Самоопределение

Тэяну ночь всегда нравилась больше, чем утро. Темнота и размытые краски не раздражают взгляд, в то время как солнце режет глаза и бесит невероятно. Ночью вообще как-то проще и честнее. Тэян берет вечерние смены, чтоб не было необходимости выходить из дома до полудня, а после работы проводит время, как ему нравится, наслаждаясь любимой темнотой. Так что в целом Тэян довольно удачливый засранец, организовался, как ему удобно, и живет в своё удовольствие. У него есть деньги на пиво, друзья, с которыми это пиво выпить, и крыша над головой, куда можно вернуться высыпаться в неприятные утренние часы. Он не уверен правда, насколько Хансоля, Сангюна и Хёсана можно назвать его друзьями. Тэян у них забавный хён, над которым можно поржать, а если совсем прижмёт, приползти за советом. Впрочем, есть еще Донсон. Он хоть и младше, но они вроде как на равных с самого начала, и это сближает. Тэян вообще разговаривает много, как начнёт о чём-то вещать, не заткнёшь. Но помолчать и послушать он тоже умеет и любит. У Донсона та же фигня, и они неплохо синхронизируются на этой почве - сначала один говорит, потом второй, и так до рассвета иногда. Но настолько же, насколько с Донсоном легко, с ним ещё и сложно невероятно. Просто мозги взрываются. Так бывает, когда человек как-то незаметно перемещается из статуса "собутыльника" в сферу близких отношений. Вроде и на брудершафт не пили (просто так - пили, на брудершафт - нет), и никакими особенно сокровенными тайнами не делились, и общих интересов-то кот наплакал, но вот как-то внезапно понимаешь, что рядом - комфортно, а без - скучно. И вроде как Тэян без Донсона спокойно может жить сколько угодно, а вроде кроме него Тэяну и не надо никого. - Вы как два старых холостяка, - ржёт Хансоль, уматывая на танцпол. - Спелись и штаны просиживаете. - За своей личной жизнью следи, - отмахивается Донсон, а Тэян молчит. Донсона же хрен разберешь, на девушек он вроде и не смотрит, а вот на Тэяна смотрит иногда так, что дрожь пробирает. А потом ничего, моргает раз-другой, взгляд отводит и снова пургу какую-нибудь гонит про знакомых своих знакомых. Они по пьяни, бывает, целуются, и это, разумеется, ничего не значит. Тем более, что Тэян немедленно поймал руку Донсона, когда тот попытался скользнуть пальцами за ремень его джинсов. Донсон руку убрал. Моментально и безоговорочно. Пару раз ещё прижался губами к губам и отпустил. Тэян целый день потом пытался себя убедить, что поступил правильно, и принять, что это конец. Он же не собирается спать с Донсоном? Нет. Вообще нет, от одной мысли всё внутри крутит, даже не на ментальном, а прямо на физическом уровне. А раз не собирается, то и претензий у него на Донсона быть не должно. Чувак, мне нравится с тобой зависать и иногда целоваться, но давай-ка без рук, и чтоб никаких походов налево? Он бы на месте Донсона за такую формулировку в морду дал, а морда своя, какая бы ни была, Тэяну пока ещё дорога. Поэтому он сжимает зубы и просто молчит при следующей встрече, типа решено же всё. "Привет" не считается. Но Донсон тоже тот ещё придурок, они друг друга стоят, наверное, логичных действий от Донсона ждать вообще не приходится и внезапно его "нелогично" совпадает с "так, как хочется Тэяну", и между ними ничего не меняется. Совсем. После того случая они по-прежнему встречаются чаще раза в неделю, обычно в баре, треплются или молчат, выпивают, иногда целуются. Донсон с каким-то безысходным остервенением вжимает его в стену в прокуренном коридорчике, лапает за бёдра (сопротивляться у Тэяна нет ни сил, ни желания), а потом, задыхаясь, отпускает, вжимается лбом в висок, пока восстанавливается дыхание, гладит по волосам и утаскивает обратно в зал, усаживается рядом вплотную и до конца вечера молчит, мелкими глотками цедя виски. Такие "срывы" у них случаются примерно раз в месяц, и Тэяну в глубине души даже жалко, что не чаще. В мире Тэяна Донсону нельзя ничего и