Сын лучшей подруги

      Парень не спустился ни на ужин, ни даже на десерт. Юнджи за весь вечер не разрешила Суа даже подняться к нему, закидав её вопросами и рассказами о своей сложившейся жизни, не жалея мелких подробностей. И только после намёка её мужа о том, что гостья, скорей всего, устала после перелёта, до женщины дошло, и она отпустила подругу в гостевую комнату, в которой она должна была оставаться на весь свой отпуск без права обжаловать её решение. Суа понимала, что завтра её ждёт день намного сложнее, ведь Юнджи со свежими силами продолжит расспросы, а также обязательно спросит о помолвке и предстоящей свадьбе. Но сейчас она не смогла бы заснуть, зная, что один очень вредный парень заперся у себя в комнате, даже толком не поприветствовав её. Увидев в щели свет горящего экрана, женщина сглотнула слюну и постучала.       — Малыш, я захожу. У тебя есть три секунды, чтобы привести себя в порядок и убрать… Ну ты понял, — неуверенно произнесла она, но ответ так и не появился, даже спустя минуту. — Короче, я захожу.       Быстро потянув за ручку, она открыла дверь и сразу же уткнулась в грудную клетку парня, который хотел прижаться к двери, чтобы та не открылась, но не успел. Поэтому под давлением своего тела он прижимал Суа к двери, не сразу поняв, что она проскочила в комнату.       — Эмм… ты чего? — еле слышно промямлила она, поворачивая голову, ведь чувствовала небывалую неловкость от такой близости.       — Я в полном порядке. Убедилась? Можешь валить нахрен обратно в свою Японию, — спокойно огрызнулся он, отходя к своей кровати, но уверенный, что этих слов мало для того, что женщина отстала.       — Нахрен? Сколько я бы заплатила за такие слова, а? — наигранно задумалась она, осматриваясь в комнате.       — Аджума, ты опоздала на несколько лет, деньги за мат в этом доме уже не платят, — отвечал Чанмин, пытаясь сделать вид, что заинтересован в происходящем на экране.       Ещё давно он дал себе слово, что никогда не заговорит с этой трусливой предательницей, но, не удержавшись, с лёгкостью нарушал своё обещание. У него накопилось слишком много слов, чтобы ей наговорить, и он боялся, что в любой момент сорвётся и будет без остановки говорить.       — Малыш, я…       — Я тебе давно не малыш! — сразу же сдался Чанмин и, выключив телевизор, встал во весь рост, из-за чего Суа почувствовала себя маленькой девочкой, которую сейчас будут ругать родители. — Аджума, если ты думала, что уедешь, ничего не сказав, а потом приедешь и продолжишь оттуда, где остановилась — то поздравляю, ты стала настоящей тупой модной дурой, — каждое слово парня звучало с разной громкостью, так как он всё старался контролировать свою злобу.       — Чанмин, пойми, я больше не могла терпеть…       — И меня ты не могла терпеть, да? — перебивал он её. Процесс был запущен. — Что тебе стоило сказать мне о том, что ты уезжаешь? В ту ночь ты извинилась, но даже не сказала, за что. Я совсем ничего для тебя не значил, что ты даже маму предупредила, а меня нет?       Чанмин прекрасно помнил каждую деталь того дня, но не хотел, чтобы Суа об этом знала. А теперь он не может остановиться и, боясь, что выскажет лишнее, сам вышел из комнаты. К его счастью, комната матери и отчима находилась на нижнем этаже, и они не услышали его срыв. Сейчас ему нужен был свежий морозящий воздух. И плевать, что часы показывают два ночи и что он надевает куртку на тонкую пижамную футболку. Его тело горело от злости, но больше всего горели уши.       — Чанмин! — кричала ему вслед Суа, выбегающая за парнем в пальто и пытающаяся догнать его на своих ботильонах на тонком каблуке, которые она даже не застегнула. — Стой, ублюдок хренов!       