***
Я уже натягивал на себя кроссовки, как входная дверь вдруг затряслась от ударов. Вздрогнув, я подхватил валяющийся на полу рюкзак и, удивленно посмотрев на дверь, открыл ее. Прямо за ней стоял хмурый Валек, который, увидев меня всего такого отстранено-удивленного при параде, даже растерялся, как мне показалось. - Я уж думал, ты отсидеться решил, - буркнул сосед и, вертя свои ключи в беспокойных пальцах, отошел, давая мне выйти на лестничную площадку и закрыть дверь. Попытавшись не закатывать глаза, я повернулся спиной к парню, прохладно хмыкая: - Я теперь под конвоем? - Не переживу, если из-за меня тебя не допустят до следующего года из-за количества прогулов. Много о себе думаешь, хотелось съязвить мне, но вместо этого, промолчав, я только наградил Валька взглядом, полным скептицизма. И первый пустился вниз по лестнице. Что за херня тут происходит, кричало что-то надрывно во мне, но я успешно нацепил похерфейс, стараясь максимально избавить себя от любых эмоциональных проявлений. - Теперь ты меня игноришь, - даже не спросил, а констатировал Валек за спиной без энтузиазма. - Круто. Хотелось возразить, мол, все не так, но следом пришлось признать, что да, я игнорил парня, как последняя разобиженная бабенка, весь день вчера и планировал заниматься этим весь день сегодня. Едва слышно выдохнув, я попытался как ни в чем не бывало поинтересоваться: - А нам есть, что обсуждать? Валек, возникнув сбоку, когда мы вышли на улицу, даже фыркнул от возмущения. Пару секунд собираясь с мыслями, он наморщил лоб, проговорив: - Ну как бы да. Мог бы поделиться, что, блин, случилось с тобой. Ты как с цепи сорвался. - Ничего, - смотря в другую сторону, отозвался я ровно. - Да ну? - саркастически поддел парень. Пожав плечами, я тем же тоном добавил: - Ты меня отшил и убедил, что я ошибся. Никаких проблем. Валек не сразу нашелся с ответом. Шумно сглотнув, он облизал губы и только после этого произнес: - Слушай, я... просто пытаюсь донести, что все это отстой, окей? Это не то же самое, что с девушкой встречаться - вам нельзя быть на виду, нельзя, чтобы друзья знали или семья, нельзя взять и поцеловаться... нихрена нельзя, окей? Потому что у каких-нибудь мудозвонов всегда руки чешутся надрать зад какому-нибудь пидору. - Боишься, что побьют? - скептически хмыкнул я. - А ты нет? - в тон мне ответил парень. - Ладно, - просто согласился я со всем сказанным. Скорее всего, Валек был уверен, что я начну с остервенением спорить, - и да, признаюсь, какая-то часть меня безумно хотела этого, - поэтому он растерянно промолчал. Хорошо. Это было нечестно. Валек сам крутился со всеми - то пытался отсосать лучшему другу, то черт знает что творил со своим Русиком. Кто знает, может, у него еще кто-то был? А меня клятвенно пытался заверить, что все это добром не кончится и лучше держаться подальше. Уже возле школы Валек вдруг с несвойственной ему робостью спросил: - Мы же все еще друзья? - Нет, - бросил я, даже глазом не моргнув, и Валек снова поменялся в лице, как и вчера. На этот раз, он, правда, не стал тут же прятаться за панцирем, представляя всему миру свою хорошенькую расстроенную мордашку. Поймав взгляд соседа, я спокойно нанес последний удар: - Ты меня поцеловал. Уловимо вздрогнув, Валентин нахмурился, торопливо попытавшись оправдаться: - Я тебя просто переубедить хотел! Да, переубедить, поцеловав влюбленного в тебя человека - очень по-умному. Тем не менее, как ни странно, этот метод подействовал. Снова отвернувшись, я кивнул: - Переубедил. Впрочем, парень и сейчас не успокоился, нервно добавив: - Это был дружеский жест. Не вытерпев, я развернулся к соседу всем корпусом и, глядя ему прямо в глаза, с чувством сказал: - На друзей не дрочат по нескольку раз на дню. И, оставив шокированно застывшего Валька на месте, я развернулся и ускорил шаг, первый заходя на территорию школы, сливаясь с основным потоком учеников.***
