Утром будет рассвет

Дневной свет лился сверху через овальное отверстие в потолке, освещая центр зала. Меч рассек воздух, на мгновение поймав всполох солнечного луча, и с тонким голодным лязгом настиг своего противника. Сталь скрестилась и снова разошлась, отзвучав под каменными сводами звонким эхом. Двалин наблюдал за боем, время от времени отдавая короткие четкие указания. Он мог гордиться своими учениками. Несмотря на молодость, они дрались не в юношеских кольчугах, которые были значительно тоньше и легче обычных, а в полном боевом облачении, с надетыми поверх нагрудниками с золоченой рунной насечкой, железных рукавицах и кованых сапогах и в шлемах с опущенными забралами, которые закрывали почти все лицо. В мастерстве обращения с мечом Фили все же заметно превосходил младшего брата. Он был неподражаем. Несмотря на молодость у него был по-гномьи тяжелый удар и крепкая рука, выносливость и хитрость, позволяющая разоблачать любые маневры противника. Он предугадывал действия Кили прежде, чем тот успевал их совершить. Зато младшему из братьев не было равных в Синих горах в стрельбе из лука. Однажды еще маленькой девочкой Свала видела на берегу Лунной реки, как дерутся не на жизнь а на смерть два алоперых мечеклюва. Со стороны это было похоже на затейливый танец, когда как на самом деле птицы бились до последней капли крови. Она помнила, как заворожила тогда ее эта пляска своей яростью и неистовством, и теперь испытывала похожие чувства. В такие моменты она забывала, что это — всего лишь тренировочный поединок, а Фили и Кили — братья, неспособные причинить друг другу вред. Только один из них занимал мысли Свалы. Старший из сыновей принцессы Дис, молодой наследник рода, красавец с волосами цвета спелой пшеницы и озорным взглядом ярко-голубых глаз. Это он проник в ее сны и разволновал сердце юной гномихи, это его голос вызывал в ее теле волны сладкой дрожи, это неодолимое желание видеть его гнало ее прочь из мастерских, где она трудилась белошвейкой, чтобы понаблюдать за ним, скрываясь в тени. За поворотом коридора послышались звуки приближающихся шагов и приглушенного разговора, напомнив отступившей в темноту каменной ниши Свале, что она не должна быть здесь. - … я знаю, что мысли об Эреборе не дают тебе спать, - услыхала Свала голос леди Дис. - И не прошу отказаться от своей затеи, но, ради Махала и Йаванны, Торин, выслушай меня! - Мне казалось, мы все обсудили, сестра, - голос узбада был бесцветным и уставшим. - Не нужно тратить время на уговоры. Свала затаила дыхание, когда Дис и Торин прошли мимо ее укрытия. Широкие темно-синие юбки принцессы прошуршали по каменному полу и едва не коснулись девушки. Шаги стихли — брат и сестра остановились. - Я верю тебе, Торин, - сказала Дис. - Я знаю, что ты сделаешь все, чтобы мои сыновья вернулись из этого похода живыми. Но я беспокоюсь за Фили. Торин сдвинул брови и обратил взор на старшего племянника. Фили ловко и напористо оттеснил брата к стене и уже приставил острие меча к его шее. Двалин махнул рукой, давая понять, что бой окончен. - Не вижу причин, - усмехнулся Торин, снова оборачиваясь к сестре. - Фили — один из лучших воинов в моем отряде. - Снова ты о войне! - громко и сердито зашептала Дис. - Не все важное в этой жизни имеет отношение к оружию! Я хотела поговорить о Фили и Свале. Торин казался удивленным. - Свала? Дочка покойного Глума? А причем тут твой сын? - О, Махал, сохрани меня от мужской недогадливости! - Дис всплеснула руками и притянув брата ближе, гневно заговорила: - Свала и Фили тайно встречаются. Старая Тир случайно набрела на них в дальней штольне. Торин погодил несколько мгновений, потом, будто что-то для себя решив, пожал плечами. - Не такая уж это тайна, как я погляжу, - усмехнулся он. - Молодо-зелено... а ты говоришь об этом так, будто случилось что-то необыкновенное. - Не понимаешь? - прошипела Дис, окончательно растеряв самообладание. - Тогда прямо скажу: они делят ложе! Прошу тебя, поговори с племянником. Свала полюбила его. - Как полюбила, так и разлюбит! - жестко сказал Торин и сделал предупреждающий