ни с кем, можно только с Тэяном, хотя с Тэяном как раз тоже ничего нельзя. Что творится в мире Донсона Тэяну вроде как неинтересно на трезвую голову, Тэян же сухой и циничный, а на пьяную он слишком занят тем, какой Донсон тёплый или как звучит его голос после двух сигарет, когда Донсон пытается поверх музыки в баре что-то ему сказать. Глобальные важные вопросы как-то отпадают, ну не вяжутся они с полумраком бара и горячительными напитками. И это ещё один повод для Тэяна любить тёмное время суток. Ночь - это круто, но и она не лишена подводных камней. Со многими проблемами в иное время и не столкнёшься, а как только стемнеет - очень даже. И с ними тоже надо что-то делать, уныло думает Тэян. У него на шее горячие пальцы Сангюна, а у самого уха - его дыхание, пропитанное парами алкоголя. Сангюн пьян просто вдрабадан, трезвым у него на Тэяна не встанет даже после пачки виагры, что с одной стороны немного обидно, с другой - существенно облегчает жизнь. Тэян как раз собирается хлопнуть по наглой ладони, уже нашарившей дырку на его джинсах, но его опережают - материализовавшийся словно из воздуха Донсон ухватывает Сангюна на запястье и выкручивает руку. - А ну отвали. - Больно, хён! - визжит Сангюн, и тот заметно ослабляет хватку. Обиженно шипя, Сангюн забивается в угол дивана, а тэянов спаситель опускается на подранные кожаные подушки рядом с ним. - Ничего, что я помешал? - покерфэйс у Донсона получается отвратительный, и ровный голос тоже всё никак ему не дается. Он реально думал, что Тэяну нравится, что ли? Тэян вместо ответа впихивает ему в руки затертую флешку, на которую скинул пару треков и артх-хаусную мурню на пятнадцать минут - он это добро Донсону уже вторую неделю обещает и никак не может донести. Сангюн сваливает приставать к Хансолю, но ему там тоже ничего не светит, Хансоль даже пьяный отпихивается невероятно яростно, и на нем столько одежды, что у хмельного Сангюна столько же шансов выпутать из неё хёна, сколько и собрать в его нынешнем состоянии кубик Рубика. С кубиком даже вероятность повыше. Донсон наблюдает их с минуту, затем вздыхает, ставит свою бутылку рядом со стаканом Тэяна на стол и идёт вызволять от пьяной малолетки очередного друга. Тэян щурится, на свет разглядывая содержимое бутылки - почти полная. Значит, сейчас Донсон, как хороший хён, повезет Хансоля домой. А потом, скорее всего, останется у него, потому что на часах уже почти четыре, а до квартирки Хансоля путь неблизкий. Тэян очень надеется, что у них с Хансолем ничего нет, хотя вроде как у него никаких прав на такие надежды. "Собака на сене", - думает о себе Тэян и по-рассеянности прихлёбывает не свой виски, а пиво Донсона. Исключительно случайно и вовсе не думая ни о каких непрямых поцелуях. Ночь испорчена окончательно, и вовсе не из-за того, что Тэяну до соплей хотелось, чтоб Донсон остался с ним. У него к Донсону что-то не то злобно-эгоистичное, не то наивно-детское. Ему не надо, чтоб Донсон понимал, он и сам себя понять не может, ему просто хочется, чтоб его со всеми его глупыми нелогичными действиями принимали, как есть, и знать это наверняка. Возможно, для этого ему нужно сначала самому принять себя. - Ты того... с нами не поедешь? Тэян резко поворачивается на голос Донсона и едва не роняет бутылку. Хансоль держится за донсонов локоть, уютно прижимается щекой к его плечу и улыбается, поблёскивая глазами из-под чёлки. - Куда? - глупо выдает Тэян, стараясь незаметно пристроить чужое пиво обратно на стол. - Хансоля отвезти бы надо... ну, и тебя могу подбросить. А то тут сегодня неспокойно, - он кивает в сторону барной стойки, где дважды отшитый Сангюн демонстративно заливает в себя очередную стопку текилы. "Мы так до утра проездим," - собирается озвучить Тэян, но вслух говорит только: - Ага, поехали. Морозный ночной ветер моментально забирается к Тэяну под куртку, едва они выходят из клуба, и тот, чертыхаясь, застегивает молнию до подбородка. - Я