Вот дебил. Вот я дебил, честное слово. Сначала лезть на улице у всех на виду с поцелуями к парню, потом заявить, что мне нравятся девчонки, а затем намекнуть, что я дрочу на него несколько раз на дню. Замечательно. Устало опустившись на свое место, я даже не сразу заметил, что кто-то подошел. - Ну что, выпытал у него Аньку? Вскинув взгляд, я заметил Кирилла, опершегося руками о мою парту. - Нет, - поморщился я, - чувак, я не собираюсь ее искать. - Почему? - искренне удивился друг. - Она мне не нравится, - пробурчал я, копаясь в рюкзаке, чтобы не смотреть на парня. Тот, помолчав, хмыкнул и, похлопав меня по плечу, глубокомысленно изрек, прежде чем уйти к себе: - Ну ты даешь. Да уж, сам себе поражаюсь. Немного погодя приперся бледный Валек. Не глядя на меня, он тихо сел на свой стул и ни разу не попытался заговорить со мной. Даже, кажется, ни разу не взглянул в мою сторону. Ну, на это я и рассчитывал, так?***
- Ну и что опять происходит? - сцепила Алена руки на груди, хмуро глядя на меня. Вообще изначально она смотрела на Валька, но тот даже не поднял на нее взгляд, поэтому подруга уставилась на меня. Я неловко уставился в ответ. Надо же, всем интересно, что происходит, и все почему-то спрашивают это у меня. Мне-то вот спросить не у кого. - Снова сидите надутые, как в детском саду, в самом деле, - с досадой отозвалась девчонка, садясь на придвинутый сбоку к нашей парте стул. - Вы реально уже всех накаляете. - Ну извините, - буркнул я. - Чего извините? - передразнила Алена. - Выкладывайте, чего поцапались. - Это они из-за девчонки, - возник вдруг рядом важный Кирилл, подливая масло в огонь. Алена озадаченно посмотрела сначала на довольного Шмакова, а потом на нас с Вальком. Распопин шмыгнул уныло носом. - Правда что ли? - не поверила одноклассница. - Да, - хором одновременно отозвались мы с соседом. - Отвалите, - добавил Валек негромко, но раздраженно, и после этого никто с каверзными вопросами больше лезть не рискнул, решив оставить нас в покое.***
На следующий день что-то изменилось. Нет, в смысле, в последнее время у меня в жизни чуть ли не каждый день что-то менялось, причем не в лучшую сторону, но на этот раз что-то изменилось с Вальком. Он не писал мне и не ждал меня, чтобы пойти в школу вместе. Не то чтобы я вообще на что-то надеялся после вчерашнего. Но сосед выглядел так, будто по крайней мере не спал всю ночь. Неужели на него так мои слова подействовали? Вообще-то я сказал себе, что теперь мне плевать на Валентина, прямо совсем-совсем плевать. Надо же когда-то начинать в себе зачистку от неприятных мыслей и воспоминаний? А мысль о том, что мы после всего сможем снова нормально общаться с соседом, исключалась по разумным причинам. Тем не менее, я смотрел на темные синяки под глазами парня, на его какое-то помятое лицо, и ненавидел в себе зарождающееся чувство беспокойства. Смолчать у меня, правда, получилось, как и выглядеть вполне себе равнодушным. - Чего это он? - покосившись на Валька, спросила Алена на одной из перемен, и я, невольно отследив ее взгляд, после паузы пожал плечами. - Без понятия. Объяснения мне дал позже сам Валек. То ли проследив за мной, то ли просто случайно оказавшись рядом, он выловил меня, когда я направлялся в библиотеку. Заметив парня, я уже опустил глаза обратно в пол и хотел молча пройти мимо, но он вдруг перегородил мне путь. Вынужденно остановившись, я нехотя поднял глаза на угрюмого и чересчур уж тихого Валька. - Чего? - буркнул я раздраженно, демонстративно переминаясь с ноги на ногу. - Я Русика бросил, - выпалил вдруг сосед, облизав губы и подняв на меня усталые глаза. Я вскинул брови от удивления. Замешкавшись на секунду, скользя взглядом по лицу парня, скептически бросил: - И что? Поздравляю, - и, только обойдя соседа и скрывшись за дверью в библиотеку, я понял, что задыхаюсь и сбит с толку. Когда я вышел обратно в коридор, Валька уже не было.***