жест ладонью, видя, что сестра собирается возразить. - Фили — наследник моего рода, ему быть королем после меня. И я не позволю, чтобы что-то отвлекало его от мыслей о предстоящем походе. Я знаю, к чему ты клонишь, сестра. Но сейчас Фили не нужны ни семья, ни любовь. Хочет развлечься в угоду своей молодости — стоять у него на пути не стану. Глаза Дис потемнели от гнева. - Из моих сыновей ты вырастил пару безответственных оболтусов! - воскликнула она. - Вы, мужчины, и так озабочены лишь тем, как острее наточить свой топор да плотнее набить брюхо! А теперь ты еще и поощряешь непотребство, которое творит твой племянник! - И Фили, и Свала оба уже не малыши, - Торин усмехнулся. - А девушка сама способна выбрать — ложиться ей с мужчиной или нет. Не думаешь же ты, что она пошла на это не по своей воле? Дис хотела было возразить, но осеклась и опустила взгляд. - Но девочка по-настоящему любит его, Торин, - тихо сказала она. - А Фили... - Хватит, Дис! - оборвал ее брат, но тут же, пожалев о своей резкости, успокаивающе погладил сестру по плечу. - Твои сыновья выросли. Ты не можешь запретить им распорядиться своей молодостью так, как они того пожелают. А Свала... юность отходчива. Пройдет время, и она забудет Фили. В конце-концов, она — не более чем приятный эпизод в его жизни. Он повернулся к ней спиной, давая понять, что разговор окончен, и улыбаясь направился к Двалину. Дис печально посмотрела ему вслед и, украдкой смахнув непрошенную слезу, ушла к сыновьям — те уже сбросили тяжелые доспехи и сидели на полу, весело переговариваясь. Никто не услышал шуршания ткани в темной каменной нише, когда Свала, заливаясь слезами отчаяния и до крови закусив ребро ладони, чтобы не закричать, медленно сползла по стене на пол... *** Мать Свалы Уна была гномихой из рода Дарина. В тот день, когда Смауг Ужасный разорил Эребор, она была еще младенцем и лишилась обоих родителей. Народ вырастил девочку, домом ее стали Синие горы. Повзрослевши, Уна вышла замуж за мастера-оружейника Глума, что жил в одном из гномьих поселений Эрегиона. Едва увидев новорожденную дочь, Уна назвала ее Свалой, что означало на языке народа «ласточка», будто наперед знала, какой та вырастет — маленькой, юркой и неунывающей, как эта неказистая птичка. Свала знала, что совсем некрасива. Подруги посмеивались над ней, а старики говорили, что прапрабабка Глума прижила ребенка от человека, поэтому и родилась Свала такой непохожей на подгорный народ. Маленькая даже для гномихи, тоненькая и хрупкая, она не обладала ничем из тех качеств наружности, что ценили их мужчины. Девушки ее возраста, едва заневестившись, вплетали в свои пышные бакенбарды круглые серебряные колокольчики, и Свала, у которой вместо этой красоты были почти совсем гладкие щеки, чувствовала себя уродом. К тому же она слыла среди молодежи Синих гор тихоней, скромницей да трусихой. Мало кто знал, что за всем этим скрывается горячее и мечтательное сердце, способное на большое и стойкое чувство. Едва ли сама Свала знала это... Племянникам узбада она была ровесницей. Делила с ними детские забавы и проказы и не заметила, как повзрослели оба принца, возмужали и взяли в руки первое свое оружие, а потом, нежданно для себя самой, отдала свое сердце старшему из братьев. Тут-то и взбунтовалась ее горячая душа. При мысли о Фили Свала чувствовала, как горячеет в груди, как уходят прочь сомнения и робость, как загораются щеки лихорадочным румянцем, а внутри, еще непонятное и непостижимое, жгучей тугой спиралью разворачивается мучительное ощущение, которому имени она не могла подобрать. Желание видеть Фили чаще привело к тому, что Свала стала тайком следить за тренировками братьев, не смея показаться на глаза суровому Двалину, который учил их военной премудрости. Желание хотя бы невзначай прикасаться к любимому привело к тому, что Свала, запинаясь и заикаясь, упросила Кили и Фили научить ее обращаться с кинжалом. Братья сначала удивлялись, потом смеялись над девушкой, но увидев огонь решимости в ее янтарных глазах, почувствовали к ней уважение и согласились. Вечера, когда