Жанотерапия

      — Эй, ну хватит уже дуться… — возмущенно произнёс Жан, сев за стол рядом с Сашей, которая была сильно подавлена после неожиданного проигрыша в кулинарном поединке, организованном Пиксисом. Что она и говорила после этого, так только повторяла: «Мясушко, мясушко, мясушко…» Браус держала ложку в правой руке, подперев голову ладонью левой руки, и глядела куда-то сквозь тарелку, стол и все остальные предметы перед ней.       Она молчала. Ни Конни, ни Томас, ни Марко, сидящие за тем же столом, а подошедший Жан — и подавно, не могли понять состояние подруги. То ли у неё случилось что-то, не касающееся никого из здесь присутствующих, то ли она вспоминала, что же она сделала не так при приготовлении блюда, может быть, она решила игнорировать победившего, либо Саше просто жутко захотелось картошки… Вариантов много, а правильный — лишь один.       — Картошечка-а-а… — попытался обратить на себя внимание Кирштейн, назвав её собственным придуманным именем, но девушку словно парализовало. Конни заметил, что она даже не моргает и попробовал помочь:       — Саш, ну правда, ерунда же!       Бесполезно. Марко решил действовать по-другому, как на охоте на гигантского кабана сделал Эрен — поманил Браус картошкой. И снова этот метод не подействовал — видимо, у Саши выработался иммунитет. Или это было просто безумно глупо, что больше походило на правду, — она же не собачка, в конце-то концов! Томас обречённо вздохнул, отвернувшись, решив, что все следующие попытки бесполезны и легче будет просто не вмешиваться.       Вдруг кто-то из дальнего угла ударил кулаком по столу, да так, что всё, что на нём было, одновременно подпрыгнуло. Но не всё приземлилось удачно. Две тарелки, лежащие на краю, с дребезгом упали на пол. Но на это мало кто обратил внимание, важнее было то, зачем Имир долбанула по и так почти развалившемуся столу.       — Совсем страх потерял?! — грозно произнесла она в адрес рядом стоявшего Райнера, смотревшего на женщину с явным недоумением.       — Ты чего орёшь? — спросил он, присев, поднимая осколки с пола. Имир ногой пнула блондина в грудь, несильно, Райнер лишь покачнулся, но из-за неудобной позы приземлился на пол, и сказала, не меняя тона:       — Не строй из себя невинного дурачка. Ты какого рожна к моей Кристе лезешь, а?       — Имир, прекрати! — неуверенно встряла Криста, пытаясь помочь, но брюнетка закрыла ей рот рукой, прижав к себе.       — Ни к кому я не лез, не придумывай, — спокойно произнёс парень, поднимаясь, восприняв эту выходку за шутку, хоть и неудачную. Но Имир не шутила. За Кристу она готова была порвать голыми руками хоть титана! Хотя практически это ещё не доказано.       Райнер всегда отличался спокойствием и здравомыслием, в отличие от Имир — она была вспыльчива и часто сначала делала, а потом уже принималась думать — а что ж я натворила?       — Ну уж нет, за свои поступки надо отвечать! — прикрикнула брюнетка, отпуская Кристу из своих объятий, засучив рукава рубашки. — Пойдём-ка разберёмся!       — Ты драться хочешь? — насмешливо спросил Браун, до сих пор не воспринимая всё всерьёз, что было для него более чем необычно.       — Смахнёмся! — скорее утвердила, чем предложила Имир. Взгляды всех в помещении, за исключением некоторых уже знакомых нам лиц, были прикованы к завязывающемуся конфликту. Блондин усмехнулся.       — Да я тебя в миг на лопатки положу.       — Уверен? — поинтересовалась женщина, хитро улыбнувшись. Она была готова поспорить на что угодно, что уже вывела Райнера из себя, и сейчас он согласится на поединок. Слишком уж ревностной была Имир для женщины её возраста… Хотя, если у неё просто руки чешутся кому-нибудь морду намылить, тогда все вопросы отлетают. Но парень был непоколебим. Стальные нервы!       — Не буду я с тобой махаться, — сказал он, уже выходя из столовой на улицу. Имир, потеряв способность здраво мыслить, сочла отказ за трусость и тут же помчалась за Райнером.       — Стой! — крикнула она, вмиг догнав блондина уже на улице. — Не смей убегать!       Браун снова хотел возразить, но женщина перебила его раньше, чем он смог открыть рот:       — И не считай то, что я — женщина! Это не означает, что я слабее тебя!       Блондин вздохнул, поняв, что просто так Имир не отвяжется. А всё из-за чего? Из-за милого маленького комплимента в сторону милой маленькой Ренц! Ох, Имир… Твоя ревность тебя погубит.       