- О, здорово, мужик! - растянулся Димас в довольной хитрющей улыбке. - Сто лет не виделись. - Точно, - хмыкнул я, отвечая на крепкое рукопожатие. Я действительно не видел черноглазого уже месяц или даже больше, и видеть его сейчас без своей кричащей желтой куртки было непривычно. Темно-синяя короткая ветровка внезапно визуально уменьшала парня (или же он и вправду скинул несколько кило, пока мы не виделись). Кроме того виски знакомого оказались выбриты, а оставшиеся волосы зачесаны назад, и этот новый образ, признаться, очень шел лисьей ухмылочке Димаса. - Крутая прическа, - оценил я, кивнув на голову парня. Тот, польщено кивнув, со смешком добавил: - Ну, не тебе одному красавчиком гонять. Не удержавшись, я сдавленно рассмеялся. Было странно, но приятно внезапно расслабиться после напряженки в школе. Сейчас я шел из магазина домой, а по пути случайно натолкнулся на Димаса, который тоже направлялся в мой двор. - К Вальку? - понимающе взглянул я на парня. - Ага, - подтвердил беззаботно тот. - Давно я к нему с инквизицией не ходил. - Серьезно ты к этому вопросу относишься, - усмехнулся я, на что Димас, скорчив губы, уже действительно серьезнее добавил: - Опять у него жопа какая-то. Поняв, к чему отсылка, я только кивнул. А, во всех красках вспомнив признание Валька и его подавленный после этого вид, невольно сглотнул. Дима, помолчав, тише спросил: - Ты же знаешь, да? Обо мне там, Русе. Валька говорил, что рассказывал тебе. - Да, - вся расслабленность разом улетучилась. Снова повисла тишина. Посомневавшись, я неуверенно добавил: - А он тебе ничего не говорил про... про меня? Димас удивленно вскинул лицо, ловя мой взгляд. - Нет, - ответил он, с досадой выдохнув: - Эта скрытная задница никогда ничего не говорит вовремя. А что он должен был сказать? - Да нет, ничего, - опустив глаза, со смешком отмахнулся я и, посмотрев еще раз на недоверчивого Димаса, сменил тему: - Эм, слушай, мне в эту сторону. Пока. - Пока, - озадаченно попрощался парень, исчезая за подъездной дверью, а я прошел дом по кругу еще раз, прежде чем зайти следом.***
Когда наступили долгожданные выходные, я выдохнул свободно. Наконец-то не приходилось видеть Валька и испытывать удушающее чувство вины рядом с ним. Меня все не покидало ощущение, что парень решился бросить Русика из-за моей тушки, и по этой причине он выглядел так... никак. Впрочем, затем я дал себе подзатыльник и следом подумал, что у Валька может найтись сто и еще пятьсот причин выглядеть таким убитым, и выбросил все из головы. Перевернувшись на спину, я со вздохом уставился в потолок. До конца учебного года осталось ровно две недели, и, не знаю, с одной стороны мне было тоскливо об этом думать. Ну, не то чтобы с наступлением лета вообще перестану видеть Валька - мы все-таки друг напротив друга живем, но я все равно стану видеть намного реже. По идее, это должно было радовать, раз уж я взялся разрушить все наши с парнем отношения. Но иногда в горле вставал комок от таких рассуждений, и я обреченно пялился в одну точку, понимая, что дурная влюбленность все еще пускает отравляющие отростки куда-то вглубь меня. Все чаще я начинал сбиваться в тупую жалость к самому себе, но потом резко одергивал себя, давая ментальный подзатыльник. Вот и одно субботнее ранее утро, несмотря на мое решение прогулять школу и устроить себе еще один выходной, было испорчено мыслями о Валентине, о котором я не должен думать.***
Выходные были испорчены. Полностью. Несмотря на мои ожидания, они с самого начала не особо удались, но затем все мои надежды спокойно провести время дома в одиночестве за компьютером рухнули. Когда сквозь музыку в наушниках различаю стук во входную дверь, кидаю чуть удивленный взгляд на время. Батя давно умотал к другу в гараж и вряд ли бы вернулся так рано, а мама только минут двадцать назад ушла куда-то по делам. Уже вернулась? Вздохнув, я вылез из-за компьютерного стола и затопал к входной двери. - Кто? - кидаю на автомате, мгновением позже припадаю к глазку и жалею, что открыл рот. - Я, - слышится голос Валька, а я ругаю себя еще больше и, посомневавшись, кидаю: - Что хотел? - Поговорить надо, - Валька плохо видно через глазок, но слышно, как он порывисто вздыхает. Меня это почему-то злит и, раздраженно фыркнув, я резко открываю дверь, распахивая ее и колко глядя на