Свала, уставшая до черноты в глазах, безуспешно пытаясь унять дрожь в натруженных ладонях, добиралась до своего жилища, были самыми счастливыми — ведь тогда Фили все время был рядом, он улыбался ей и поддерживал ее. Когда и почему случилось так, что молодой принц посмотрел на Свалу тем взглядом, от которого у той подогнулись колени, а сердце будто провалилось в самую глубокую штольню, она не помнила. Может быть, это случилось, когда он заметил в ее янтарных глазах тщательно скрываемое любование, с которым она наблюдала за их с Кили тренировками. Или в тот страшный день, когда двое безрассудных принцев ради забавы полезли в заброшенную шахту, чтобы на спор прокатиться на вагонетках по старым ржавым рельсам... Первым, что увидел Фили, открыв глаза после нескольких дней беспамятства, было бледное, измученное лицо Свалы, которую не смогли прогнать от его постели ни Дис, ни лекари... Или во время Весеннего праздника в человеческом селении, куда молодежь Синих гор бегала тайком от старших. Тогда Свала танцевала под майским солнцем вместе с человеческими девушками, легкая и смеющаяся, с распущенными волосами цвета осенней листвы, без единой косы, которые украшал венок из колокольчиков, синих, как глаза Фили... И местные парни смотрели на нее с ничуть не меньшим восхищением, чем на своих девушек. Свала испугалась, когда старший принц возник рядом с ней и, грубовато схватив за руку, выволок из круга танцующих. Не говоря ни слова, посадил ее впереди себя на пони и увез назад в горы, втолкнул девушку в ее комнату, что-то сердито бормоча о ее неосмотрительности и легкомыслии и человеческом бесстыдстве, и ушел, шарахнув дверью так, что с потолка на Свалу посыпалась каменная крошка... Фили вернулся ночью, поскребся в дверь, будто беспокойный дух, а когда Свала открыла, сгреб ее в охапку, впился в губы отнимающим дыхание поцелуем, и мир вокруг нее померк. Не осталось ничего — только горячие руки Фили, его губы на ее губах, на лице, на всех местах тела... Она не посмела бы назвать его грубым, а нежным он не был. Он был ровно таким, каким может быть мужчина, охваченный первобытной страстью. Он щедро отдавал и жадно брал, и Свала, задохнувшись от собственной смелости и решительности, подарила ему себя. Воспоминания об этой первой ночи так и остались отрывочными, похожими на вспышки грозовых зарниц. Свала ни о чем не жалела. Осудить ее за безрассудство было некому — родителей ее уже не было в живых — а до других ей не было дела. Она не обращала внимания на шутки Кили, не всегда добрые и безобидные, не видела долгих пытливых взглядов леди Дис, ни того, что для Фили встречи с нею — лишь очередной поединок. Ведь принц привык выходить победителем в боях. Ей было довольно и того, что он возвращался к ней снова и снова, ее любви вполне хватало на двоих, и Свала не теряла надежды на то, что однажды она добьется взаимного чувства, а не просто страсти... И вот теперь, ненароком подслушанный разговор узбада и его сестры разрушил все, к чему она стремилась. Потому, что все решено — Фили уйдет. Отправится вслед за своим королем, и дороги сотрут, изгладят из его памяти образ маленькой девушки с янтарными глазами, которой он никогда не принадлежал, а она напротив - принадлежала ему всем сердцем... *** - Здравствуй. Свала вздрогнула и молча закрыла дверь на засов. За несколько месяцев их тайных встреч, она так и не смогла привыкнуть к его внезапным появлениям в ее комнате. Она засветила лампу и поставила ее в стенную нишу. Теплый оранжевый свет выхватил из темноты фигуру неподвижно сидящего на кровати гнома. Фили кривовато улыбался, поигрывая кривым кинжалом с костяной ручкой. - Куда ты исчезла после тренировки? - спросил он. - Я искал тебя. - Меня не было на тренировке, - солгала Свала, взявшись за гребень и делая вид, что занята прической. - Ты ошибся. Фили усмехнулся и, подойдя совсем близко, медленно провел кончиками пальцев по плечу девушки, потом отбросил за спину тяжелые темно-рыжие пряди ее волос и, склонившись к самому ее уху, прошептал: - Неужели? Я чувствовал твой взгляд. Он обжигал