Игры Предвечных

Вождь маннов Вальгард Снежный Волк и его люди конными двигались по улицам Ивенот-и-ратта по направлению к королевскому замку. После прибытия и вручения посольского письма начальнику доков, от самого порта их сопровождал то ли почетный эскорт, то ли охранный конвой из велльских латных всадников. Маннские воины старались не вертеть головами, сохраняя на лицах суровое достоинство. Но сын ярла понимал и без того – выходцам с далеких ледяных островов, которые никогда прежде не бывали в таком большом городе, было на что посмотреть. Веллия располагалась на самом юго-востоке империи романов, а холодное и сильное морское течение делало короткое велльское лето еще более коротким. Однако ее погоды были куда более щадящими, нежели на Островах. Благодаря летнему теплу Ивенот-и-ратт покрывала теперь темнолистная суровая зелень. Хотя столице Веллии было далеко до того буйства растений, которым мог похвастаться Вечный Ром, в начале лета ее выложенные из камня стены домов, мощенные улицы и изгороди были в цвету из-за высаженных здесь деревьев и побегов вьюна и бегунка. Светловолосые велльские женщины, чьих прелестей не скрывали меха шуб, то и дело попадались на глаза гостям, а вид их детей, которым не приходилось замерзать на стылом ветру, наполнял сердца маннов неизменной решимостью – завоевать то же для собственных потомков. Когда-то манны населяли побережье страны, которая вся звалась теперь Веллией. Манны были немногочисленным, но воинственным племенем, которое часто беспокоило соседей. Набеги на веллов совершались не реже раза-двух в год, и закончились только с приходом завоевателей. Слава о романах, которые покорили большую часть суши, далеко опередила их самих. Велльские же короли славились среди других народов здравомыслием, и тогдашнему правителю Веллии удалось без боя договориться о признании владычества романов на условиях лишь необременительной дани. Однако ярлу маннов такого здравомыслия не хватило. В первой же стычке с лучше вооруженным, организованным и куда более многочисленным Легионом Рома, манны были безжалостно разбиты. Жалкие остатки их народа едва успели погрузиться на рыбацкие суда. Им удалось отплыть лишь немногим раньше, чем романы, которые быстро и единовременно появились во всех их селениях, довершили разгром. Поспешное бегство едва ли можно было назвать избавлением. Весь берег до самого пролива, который разделял две больших земли – романскую и асскую, принадлежал романам. Романы властвовали над большей частью суши. На их земле спасения не было. Ассы тоже едва ли стали бы мириться с прибытием беглецов в свои пески. Им ни к чему было ссориться с могучим соседом из-за кучки потрепанных маннов. Побежденные решили отдаться на волю судьбы. До того никто из живущих не пускался в путь южнее Великого холодного течения, которое огибало романские берега, принося стужу зимой и холодные ветра – летом. Но другого пути у побежденных не было. Позади они оставляли смерть. С двух сторон их зажимали смертоносное холодное течение и не менее смертоносная Прорва. Впереди было лишь море, вздымавшее холодные, свинцово-серые волны, в которых манны готовились принять смерть – возможно, еще более мучительную, чем от романских мечей. Но судьбе не было угодно погубить их в этот раз. Спустя множество дней, в течение которых ветра гнали утлые рыбацкие суда на юг, навстречу извечному морозу, впереди неожиданно показалась земля. Земля эта оказалась берегами одного из самых великих в гряде остров, на которые до маннов ни разу не ступала нога человека. Острова эти были настолько холодны, что едва были способны взращивать мох и редкую траву в самые жаркие месяцы лета. Но измученные морем, лишенные сил и надежды беглецы были рады и тому. С большим трудом высадившись на скалистый, промерзлый берег, манны основали на нем первое поселение. Откуда постепенно, поколение за поколением, они распространились на другие острова. Несмотря на то, что неожиданная земля была ничьей, она едва ли спасала жизни высадившимся на нее людям. Можно было с большей уверенностью сказать, что она, скорее, продлевала их мучения. Уделом непокорных беглецов стали извечно стылый воздух летом, скудная пища и тяжелые болезни круглый год. Зимой Острова, которым так и не дали названия, сковывал лютый мороз и крепкий лед. Весной и осенью они продувались всеми ветрами, которые