соседа. Хмуро бросаю: - Мы поговорили уже обо всем. Что тебе еще надо? Меня от этих разговоров берет тоска. Концентрация розовых соплей во мне и без того превышает всякую допустимую норму, а все эти бесконечные разговоры по душам - вообще удар по моей мужской гордости. Скрестив руки на груди, замечаю, как кадык соседа дернулся. Он упрямо не разрывает зрительного контакта и спустя короткую паузу, словно не сразу решившись, просится: - Может, пустишь? - Нет, - отрезаю твердо. Насупившись, парень смотрит на меня исподлобья, хмыкает: - Я о Русике хотел... - Мне неинтересно, - перебиваю соседа, делая самое свое сучистое лицо, на какое только способен. Валек осекается, смотрит на меня как-то неверяще и, не сразу собравшись с мыслями, чуть заикаясь от путаницы в голове, спрашивает: - Ты что... ты серьезно, это типа конец? Такое искреннее недоумение, перемешанное с легкой паникой, почти удивляет меня, хотя, наверное, раздражает больше. Шумно втянув в себя воздух, нетерпеливо кидаю: - Я тебе уже говорил, что мы не друзья больше. Пока говорю, в голове мелькают глупые мысли о какой-то не менее глупой мелодраме, но только отмахиваюсь от этого, сосредотачиваясь на бледном Вальке передо мной. Он часто дышит, таращит на меня глаза, а сам отчаянно и возмущенно повышает голос: - Да я ради тебя Русика!.. Договорить Вальку опять не даю: вцепившись за грудки, наклоняюсь к соседу так, что едва не сталкиваюсь с ним носом, и, впиваясь в его расширившиеся глаза цепким взглядом, опасно понижаю голос, цедя каждое слово сквозь зубы: - Да мне плевать, что ты там ради меня. Отвали от меня, понял? И Валентин едва дышит, я чувствую на себе его теплое дыхание и слышу слабые вдохи. При желании я могу пересчитать каждую светлую ресничку, но мне хочется только рычать и протаранить лбом лицо парня, чтобы он страдал больше, чем я. Мне кажется, что я достаточно устрашил Валька, судя по тому, что он не шевелится и едва ли осмеливается дышать, глядя мне в глаза, и я уже хочу отцепиться от соседа, но понимаю, что ошибся. Вальку не страшно, по крайней мере, не настолько, чтобы внезапно не податься резко навстречу, ловя мои губы своими. Столбенею, на мгновение даже закрываю глаза. Поцелуй едва ли серьезный - легкое, но ощутимое касание губ, а меня будто ледяной водой окатывает. Дернувшись, разрываю поцелуй и, все еще держа Валька за грудки, резко затаскиваю соседа к себе в квартиру, со всей силы припечатываю его спиной к стене. Валек болезненно морщится и машинально хватается за мои запястья, но я только сильнее вдавливаю его, чувствуя, как от бешенства у меня вздувается вена на лбу. - Ты что, тупой? - шиплю ему дико в лицо. - В каком месте тебе, блять, не понятно, что мне нравятся, сука, девчонки, а не ты! Валек издает какой-то звук, и мне кажется, что он сдавленно всхлипывает. Может, ему на самом деле настолько больно или просто обидно: глаза у парня становятся влажными, и лицо его от унижения краснеет. Крепко сжав дрожащие губы, с которых то и дело срывается какой-нибудь напряженный звук, он грубо отпихивается от меня, умудряясь пребольно врезать мне локтем в предплечье. Выбравшись из моей хватки, он пулей вылетает из квартиры, толкает свою лишь прикрытую входную дверь и исчезает. Тяжело дыша, еще пару секунд мнусь на месте, смотря перед собой и пытаясь осмыслить произошедшее. Спрятав лицо в руках, глубоко вдыхаю, на выдохе устало прошептав: - Блять. И, обернувшись, закрываю дверь, удаляясь обратно к себе в комнату. Надев наушники, в которых сейчас не звучит музыка, чувствую себя погано. Ударенное Вальком место на руке болит, и я уверен, что уже под вечер там расцветет здоровый синяк. В прострации сижу, наверное, минут десять или даже меньше, и снова слышу удары во входную дверь. Обреченно вздохнув, нехотя поднимаюсь со стула, опять снимая с себя наушники, и вяло плетусь обратно в коридор. От череды нетерпеливых стуков трясется дверь, и я раздраженно морщусь, когда голова начинает пульсировать тупой болью. Снова посмотрев в глазок, вижу кого-то в юбке и, так и не