тивианские страсти

— Корво! — воскликнула Эмили, восседающая на разбросанных подушках, и помахала рукой. По бок от нее устроился Гаррет, скрестив под собой ноги и удерживая на коленях толстенный фолиант. Обложка почему-то показалась Корво знакомой. — Гаррет читает мне сказку, хочешь послушать? Корво подошел ближе и вперил испытующий взгляд в сотоварища. Гаррет ответил ему лукаво-невиннейшим взглядом, отчего подозрения Корво усилились во сто крат. Он не доверял воришкам-пронырам, особенно не доверял маститым ворам, и уж тем более не собирался вручать доверие в руки ворам, чуть не обнесшим всю казну и пытавшимся утащить у его дочери любимое платье. — Так на чем мы остановились, юная леди? А, точно. «Господи, Калиссар, — сказал лорд с удивлением, — ваша кожа такая горячая. Она обжигает!» — Это же… Юный принц из Тивии?! Гаррет! На минуточку, — прошипел Корво, ухватил прячущего ухмылку Гаррета за шкирку и потащил прочь из комнаты. Когда дверь за ними захлопнулась, а лестничная клетка оказалась пуста, Корво яростно зашептал: — Ты сдурел?! Читаешь моей дочери такие книги! Клянусь Чужим, Гаррет, если ты задумал развратить Эмили, если ты хоть коснешься ее… — Попрошу не хватать меня впредь, — фыркнул выскользнувший из его рук птицей Гаррет, скрестил на груди руки. — На минуточку, — подчеркнул он, — книжку я нашел в твоей комнате. Эмили наткнулась бы на нее и без моей помощи, она очень любознательная девочка. — Должно быть, Каллиста прибиралась и оставила… — Так вот чем ты занимаешь досуг! — радостно перебил Гаррет, качнулся на носках, довольный-предовольный, хлопнул Аттано по плечу. — Чума, крысы, душа просит романтики. Понимаю. — Гаррет… — простонал Корво, прижимая ко лбу ладонь. Вот же гадина языкастая!

***

— Кхм, — кашлянул Корво смущенно, Каллиста отскочила от двери, как ошпаренная, вытянулась струной. Глаза круглые, рот буквой «о», щеки — алые, пальцы мнут подол платья: — Я… мессир… простите, я просто проверяла, не нужно ли смазать замок. Дверь открывается плохо, — добавила она тише. И едва слышно, с отчаянием: — На самом деле с замком все в порядке… Мессир, вы думаете, должно быть, что я испорченная, ужасная и… и… — Но-но, — заторопился Корво, так как плечи девушки начали подрагивать от рыданий. — Все хорошо. Я ничего не видел. А вас, кстати, звал Пьеро. — Уже бегу, мессир! — раскланялась торопливо Каллиста и сбежала так быстро, словно за ней гналась стая толлбоев. Корво вздохнул про себя. Наверное, замочную скважину с той стороны стоило прикрыть или же как-то усовершенствовать проклятый замок, что так и манил к себе чужой глаз. Да, однозначно; и сказать об этом нужно не Пьеро, а Соколову. Во избежание повторных эксцессов. Отказать себе в любопытстве Корво, конечно, тоже не смог. Примкнул к щели глазом и замер, не в силах двинуться: там, в ванной, развалившись вольготно в лохани, устроив предплечья на бортиках, нежился — и не скажешь иначе — Гаррет. Корво сглотнул, отшатнулся, пригладил зачем-то волосы и шагнул внутрь, сжимая треклятого «Принца» подмышкой. — Я пришел книгу вернуть, — оправдался он, старательно смотря в глаза Гаррету и ни дюймом ниже. Тот прикрыл грудь руками и изумился шутливо: — Ах, как вы посмели вломиться! Я собиралась принять ванну, — пропищал тонким голоском, точно девица, и рассмеялся своим особенным тихим смехом. Плеснул на Корво из ванны: — Вообще-то и правда собирался. Так что клади свою, — цепкий взгляд выхватил название на корешке, — гм, книгу, и проваливай. Корво не двинулся с места, только посмотрел под ноги, на темный сверток с одеждой. Поднял, встряхнул — плащ, корсет, ремешки, перевязи… — Корво, — повторил Гаррет напряженнеe, — я не дам тебе примерить свои тряпки, извращенец. И не проси. Особенно корсет, меня в бордель без него не пускают. Так что клади все на место и выметайся к чертям. Корво и сам не ожидал, что шагнет к нему, схватит за мокрые плечи и поцелует вдруг, потянет на себя; и что Гаррет застынет на миг, но ответит ему, отомрет, и Корво утонет и захлебнется в его поцелуях, потому что губы у Гаррета теплые, мягкие, а поцелуи осторожные и совершенно неопытные. А еще Гаррет умеет краснеть, пятнами на скулах, крошечными, очаровательными; и умеет, чуть отстранившись, вести по щеке ладонью, и, может быть, первый раз за всю жизнь эти пальцы — ловкие, сильные, пальцы мастера-вора — будут дрожать.