назад, - тут же расставляет точки над i Хансоль и забирается на заднее сиденье с бутылкой пива - все той же многострадальной, которую Донсону не удалось выпить. - Уснешь - не облейся, - ворчит Донсон, заводя двигатель. У Тэяна отчего-то трясутся руки, ему удается пристегнуться только с третьего раза. Причем, когда вредная железка, наконец, щелкнув, встает на место, его пальцы накрывает тёплая ладонь Донсона, и Тэян дёргается, как от удара током. Ему стыдно за это нереально, но Донсон только поспешно убирает руку: - Справился, наконец? - Пить надо меньше, мелкая моторика ни к черту, - Тэян отворачивается к окну, чтоб скрыть покрасневшие щёки, хотя в темноте салона их все равно никто не заметит. Они едут молча, и Тэян постепенно расслабляется. Неловкая тишина "нечего сказать" плавно перерастает в "незачем говорить, и так норм". Хансоль спит в обнимку с пустой бутылкой, когда Донсон открывает заднюю дверь: - Принцесса, экипаж прибыл. Хансоль со вкусом зевает, выбирается из машины, клюет Донсона в щечку в знак благодарности (для этого ему приходится едва ли не вскарабкаться по его руке) и, помахав на прощание Тэяну, скрывается в подъезде. К дому Тэяна ехать почти через весь город, к Донсону несколько ближе, но Донсон, не спрашивая, перещелкивает программу на навигаторе, выстраивая маршрут до блочной пятиэтажки, где обретается Тэян. По пути Донсон засовывает принесенную Тэяном флешку в аудиосистему, и они успевают прослушать и обсудить добрую половину треков. Тэян смотрит в окно на пустые сонные улицы, наблюдает, как гаснут фонари, как включаются моргавшие оранжевым светом светофоры. - Гляди, какие важные, - смеется Донсон, кивая на горделивое шествие моющих машин - Тэян по-детски прижимается носом к стеклу. Донсон паркуется на единственном незанятом месте, ставит машину на ручник и поворачивает ключ. Музыка смолкает и прикорнувший было Тэян, встрепенувшись, с трудом разлепляет один глаз. - Да приехали, приехали, - Донсон прячет расползающиеся в улыбке губы за поднятым воротником и тянется за сигаретами. Они выходят из машины и почти синхронно хлопают дверьми - звук неожиданно гулкий в утренней тишине. На улице по-прежнему зябко, Тэяну непривычно трезвому в такую рань. Обычно в это время он нога за ногу плетется по лестнице в свою квартирку, чтоб отрубиться до полудня, и не видит толком ничего вокруг. Донсон с хрустом потягивается. - Утром классно, - говорит он, и выбрасывает сигарету после первой же затяжки. Тэян оглядывает пустой двор. Почему-то спорить не хочется. Вокруг ни души, но это не та пустота, что встречает его по вечерам, когда он вышагивает из подъезда в темноту. До восхода солнца совсем немного времени и уже почти светло, видимость прекрасная, пусть всё и подёрнуто предрассветной дымкой. Тэяну внезапно комфортно в этой серости, она ничего не прячет, оказывается, она честнее плотных сумерек и густых теней, и ему впервые за долгое время удается вдохнуть полной грудью. Донсон разглядывает блёклую полоску болотного цвета на горизонте в просвете между домами и не спешит садиться в машину. Тэян ему за это благодарен, потому что его отчего-то ломает и перестраивает, он, кажется, на пути к смене религии, а иногда в такие моменты совсем не хочется быть одному - Поехали к тебе, а? - тихо спрашивает он у носков своих потертых кроссовок. Трудно придумать что-то более глупое, они ведь стоят у его подъезда... но дома плотные шторы, тёмная мебель и выкрученная лампочка в прихожей. Тэян боится потерять это утро, как только откроет дверь своей квартирки, где годами копил мрак. Его руку обхватывает тёплая крупная ладонь. - Тебе перчатки носить надо. Вон пальцы опять какие ледяные, - Донсон деловито растирает его руку в своих и глаз не поднимает. От того, что ему тоже чертовски неловко, Тэяна немного отпускает, и он легонько сжимает ладонь Донсона в знак благодарности, когда тот продолжает: - Давай в машину, поближе к печке.