несли сырость и плотные туманы со стороны Прорвы. И, все же, манны продолжали бороться с выпавшими им испытаниями. Они научились жить в вечном холоде, справляться с голодом и недугами. В конце концов, через несколько поколений, бывшие беглецы окрепли. Из нескольких маннов выживал один, но выживал сильнейший. В постоянных битвах с морем, его обитателями и друг другом манны превратились в суровых бойцов, каждый из которых умел держать в руках оружие едва не с пеленок. И манны ничего не забыли. Ни позорного поражения со стороны романов, ни подлого предательства велльских соседей, которые сдались без боя. И через земли которых враг сумел подобраться к маннским селениям так быстро и незаметно. Однако до недавнего времени у них не было надежды ни на то, чтобы одержать победу над давними обидчиками, ни даже на месть. Зеленое море оставалось очень суровым на юге. Только для того, чтобы пересечь его, требовались немалые усилия. Совет ярлов не решался отправлять воинов к берегам Веллии, не зная толком, что могли противопоставить им северяне. Так было до тех пор, пока на морозных берегах Островов не появился странный маг. … Манны проехали королевский парк, который отделял город от отстоявшего на холме королевского замка. Потом миновали внешнюю стену и спустя короткое время оказались во внутреннем дворе дома велльских королей. Здесь их уже ждали. Перепоручив предоставленных им веллами лошадей заботам королевских конюхов, гости в молчании проследовали за направленными за ними проводниками. В приемной зале эскорт из латных конников сменили пешие воины из охраны замка. Вождь маннов шел впереди. За ним двое его ближайших соратников несли большой деревянный ящик, и следовали прочие манны, отобранные для участия в посольстве. Позади всех, опустив голову под широким полотняным капюшоном, угрюмо шествовал прибывший вместе с послами чародей. Зал, в котором король Веллии принимал послов и других почетных гостей, был велик. Тьму разгонял огромный ярко горевший очаг, настенные факелы и светильники. Из-за низких потолков, которые в глазах веллов имели преимущество перед огромными колонными залами романов, света казалось достаточно. Вальгард Снежный Волк прошел между рядов заслуженных дворян и королевской охраны и, наконец, оказался перед троном правителя Веллии. На возвышении всего в три ступени стояло два деревянных резных кресла. То, что поменьше, теперь пустовало. На другом, вытянув ногу, сидел пожилой, благородный велл. Это и был король Хэвейд, правивший Веллией уже не один десяток лет. Его светлые волосы почти не тронула седина. Короткая борода едва заметно серебрилась. Взгляд короля был проницательным и, как будто, усталым. Впрочем, последнее могло просто казаться. Игравшие на королевском лице тени время от времени меняли выражение его черт. По левую руку от него на том же возвышении стоял среднерослый, как и сам король, коротко стриженный и коренастый велл. По описаниям Вальгард узнал Генриха, первого сына короля. Подле старшего принца находилась его жена, светловолосая, как ее супруг. Свежее, миловидное лицо женщины оттеняла еще не увядшая прелесть. Имени этой красивой веллийки вождь маннов уже не помнил, хотя краем сознания отметил привлекательность ее округлых женских форм. Взгляд Снежного Волка, однако, уже обратился к другой паре по правую руку короля Хэвейда. Сам король пока еще молча изучал послов. Вождь маннов в свою очередь так же молча смотрел на огромного, как статуи романских героев, широкоплечего и широкогрудого великана, каким оказался младший сын Хэвейда Седрик. В отличие от брата, он ничем не походил на своего отца. Длинные темные волосы наследного принца были прихвачены на затылке. Черты его лица казались заостренными, а взгляд – пронзительным и жестким. Но в следующий миг Вальгард Снежный Волк уже забыл о про-принце Седрике. Он запамятовал уже и о том, зачем прибыл к этим берегам. Забыл об ожидавшем приветствия короле и застывших за его спиной товарищах. На несколько мгновений Вальгард забыл даже свое имя. Причина тому стояла справа от наследника велльского престола. Это была жена Седрика Дагеддида, принцесса Марика. Вождь маннов был извещен, что она являлась матерью троих детей. Но при этом будущая королева Веллии смотрелась юной девушкой, почти девочкой, стройной и хрупкой. Она была настолько зримо ниже и меньше своего