Райнер принял вызов. Толпа высыпала из помещения, включая Конни, Марко, Томаса и даже Энни — самую холодную молчаливую красавицу. После Микасы, конечно. Она-то сейчас делом занималась, а не языком попусту трепала! Ежедневные изнуряющие тренировки по несколько часов подряд — не каждый сможет выдержать такое! Но Аккерман решила так сама. Самосовершенствование. Прогресс. Сила. Эрен. Всё сводилось к одному… Но сейчас не об этом.       Лишь Саша и Жан остались внутри. Разобраться в этой ситуации ему было намного важнее, чем смотреть на мордобойство. Хотя и сам был бы не прочь в нём поучаствовать… Нет. Не сегодня. Не сейчас.       В размышлениях о решении проблемы с до сих пор будто парализованной Сашей, Жан неожиданно вспомнил, что говорил себе, когда вступал в войска: «Я без труда и чьей-то помощи стану членом Королевской полиции! Для меня это будет несложно, главное — не завязывать с кем-то разговоры. Товарищество, друзья и вся эта белиберда будет только мешать мне. В этом нуждаются только слабые! А я другой… Я всё сделаю один. Я. Всё. Один». И тут Кирштейна самого как парализовало…       — Каким же я был идиотом! — прошептал он, опустив голову вниз. Весь этот год Жан противоречил и противоречил своим словам… Да что может быть хуже, чем остаться одному, без чьей-либо поддержки?! Тем более в такое время, когда титаны вот-вот завалятся в Трост! Страшно… Даже таким героям, как Эрвин или Пиксис — все мы люди. За пролетевшее время Кирштейн и не заметил, как сдружился с другими кадетами, даже с той же Имир. А уж Браус — совсем другая история…       Почему другая? Чем она хуже других кадетов?       «Нет, — ответил сам себе Жан. — Нет… Она лучше других кадетов. Не знаю уж как, но я привязался к Картошечке! Вот только… Дьявол. Я что, не могу сам решить, влюбился я или нет?! Хотя это очевидно как то, что Имир сейчас побеждает. А разве может быть по-другому? Да ну! Не до них мне. Да и чего я вожусь с этой картофельно-зависимой?! Меня не интересуют такие глупые и наивные, как она».       Жан так бы и продолжил нести всякий бред, но вдруг Саша «ожила». Повернув голову, она уставилась на Жана, глядя ему прямо в глаза. Парень посмотрел на неё. Его удивило спокойствие Браус — это явно не её конёк. Блондин ожидал, что девушка в испуге вскочит, заметив, что вокруг никого, кроме Жана, а услышав шум снаружи, помчится к зрелищу, как остальные. Но нет. Сегодня всё такое странное…       — Эм… Саш? — неуверенно произнёс Жан и сам себе удивился — когда в последний раз он называл её по имени? Да никогда. Когда сто четвёртый отряд сформировался, он обращался на «Эй, ты» к большей части новобранцев. Ссылался на плохую память и на то, что не может запомнить имена и фамилии. Так продолжалось до одного прецедента, чуть не дошедшего до драки, между Жаном и Эреном. Паренёк сильно повлиял на Кирштейна. Более того, после этого он поклялся, что вступит в Легион Разведки, тем самым отказавшись от своей мечты с детских лет, от безопасной и беззаботной жизни за уже двумя стенами, оберегающими людей от титанов.       Девушка всё так же неотрывно смотрела в глаза Жана, будто ища что-то. Блондину стало не по себе.       — Саша… — повторил он с ещё меньшей уверенностью в голосе и снова замолк. Он никогда не замечал, какие у Браус красивые глаза… Цвета горького шоколада. И такие большие, глубокие и… Саша будто видела Жана насквозь. Из-за этого странного ощущения к щекам парня прилила кровь, и они окрасились в розоватый цвет.       Шатенка улыбнулась. Она превратилась в маленькое солнце на Земле, изливающее свет и тепло. Жан зачарованно смотрел на девушку, боясь даже дышать. Ему вдруг захотелось схватить Сашу, прижать к себе, и никогда, никогда не отпускать! Захотелось защитить это кареглазое солнце от всех бед, существующих в мире! Лишь бы она была счастлива…       Девушка вдруг потянулась к Кирштейну и легко, почти невесомо коснулась его губ. Парню окончательно снесло голову… Лишь только Саша начала отдаляться, Жан крепко обнял её и продолжил поцелуй. Кареглазая в мгновение стала красная, как помидор, которые она, к удивлению, не переносила. Своими худыми ручонками она уперлась в грудь блондина, но отстраняться вдруг перехотела, или это и вовсе не приходило ей в голову.       Снаружи послышались громкие возгласы, радостные и возмущённые, тихие и громкие… Видимо, поединок окончен чьей-то победой. Но разве такие глупости могут помешать сладкой парочке? Мир перестал для них существовать. Исчезло всё, кроме их двоих. А что ещё нужно для счастья?..       Разве что картошечка.