Женщина мысленно извинялась перед соседями, которые, скорей всего, слышали её громкий мат на улице. «Чёрт бы побрал его длинные ноги», — думала она, пытаясь добежать до парня, делающего быстрые шаги подальше от дома. Но она не смогла даже приблизиться к нему, чтобы хотя бы попросить вернуться в дом, ведь на улице дул сильный ветер. Сломанный каблук, и она уже сидит на холодном асфальте. Это было бы не такой проблемой, если бы она не подвернула ногу при падении, чувствуя жгучую боль в лодыжке.       — Блять! — выкрикнула она, но уже не так громко, так как глаза быстро намокли. Суа не могла понять, плачет ли она из-за болей в области лодыжки или из-за Чанмина, ведь он прав в том, что злится.       — Будешь тут всю ночь сидеть и рыдать? — услышала она голос и подняла голову наверх. Чанмин смотрел в её мокрые глаза, видя в них просьбу о помощи, и должен был оставить её тут страдать. Но вместо этого, загрёб немного снега и, сняв её обувь, приложил к её лодыжке.       — Прости меня, пожалуйста, — прошептала она сквозь слёзы, чувствуя приятный холод на месте боли.       — Кажется, у тебя просто синяк в лодыжке, приложишь мазь дома и выкинешь свою обувь. И как можно ходить на таких тонких штуках в это время года. Совсем отупела из-за своих шмоток, — ворчал он, загребая новую кучу снега и чувствуя, как холод медленно его окутывает. Но ему стало ещё холоднее, когда Суа приложила свои пальцы к его ушам и крепко их сжала. — Ты что делаешь? — он хотел оттолкнуться, но безуспешно.       — Я пальцы грею, они отмёрзли, — улыбнулась она, тяня их. — А ты и вправду вырос лопоухим, — хихикала она, шмыгая носом и чувствуя, как высыхают слёзы на щеках от ветра.       — Тебе мозги продуло? — парень схватил свободной рукой за её запястье, спасая одно ухо, но второе всё равно было в холодном плену. На самом деле, ему это нравилось, пальцы женщины значительно снизили жар с ушей.       — Ты прав, ты себе яйца так продуешь, — кивнула она, принимая на себе хмурый взгляд, и попыталась встать на ноги.       — Я не буду тебе помогать, — Чанмин убрал руку и быстро встал на ноги, но не сдвинулся с места, так как хотел, чтобы она умоляла его о помощи.       — Конечно, поможешь, — фыркнула женщина, хватая сломанный каблук и мысленно прощаясь с дорогой обувью. — Опустись чуть ниже, я обопрусь об тебя.       — Ещё че… — парень не успел договорить, как за его ухо резко потянули вниз, и Суа опёрлась рукой об его шею.       — Я ещё не потеряла сноровку, — довольно улыбнулась она, но резко сменила выражение лица на измученное, так как ей было больно наступать на ногу. — Твою мать, Чанмин, после таких болей ты просто обязан меня простить. Я получила своё наказание.       — И кто тут получает наказание, — пробормотал он, желая быстрее добраться до тёплого дома.       Поэтому, не колеблясь, он нагнулся и второй рукой поднял ноги женщины, удерживая её тело на руках.       — Эй-эй, ты чего? — занервничала она, от внезапности и высоты прижимаясь обеими руками к его шее. — Боже, я словно на крыше небоскрёба! Ты чего таким высоким вырос?       — Аджума, ты тоже не пёрышко, я могу облегчить твои мучения и бросить тебя в сугроб. Думаю, к утру твои боли окончательно прекратятся, — ехидно улыбнулся, медленно направляясь в сторону дома, и получил за свои слова наказание в виде потянутого уха.       — Ты мне больше нравился шестилетним.       — А ты мне нравилась, когда была рядом, — тихо ответил он, споря с самим собой о том, что сейчас чувствует. Он ни в коем случае не должен признавать того, что рад её приезду. Не так быстро.       — Я могу знать, сколько ты будешь дуться на меня? Вроде бы вырос таким красивым мужчиной, а всё равно как тёлка, — недовольно бормотала она, рассматривая его лицо и уверяя себя, что это тот самый Чанмин, которого она всегда помнила. Просто его улучшенная версия.       — Не пытайся так подлизаться ко мне, у меня для этого есть одноклассники.       — Чанмин? — позвала она, когда он подходил ко входу.       — Чего тебе? — безразлично ответил он, видя, что дверь в дом не до конца закрыта. «Совсем разучилась думать».       — Ты такой идиот, — с этими словами она крепко обняла его, уткнувшись носом в его шею.       Парень застыл прямо на пороге, чувствуя, как уши по новой загораются, но уже по другой причине. И он был рад, что в данный момент она не видит его улыбки.       — Тебе нужно было просто ответить на мой звонок, и я бы тебе всё объяснила и рассказала. Может сейчас ты не вырос бы таким ублюдком, каким был до встречи со мн… О, онни. А я сломала каблук, — неловко улыбнулась она подруге, стоящей в халате при выходе из кухни со стаканом воды в руке.              Молча протянутая ей в лицо трубка телефона начинала раздражать женщину, и она огрызнулась, посмотрев на подругу:       — Ну хватит уже.       — Я отстану, как только ты позвонишь в отель и потребуешь свой чемодан. И да, ещё ты должна позвонить своему жениху, он должен знать, что ты ранена, — тревожно отвечала Юнджи, пытаясь всунуть телефон ей в руку.       — Онни, я не ранена, это обычный синяк. Мне даже ходить не очень больно. И когда ты стала всё так драматизировать? — недовольно возмущалась Суа, беря трубку.       — С того дня, когда ты уехала. Она была очень зла, что ты бросила меня одного в доме своего бывшего тупого дылды, — послышался ответ Чанмина, входящего в гостиную с тюбиком мази. Он бросил его в другой конец дивана, на котором, вытянув ноги, сидела Суа, поэтому ей пришлось сильно нагнуться, чтобы взять его.       — Ты сам вроде бы вырос не умным карликом, — тихо фыркнула она, с нежеланием вспомнив Юнхо, и принялась намазывать синяк охлаждающей мазью, облегчённо выдыхая от утихающей боли.       — А знаешь, он ведь стал настоящей звездой национального бейсбола, — продолжил парень, увидев неприязнь во взгляде Суа, и мысленно злорадствовал. — Получается, всё время это ты…       — Чанмин, прекращай! — затыкала его мать, строго посмотрев на него, и хотела помочь нанести мазь подруге, которая огрызалась, ведь может и сама справиться.       — А что? — наигранно удивился он. — Я что-то не то сказал? Кстати, ещё он же…       — Чанмин, тебе не нужно делать уроки или подрочить за просмотром порно-фильма? Иди, малыш, дай тётям отдохнуть в воскресный день, — не вытерпела Суа и хотела бросить в него чудо-тюбик, но ей было жалко. Этот засранец может и отобрать его у неё.       — Я… я не смотрю порно-фильмы, — занервничал парень. — И я давно уже сделал уроки. И… и вообще, я ухожу на встречу с друзьями, — пробормотал он, злобно сжав губы, пока женщина довольно улыбалась уголками губ. — О, как же хорошо ходить, — он сделал акцент на последнем слове и вышел из дома, проклиная свои вечно горящие уши.       — Ты шикарна, — хихикнула Юнджи, радуясь тому, как легко заткнули её сына.       — Я всё ещё в форме.       — Звони в отель, — вспомнила она, посмотрев на телефон.       — Я уже забыла, какая ты мамочка, — пробормотала Суа под нос, нехотя копаясь в телефонной книжке. — Серьёзно, надо задуматься о твоей проблеме всё преувеличивать, — недоверчиво посмотрев на подругу, Суа нажала на кнопку вызова.       