мужа, что на его фоне выглядела детской куклой. Точеные черты осеняла такая прелесть, что у нее не могло появиться названия в человеческом языке. Черные, как ночь, вьющиеся пряди подобно ореолу обрамляли тонкое, прекрасное лицо. Темноволосая красавица была воплощением женской прелести и словно рождена для того, чтобы дополнять власть любого короля своим совершенством истинной дочери Лии. Но глаза, зеленые, с какими рождались только чистокровные романы, смотрели неожиданно прямо и без обычного женского стеснения. Если взгляд ее мужа был исполнен подозрительности, то блеклый взор принцессы, проникал, казалось, в самую душу, несмотря на внешнюю бесстрастность ее лица. Ее одеяние довершало изумление пришлых. Фигуру первой принцессы облегало светлое женское платье, но вторая одевалась как воин. Романские сапоги защищали ее ноги до колен. Выше до середины бедра можно было видеть штаны из грубой кожи. На бедрах лежала кольчуга, поверх которой принцесса носила тяжелый нагрудник, как и оба принца. Обе ее руки, согласно церемониалу, более приличествующему мужам, лежали на рукоятях коротких изогнутых мечей. Молчание затягивалось. Взор наследного принца Седрика, который углядел направленность взгляда гостя, становился все более острым. Принцесса Марика продолжала стоять прямо, не сводя глаз с пришлых послов. Выражение ее лица казалось непроницаемым. Вальгард продолжал смотреть. Он понимал, что поступает вразрез с церемониалом приветствия, но не мог заставить себя оторвать взгляда от лица прекрасной романки. Он полюбил эту женщину сразу, едва поглядев на нее. И возжелал страстно, дико, как не желал до нее ни одну другую. Если бы вдруг ему предложили эту принцессу в откуп от всего того, что он замыслил и ради чего преодолел холодное море, о равноценности такого обмена он бы не думал ни минуты. Король Хэвейд кашлянул. В наступившей тишине этот звук разнесся довольно громко, пробудив главного посла к реальности. Снежный Волк вздрогнул и, согласно обычаю, отвесил короткий поклон. - Я, Вальгард Снежный Волк, сын ярла Реганара Сильного, приветствую тебя, король Хэвейд, правитель провинции Веллия. Как было указано в письме, которое ты, наверное, получил, мы, манны, прибыли с повинной к императору романскому Титу Максимусу Третьему, дабы привести наш народ под его благое подданство. Старый Хэвейд кивнул. Письмо от неожиданных гостей с указанием цели их визита он действительно получил, а потому не удивился словам посла. - Приветствую и тебя, сын ярла Вальгард Снежный Волк. Намерения твои и вправду благие. Я поспособствую успеху твоего посольства так, как только смогу. Манн заставил себя отвернуться от принцессы Марики, которая все так же притягивала его взоры. Обернувшись, он указал на деревянный ящик, который его товарищи поставили на пол. - Прошу тебя, прими от меня подарок, о славный король. Это шкура морского змея. Она переливается всеми известными цветами. И, в то же время, блестит, словно золотая. Хэвейд подтянул ногу, слегка выпрямляясь в кресле. Его лицо впервые за все время помимо вежливой доброжелательности выразило интерес. Манны открыли ящик. Вальгард своей рукой извлек из него змеиную шкуру. Она была на самом деле хороша. Длинной во множество локтей, прочная и толстая, шкура годилась на одежду или украшение, и казалась веллам, никто из которых ни разу не видел морского змея, настоящей диковиной. Правитель Веллии сделал знак. По его жесту слуги спешно сложили подарок обратно в ящик, и унесли. Хэвейд позволил себе едва заметную улыбку. - Благодарю тебя, добрый сосед. В ответ прими от меня лошадей. Тех самых, на которых вы прибыли сюда из порта. В твоем письме говорилось, что твое посольство двинется ко двору императора посуху. Мои лошади - хорошие скакуны, а путь в Ром не близок. Вальгард поклонился. За ним поклонились остальные манны. Подарок короля, пусть и не такой удивительный, как привезенная ими шкура, оказался очень щедрым. Кони веллов действительно были хороши. Едва ли во всей провинции можно было найти лучше. - У нас, веллов, обычай. Не отпускать гостя, что явится из дальних стран, голодным. Прими же приглашение отужинать сегодня за моим столом. Снежный Волк поклонился еще раз. - Я почту за честь, ваше величество. Не удержавшись, он опять посмотрел на принцессу Марику. И снова поймал ее бесстрастный, словно дознавательский взгляд.