, своим желанием, своей неумелой, но такой искренней лаской... Это сводит с ума. И это сигнал к действию. Кэролайн резко и глубоко прогибается в пояснице от болезненно настигшего ее удовольствия. Резкий толчок внутрь нее. И еще один. Еще. Быстрее и быстрее. И так до бесконечности. Когда кажется, что сейчас она потеряет сознание, растворившись в сладостном безумном мареве, Никлаус словно бы предчувствуя это, ту же сменяет свой гнев на милость. Сменяет ритм. Успокаивается. Начинает двигаться в своей женщине осторожно, мягко, не столь глубоко и ретиво... Мгновение. А затем вновь без какого-либо предупреждения переходит на карающий, бьющий ритм. Невероятное, острое наслаждение. Рычит, прикусывает чувствительную кожу, сминает груди в горсти, контролирует сжатием вздрагивающие под его умелыми руками бедра. Подчиняет себе. Любит, как умеет. Бой часов, оповещающий наступление полночи, заглушает болезненно сладкие, громкие стоны. Оргазм настигает одновременно обоих.***
Until the Ribbon Breaks "One way or another" "Так или иначе, я тебя найду, Я тебя получу, получу, получу, получу, получу. Так или иначе, я тебя завоюю, Я тебя получу, получу, получу, получу, получу. Так или иначе, я тебя увижу Я с тобой встречусь, встречусь, встречусь, встречусь. Однажды, может, на следующей неделе. Я с тобой встречусь, встречусь, встречусь." Звучащая из динамиков мелодия достигает сознания скомкано и глухо. Просыпаться не хочется. Лицо сурового мужчины освещает солнечная сонная улыбка. Рука непроизвольно обхватывает крепче...??? Картины?! Глаза цвета моря резко распахиваются. Абсолютно голый, перепачканный напрочь краской, взлохмаченный Никлаус Майклсон приподнимается, не совсем понимая как умудрился оказаться в таком виде на полу неузнаваемой им мастерской. Взгляд непроизвольно отмечает лежащий рядом на полу пакет донорской крови, средство для отмывания краски с тела и... аккуратно сложенные стопкой чистые опрятные вещи. Израненное с годами сердце ощущает мощный прилив малознакомого, но чертовски приятного тепла. Никлаус морщится, вытаскивая из-под себя женский сапожок, каблучок которого все это время упирался ему куда-то в бок. Ситуация напоминала бы сказку о Золушке если бы не дикий необузданный гибридский секс и найденные в сапожке миниатюрные трусики... "Я проеду мимо твоего дома, И если свет будет погашен в окне, Я посмотрю, кто будет рядом. Так или иначе, я тебя найду, Я тебя получу, получу, получу, получу, получу. Так или иначе, я тебя завоюю, Я тебя получу, получу, получу, получу, получу. Так или иначе, я тебя увижу Я с тобой встречусь, встречусь, встречусь, встречусь, встречусь. Однажды, может, на следующей неделе. Я с тобой встречусь, встречусь." Унылое некогда помещение выглядит теперь словно комната смеха в парке аттракционов. Былая мрачность вся изничтожена и порушена, словно ее и небывало прежде. Солнечный свет сочится сквозь громадное окно, с которого была содрана в порыве страсти портьера. Полы в разноцветных разводах. Даже стены разукрашены странными узорами, напоминающие отпечатки человеческих тел... Но это вовсе не узоры... Алые губы растягиваются в самодовольной теплой усмешке. Перебирая женские трусики в руках, Никлаус предельно внимательно вглядывается в обновленную обстановку. Недовольно морщится, но впервые за многие столетия пьет не живую горячую, а донорскую кровь. Прислушивается к подозрительной гармонии на душе. Рассматривает свое лучшее произведение. Неужели так выглядела сама... любовь? Хаотичная, неукротимая, дикая, необузданная... До невероятности яркая и красивая. "И если свет не будет гореть, Я проеду за твоим автобусом до центра города И посмотрю, кто будет ошиваться рядом. Так или иначе, я потеряю тебя Я дам тебе ускользнуть, скользнув по губам, или по-другому. Я потеряю тебя, я обману тебя, я обману тебя. Так или иначе, я потеряю тебя, Я обману тебя, обману, обману, обману. Так или иначе, я потеряю тебя, Я дам тебе ускользнуть." Застегивая наспех ширинку на брюках, изрядно потрепанный за ночь Никлаус выглядит бодрым как никогда. С его лица не сходит полная задора улыбка. Делает вызов на сотовый. Два коротких гудка. - Мистер Майклсон, я все объясню! Только не убивайте!.. - Заткнись Джек! Плевать где ты сейчас находишься! Отмени все рейсы из аэропорта. Перекрой все дороги. Останови поезда. Найди мне Кэролайн Форбс! Отключение связи. Темный лорд знает, что компетентный помощник уже выполняет все его поручения четко и скрупулезно, поднимая на уши весь Орлеан. Далеко не скроется, дорогуша! Хочет поиграть в догонялки, что ж... Он уступит своей девочке… Но только сегодня. Даст ей небольшую фору. Надежду. Необходимо принять душ и приступать к игре. Сегодня он водит. И охотничий азарт от предвкушения погони отдает приятным зудом внизу живота. Сегодня впервые все по-другому! Сегодня начало новой жизни! Сегодня история переменится! Надо спешить! Его порочный ангел еще юн и не знает, что на самом деле жаждет больше всего на свете быть найденным им. И он всенепременно отыщет проказницу. Найдет ее, где бы она ни скрывалась от него. Потому что отныне она его... на веки вечные. "Я пройду по торговому центру, Постою около стены, Откуда я увижу все, Узнаю, с кем ты встречаешься. Проведу тебя до кассы супермаркета, Куплю какие-то товары и яд для крыс. И я дам тебе потеряться в толпе. Так или иначе, я тебя получу, Я тебя получу, получу, получу, получу. (Я смогу видеть все и узнать, с кем ты встречаешься с небес) Так или иначе, я тебя получу, Я тебя получу, получу, получу, получу. (Я смогу видеть все и узнать, с кем ты встречаешься с небес) Так или иначе, я тебя получу, Я тебя получу, получу, получу, получу. (Я смогу видеть все и узнать, с кем ты встречаешься с небес)"