Как и ожидалось, весь день Суа не могла заткнуть женщину и отделаться от её вопросов. Дизайнер проклинала свою лодыжку и свои любимые ботильоны, которые подвели её, заставив сидеть это воскресенье дома под присмотром подруги. И она мысленно ругала её мужа за то, что тот сбежал на важный обед с клиентами, оставив её в полной беззащитности перед назойливой Юнджи. Чемодан привезли очень быстро, поэтому вопросы сопровождались восторженными похвалами о том, как ей нравится одежда, которую делает Мисс Нуна.       — Не хочу тебя расстраивать, дорогая, но Чанмин не наденет твой подарок, — грустно улыбнувшись, сказала женщина, восхищённо рассматривая светло-синий костюм.       — Думаешь, он будет ему мал? Я использовала те мерки, которые ты передала мне от портного его школьной формы. Или ему не нравится наш бренд? — предположила Суа, рассмешив подругу.       — Ну что ты, он не разбирается в брендах. Ему не нравишься т… — Юнджи запнулась, поняв, что её слова слишком резкие. — Ээ… Он обижен на тебя, — тихо продолжила она. — Да и он не любит костюмы. Я бы сама с удовольствием надела этот костюм на него, он такой роскошный.       — Я смогла одеть его в школьную форму, а значит и на своё восемнадцатилетие он будет выглядеть не как чмо. Без обид, онни, но что за тапочки были на нём вчера?       — Так-так, приехала надзиратель и решила ругать меня за то, что я заставила сына надевать тёплые тапочки? — покачала головой Юнджи, замечая, как изменилась её подруга и какой придирчивой к одежде она стала. — А вообще, делай, что хочешь. Он давно перестал слушаться взрослых, — радостный тон женщины резко сменился на грустный. — Это его последний год в школе, а он даже не решил, чем будет заниматься после неё. И я не могу понять, ведь он хорошо учится, дружит с одноклассниками, и кажется, у него даже есть девушка.       — Девушка? Серьёзно? — Суа удивлённо приподняла брови. Она никогда не думала о том, что Чанмин будет встречаться с девушками, уж слишком она привыкла к тому, что была единственной подругой в его жизни. — Это хорошо, надеюсь, она не сбежит от него, узнав, что он фанат порно, — неловко усмехнулась она, пряча взгляд и ощущая странное чувство ревности глубоко в себе.       — Он никогда не говорит о ней. Он вообще мало о чём говорит с нами. Я начинаю думать, что хорошие оценки и друзья — это всё для того, чтобы показать, что у него всё отлично. А я ведь мать, я чувствую, что всё не так отлично, как есть на самом деле. Джихун думает, что я драматизирую, но мне не хочется, чтобы он был несчастным в попытках показать, что он счастлив. Суа, может, я уже не имею права просить тебя об этом, но ты здесь и ты должна сделать что-нибудь. Раньше он всем делился с тобой.       — Онни, — замялась та, прикусив нижнюю губу и уставив взгляд вниз, — прошло слишком много времени. Он даже не до конца простил меня.       — Да он капризничает. Я видела вчера ночью, как он улыбался, когда ты обняла его, — Юнджи взяла подругу за руку и с надеждой смотрела на неё.       — Так он улыбался? — та резко подняла голову и укоризненно покачала ею. — Ломается, как тёлка.       — Надо просто накормить его вкусным ужином, и он быстро забудет про то, что ты уехала на четыре года, не оставив даже записки и…       — Онни, — перебила ею Суа, которой сейчас не хотелось слушать выговор за свой поступок, да ещё от лучшей подруги.       — Ну короче, накормим его вкусным ужином и всё.       — Этот трюк ещё работает? — рассмеялась женщина и поняла, что совсем разучилась готовить даже то, что умела, ведь всё время работала, да и Ючон никогда не требовал готовить ему еды.       — Ещё как. Жалко, что трюк с наказанием уже не прокатывает, ведь он ещё в четырнадцать лет научился заказывать пиццу по интернету.