меня даже сквозь латы. Ты любовалась мной, Свала. Девушка не смогла сдержать улыбки. Изнутри жаркой волной поднималось уже знакомое нетерпение. - Теперь моя очередь любоваться тобой, - голос Фили сорвался на прерывистый шепот, и Свала ощутила его горячие губы на своей шее. Он никогда не говорил ей цветистых комплиментов, не имея привычки облекать свои мысли в длинные разговоры, но девушка знала, что он видит в ней какую-то особенную красоту, которую сама она в себе увидеть не может. Вот и сейчас его потемневшие глаза выдавали его, и Свала почувствовала, что начинает краснеть под этим полным желания взглядом. Внезапно она разгневалась на свою слабость. Ну уж нет! Он может побеждать сколько угодно — на тренировочной площадке или в спорах со своим бесшабашным братцем, но сегодня она будет повелевать им. И он покорится ей. Свала нежно улыбнулась и остановила Фили, когда тот потянулся, чтобы снять свою рубаху. - Я помогу тебе... - с этими словами она отстранила нетерпеливые руки любимого и, очутившись за его спиной, уцепила кончиками пальцев край жесткой льняной ткани и потянула ее вверх, едва заметно проводя ногтями по гладкой коже юноши. Фили слегка вздрогнул от прикосновения, но препятствовать Свале не стал. Она любила прикасаться к нему. Кто бы мог подумать, что его кожа вовсе не грубая, а гладкая, как лепесток засушенного цветка, а волосы совсем не жесткие и колючие, а гладкие и упругие, словно тончайшая бронзовая канитель... Свала опустилась на колени, чтобы развязать кожаные тесемки на сапогах Фили, она не отпускала его взгляд и думала о том, что сейчас ей абсолютно неважно, кто они за пределами этих покоев. В это мгновение она была его возлюбленной, смелой и бесстыдной, одним своим взглядом и прикосновением заставляющей желать ее так сильно, что дыхание его становилось рваным и беспорядочным, а сильно бьющееся сердце заставляло широкую грудь ходить ходуном. Она была его женой, для которой нет большей радости, чтобы встречать мужа после долгого трудового дня, ухаживать за ним, дарить ему отдохновение. - Хочу сегодня повелевать тобой. Позволишь? - прошептала Свала, толкая Фили на постель и глядя на него сверху вниз. Тот напрягся. На лице появилось новое выражение — смесь сомнения и предвкушения. Никогда и никому не позволил бы он превзойти себя в этом древнем, как мир, поединке, но в янтарных глазах его подруги было столько откровенного желания, уверенности и страсти, что тело его немедленно откликнулось на этот призыв. - Будь по-твоему, - хрипло проговорил он и, стиснув плечи Свалы стальной хваткой, приблизил к ней лицо и предупреждающе прорычал: - В первый и последний раз! Свала только улыбнулась и, обхватив его лицо ладошками, длинно и нежно поцеловала. От него пахло табаком, губы были горькие с едва заметным солоноватым привкусом крови — на тренировке Кили разбил брату челюсть. - Яблоками пахнешь, - прошептал Фили между поцелуями и потянул Свалу на себя. Девушка со смехом ударила его по рукам и надменно задрала подбородок. - Согласился — вот и лежи! - повелительно сказала она, не позволяя дотрагиваться до себя. - Повернись! Фили расплылся в нагловатой улыбке и насмешливо задрал бровь, словно спрашивая, что такого невероятного может Свала с ним сделать, однако приказ он выполнил и, перевернувшись на живот, стал ждать продолжения. Он замер, услышав шорох ткани, и ему стоило немалых усилий не обернуться, когда он понял, что девушка скинула платье. Он прикрыл глаза, ожидая прикосновения, но Свала необъяснимо медлила. Кожа горела, требуя ласки, и Фили едва не застонал от этой муки. - Я начну сам, если этого не сделаешь ты!.. - предупреждающе зарычал он и едва не задохнулся от ощущений, когда на спину ему легла нежная теплая тяжесть, а бока оплела пара стройных голых ног. Кожу приятно щекотали кончики длинных волос. Миниатюрная Свала устроилась на нем сверху и с нажимом прошлась ладонями по напряженным мышцам. Она с удовольствием прислушалась к участившемуся дыханию любимого и победно улыбнулась. Спина всегда была его самым чувствительным местом. Девушка немного