Lyrics

Он успевает сделать ровно пару шагов и опереться рукой о грязную стену дома. В тёмном переулке никого нет, и это хорошо, потому что Феттела рвёт, долго и безудержно, чужой кровью и сырым человеческим мясом. Невдалеке лежит вспоротый ножом труп репликанта в изломанной позе — единственный свидетель неприглядной сцены. Телепат тяжело дышит, приходя в себя; спазмы прекратились, и теперь он изо всех сил старается удержать нервный хохот. Дожил, твою мать, до ручки. Ему, твою мать, нужна эта информация о ближайших отрядах врага, но организм в стрессе отказывается от всего и вся, а другого способа работы с мёртвыми он не знает. Зато ему известны планы на ближайшее будущее. Завтра им снова придётся без счёта косить грёбаных марионеток. Завтра. Или нет. Уже сегодня. Феттел не выдерживает и смеётся, понимая, как жутко это звучит со стороны. Это даже на сумасшествие не похоже. — Знаешь, братец… Убей меня ещё раз. Сделай одолжение. Но он не может умереть ещё раз, не может рухнуть на землю и больше не вставать, как другие. Пытки, тюрьма, боль — да чёрт подери, он столько этого вынес… Удар за ударом. Харлан Вейд. «Синхронизация». Ещё удар. Вся правда о семье, вываленная в один миг. Ещё. Ствол в лоб, выстрел без промаха, да и какой, блядь, там мог быть промах? Впрочем, уже неважно. Не это его сломало. Не это. — Знаешь, братец… Мне страшно. А тебе? Оно не так сложно, как кажется — нужно просто привыкнуть. В конце концов, он предвидел эту войну ещё очень давно. Феттел смотрит на своё отражение в разбитых стёклах, когда они идут дальше, в самый центр кошмара. Да, это всё, что у него есть. Всё, что осталось, и не будет ничего другого. Странная мощная сила, ненависть и остатки семьи, которая вовсе не семья… И он смирился. Он продолжает рвать тела на части и слушать голос матери. Он уже смутно знает, что ждёт их в конце пути. И стоит один раз подумать, что всё могло быть иначе… Один раз представить, как всё произошло, если бы не… Ведь ему не больно. Совершенно. Не больно? На плечо ложится чужая рука, горячая и крепкая. Это настолько непривычно, что тело вздрагивает. Феттел распахивает глаза в удивлении, пропустив вздох. Неужели… мир тоже слетел ко всем чертям? Или просто галлюцинации? — Перестань, — голос прямо над самым ухом. — Не надо. Хватка становится крепче, и телепат понимает, что брат совсем близко. Интересно, какие сейчас у него глаза? А какие намерения? Хочется развернуться и посмотреть, но уже две руки не дают пошевелиться. — Ты не сдаёшься, — шёпот с другой стороны. — А это всё… это всё — просто лирика. Это тот самый момент, когда Пакстон Феттел не знает, что ответить. Все тридцать грёбаных лет мелькают в сознании мрачным вихрем, а чужое тело сзади слишком живое и тёплое для иллюзии. Феттел хмыкает по привычке, но не двигается с места, понимая, что такое повторяется редко. Почти никогда. Впервые в жизни старший брат нашёл нужные слова за него. Разве не чудо света одного мгновения? * * * По пальцам струится поток адской энергии. Феттел улыбается по-настоящему, зная теперь, что будет гораздо легче. В летнем небе пока ещё взрывается солнце, а позади слышится щелчок затвора. Оперативник щурится от яркого света, вскидывая винтовку и осторожно крадясь по улице. Впереди их снова ждёт засада. Они быстро переглядываются между собой, ища поддержки… и находят. К вечеру они всё ещё останутся здесь. Рядом. В живых. Может, всё ещё пойдёт по-другому?