сумев определить личность, открываю дверь. Не юбка - платье в задорный голубой цветочек, которое мешком висит на слишком худощавом для него теле. Лямки так и порываются соскользнуть с обнаженных острых плеч, а лишней ткани на плоской груди слишком много. У меня ступор и шок, когда я вижу лицо Валька. На голове у него покоится криво напяленный и не уложенный парик с длинными каштановыми волосами. Губы криво намазаны бордовой помадой, заходя за контур губ или, наоборот, не до конца. - Какого... - вырывается у меня едва слышное, а рука Валентина, на среднем пальце которого сверкает кольцо, упирается мне вдруг в грудь, толкает вглубь коридора. Сам сосед заходит следом, и на ногах у него замечаю красные нелепые туфли на высоких каблуках, отчего парень практически одного со мной роста. Туфли ему то ли слишком большие, то ли жмут, то ли он банально не умеет на них ходить, но уже в следующую секунду Валек запинается о порог и летит на меня. Слишком потрясенный сейчас, не успеваю удержать равновесие и тоже неуклюже заваливаюсь спиной назад, чудом не задевая затылком острый край тумбы. Несколько мгновений мы просто лежим: я на спине, морщась от боли во всем теле, а особенно в затылке, которым все же треснулся о пол, а Валек наполовину на мне. Парик у него еще больше съезжает набок. Он привстает на локтях, упираясь ими о мою грудь. С трудом сфокусировав взгляд, замечаю, что ресницы у Валька тоже накрашены. Неумело и уродливо: на одном глазу ресницы длиннее, а на другом все слиплись и в комочках. Сердце у меня грохочет, как ненормальное, и в голове ни одной цензурной мысли, потому что я никак не могу осмыслить, что, к херам собачьим, тут происходит. Ткань платья провисает, когда Валек приподнимается, открывая вид на голую плоскую грудь и два розовых маленьких соска. Сглотнув, поднимаю взгляд, когда на мою футболку что-то капает. Лицо у Валька все еще красное, и его ощутимо трясет. Дышит он глубоко и часто, накрашенные губы дрожат, и в глазах собираются злые слезы. - А сейчас? - дрожащим голосом спрашивает вдруг парень. - Сейчас я тебе нравлюсь? С носа у него срывается и капает слеза, и тут Валька конкретно прорывает, когда он в голос начинает рыдать, отчего лицо у него корчится и краснеет еще больше. Зажмурив глаза, парень, громко всхлипывая, закрывает их одной рукой, размазывая тушь, а я чувствую, что готов умереть под вздрагивающим телом. Мне упорно не хочется думать, как это выглядит со стороны, потому что входная дверь до сих пор открыта, а мама может в любой момент вернуться. - Чувак... - голос у меня дрожит не меньше от нервов. - Валек... Неуверенно сжимаю прижимающуюся к лицу руку за запястье, мягко пытаясь оторвать его и взглянуть в красное зареванное лицо. Парень нехотя поддается, но глаза у него до сих пор зажмурены, а на скулах и щеках черные разводы от туши. - Пиздец, - шепчу в сердцах, холодными пальцами скользя за волосы парика и сжимая ладонь на задней стороне шеи. - Ну ты и страхолюдина. - Заткнись нахер, - огрызается Валек сквозь слезы, оглушительно шмыгая носом. - Ладно, - все еще не смею повышать голос, успокаивающе поглаживая шею Валька и затылок пальцами. - Тише, не плачь. Ситуация жутко смущает, и я чувствую себя каким-то дебилом с фриком в руках, а затем обнаруживаю свою руку на талии соседа, и мне становится не до собственных ощущений. Прижав все еще размазывающего сопли и косметику по лицу парня к себе, перекатываюсь, отчего Валек оказывается снизу на полу. Наклонившись, порывисто целую соседа куда-то в мокрую щеку, в уголок губ, сжимая пальцы в искусственных волосах. - Ты придурок, - шепчу пораженно между россыпью поцелуев. - Ты мамкино платье нацепил, что ли? Я от тебя в шоке. - Пошел нахер, - сиплым от рыданий голосом говорит Валек, немного успокоившись и перекрыв в себе слезливый канал. - Я королева. Валек больше не плачет, и я только сейчас обнаруживаю, что меня трясет даже больше, чем его. Протяжно выдохнув, упираюсь лбом в изгиб шеи соседа и еще раз с истеричным смешком повторяю: - Господи, ты придурок.