нахмурилась, проведя кончиком пальца по белым жгутам старых шрамов. Их вид всегда причинял ей боль. Этот Фили получил в той старой шахте, когда разбилась неуправляемая вагонетка. Он заставил Кили укрыться, а сам пытался остановить эту бешеную гонку и принял на себя весь удар... А этот, похожий на полумесяц, оставил на нем Двалин, который даже на тренировках не признавал шуточных боев... Фили всегда потешался над ее беспокойством и слезами, когда возвращался из тренировочного зала с такими вот отметинами. Свала наклонилась и коснулась губами самого широкого шрама, тонкие пальцы пробежались по ребрам, словно по струнам арфы, бедра плотнее стиснули бока юноши — Свала вспомнила о том, что сегодня только она решает, что и как должно здесь произойти. Она припала к его спине и принялась покрывать широкие плечи невесомыми поцелуями. Фили чувствовал малейшее движение ее тела, его сводило с ума все: звуки, с которыми соприкасалась их кожа, тихое дыхание Свалы, ее аромат и ощущение ее раскрытого горячего лона прильнувшего к его пояснице. Фили начал терять самообладание и, протестующе заворчав, поймал девушку за руку. В следующее мгновение Свала оказалась прижатой к постели его тяжелым, сведенном судорогой желания телом. - Поиграла — и хватит! - угрожающе прошипел Фили. - Мой черед верховодить! - Нет еще! - озорно мурлыкнула Свала, поглаживая его плечи, и вдруг, гибко изогнув спину, потерлась твердыми от возбуждения сосками о его грудь... Фили едва не потерял рассудок от такого прикосновения и, лишь на мгновение потеряв концентрацию, снова оказался снизу. Свала ловко стянула с него штаны и уже целовала грудь и живот, спускаясь все ниже, то и дело прикусывала кожу острыми зубками, упиваясь своей властью над ним... Фили со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. - Свала, я не из камня сделан! - бешено глядя на нее, прохрипел он. - Не сдержусь - тебе будет плохо... Девушка улыбнулась и ничего не ответила, а в следующее мгновение, обезумевший Фили почувствовал, как маленькая прохладная ладошка накрыла и нежно сжала его возбужденный мужской орган... Цепляясь за остатки разума и бормоча сквозь зубы ругательства, он стиснул в кулаках тонкое одеяло, как вдруг Свала скользнула вниз и коснулась его уже губами, медленно провела по нему язычком от основания до головки... По комнате разнесся исступленный мужской рык — слишком громкий для такого маленького пространства, заставивший пламя в единственной лампе испуганно вздрогнуть и затрепетать. Фили резко потянул девушку на себя, до боли впился в губы жарким поцелуем и бережно, но неумолимо опустил ее на подрагивающий от предвкушения член... Свала захныкала, когда огромный горячий орган проник в ее миниатюрное лоно. Обыкновенно, боясь причинить вред маленькой девушке, Фили был куда более нетороплив и осторожен. Теперь же, не выдержав пытки, резко двинул бедрами вверх, заполняя ее до конца и подтверждая свое право на обладание ею. Свала закричала в голос. Для нее боль и удовольствие слились в одно невыносимо острое сладкое ощущение, пригасившее все остальные. Фили заставил девушку улечься к себе на грудь и потянулся к ее губам, вовлекая в долгий поцелуй. Его широкие жесткие ладони удобно лежали на ее бедрах, поглаживая гладкую кожу и задавая ритм. Громкий страстный стон Свалы заставил его зарычать от удовольствия. Фили впился губами в ее шею и грубо прикусил нежную кожу, оставляя на ней красные метки. Он чувствовал, как и без того тесная и жаркая девушка сжимается вокруг все плотнее, принимая разгоряченным телом первые судороги приближающейся разрядки. Свала откинулась назад и вильнула бедрами, выводя неполный круг и забилась в конвульсиях накрывшего ее наслаждения... Когда перед ее глазами рассеялся туман, а мир вокруг приобрел привычные очертания, первым, что она увидела, было искаженное желанием лицо Фили. - Я красивее тебя в жизни не видел, - хрипло прошептал он, и Свала заметила, как пульсирует вена на его напряженной шее. Девушка оробела - он все еще был возбужден и теперь ее ждала расплата за смелость. Не успела она возразить, как дыхание ее перекрыла тяжесть его тела, обрушившегося на нее сверху. Фили широко развел ее колени и снова овладел еще не успевшей перевести дух после предыдущего раза девушкой. Теперь уже Свала не решала ничего. Она лишь бесстыдно выгибалась ему навстречу, подставляя шею и грудь его бесконечным обжигающим поцелуям. Фили брал ее безжалостно и неистово, близкий к пику наслаждения, дышал тяжело и все сильнее вдавливал ее в постель, спрятав лицо в изгибе ее шеи. Пшеничные волосы растрепались и упали Свале на лицо, отделив ее от всего остального мира... Через несколько мгновений Фили ворвался в ее тело последний раз, и жалобный стон девушки потонул в его торжествующем рыке... Фили обнял Свалу и перекатился на спину, укладывая ее на себя. Из его глаз медленно уходила чернота, и они постепенно приобретали свой привычный ярко-голубой оттенок. Девушка рассеянно вертела в ослабевших пальцах кончик одной из его косичек. Все ее тело мучительно и сладко ныло от его неистовых ласк. - Когда ты уйдешь? - вдруг спросила она. Фили поцеловал Свалу в лоб и покачал головой. - Я не могу тебе сказать. Торин запретил. Нам ни к чему долгие проводы. Свала уткнулась ему в грудь, и всхлипнула, едва сдерживая слезы. - А... - Спи, - тихо, но настойчиво приказал Фили, накрывая их обоих одеялом. - Утром обязательно будет рассвет... … Утром, когда Свала проснулась, Фили уже не было рядом. От смятой постели веяло холодом. Свала замерла, увидев на полу перед камином аккуратно сложенный именной кинжал Фили в кожаных ножнах с серебряной оплеткой, а поверх него — его мифриловый перстень с рунной надписью. Она все поняла и безутешно разрыдалась... *** Зимнее солнце лило свои холодные лучи на белесую от снега каменистую землю — первый холодный месяц был в самом разгаре. Звенели на легком ветру мечи, разбрасывая по камням солнечные блики. Двое юношей — легких на ногу, сильных и ловких, составляли гордость своего учителя. Двалин наблюдал за своими учениками с одобрительной улыбкой, иногда громко выкрикивая указания. Он специально устроил этот бой здесь, под открытым небом, на тонком раннем и коварно скользком снегу. Свала плотнее закуталась в плащ и опустила на лицо пушистый меховой капюшон. Она вздрогнула всем телом, когда меч скрипнул по колечкам тонкой юношеской кольчуге и соскользнув по металлу, царапнул незащищенную руку молодого воина. Темная кровь западала на снег ягодами примороженной брусники... Женщина качнулась вперед, готовая броситься к раненому, но почувствовала, как ее за плечо удержала твердая легкая рука. - Не нужно, - услышала она голос леди Дис. Он был надтреснутым и выцветшим, как прошлогодняя трава. - Сидри справится. Оба воина сбросили шлемы — поединок шел до первой крови. Тот, что был ранен — голубоглазый юноша с пшеничными волосами — хлопнул своего противника по плечу и небрежно отер рукавом кровь. Увидев Свалу и Дис, он широко улыбнулся и направился в их сторону. Солнечные лучи запутались в его волосах, окружая его золотистым сиянием. Свала так и назвала его, едва увидев. Сидри. Сияющий. Ее сын. Тот, что знал своего отца только по ее рассказам. Она украдкой стерла непрошенные слезы. - Он любил тебя, Свала, - тихо сказала Дис. - Просто до последнего не верил, что в нем — вся твоя жизнь. Он знал, на что идет. Мой сын не хотел обрекать тебя на долгое и безнадежное ожидание. - Он обрек своего сына на жизнь без отца, - горько сказала молодая женщина. - Это куда страшнее. Дис отвернулась и обратила взор на огромные каменные статуи, охраняющие Врата Эребора. Она потеряла куда больше, чем Свала. Но почему-то ей было отчаянно жаль эту девушку, которую она считала дочерью. - Сходим к ним? - спросила она, и Свала кивнула. Обе знали, о чем идет речь. О трех каменных гробницах в одном из дальних чертогов Эребора. Цена, которую гномы заплатили за возвращение своей Родины, оказалась высока. К ним подбежал веселый возбужденный Сидри. Свала улыбнулась сыну. Он был прекрасен. - Утром будет рассвет, Фили, - едва слышно прошептала она, прикрыв глаза. - У меня есть причины, чтобы верить в это.