Власть

      Горизонт горит багрянцем и пурпуром, а последние лучи заходящего солнца играют на крышах Гравити Фоллс.       В особняке Глифулов распахивается дверь в ванную, и из клубов пара размеренным шагом выходит Диппер, замотанный в полотенце по пояс. Последнее выступление завершилось час назад, и контрастный душ помог стряхнуть неприятные ощущения, которые обожающие взгляды публики, казалось, вбивали в его разум. Сестрёнка завершила аналогичное омовение чуть раньше него и уже убежала в гримёрную, приводить себя в приличный вид, и сейчас Диппер направлялся к ней.       У близнецов в этой жизни была лишь одна пламенная, жгучая страсть. Власть. Они были умны. Они были обаятельны. Они были расчётливы. Им было досконально известно, что их ждёт в будущем и как это произойдёт - работая вместе, они не были способны допустить даже мельчайшую ошибку. И они знали, что однажды они дорвутся до этой желанной власти. Ну а пока...       Годом ранее они заключили пакт друг с другом. Соглашение. С того момента брат и сестра перестали ссориться, ругаться, злить друг друга, что немало удивило всех, кто их знал. Знали бы эти люди, какой ценой Глифулы достигли этого фантастического единства, слаженности действий, понимания, знай они, что стояло за их поразительно притягательным шармом...       Власть. Она манила их обоих, давала живительную энергию и заряжала энтузиазмом. И близнецы пообещали друг другу - каждый из них имеет полную власть над другим. Изначально это было лишь смутным и расплывчатым обещанием, но в мыслях Глифулов оно стремительно обрело определённые черты, одновременно мягкие и жёсткие, отталкивающие и привлекательные, запретные и дозволенные. Оно стало их источником жизни и силы, гарантом единства и успеха.       Теперь это соглашение приобрело несколько ритуальную форму. За прошедший год оно настолько прочно связало близняшек, что теперь они буквально чувствовали друг друга каждой клеточкой тела, если желали того, и осознание возможности в любую секунду полностью подчинить или быть подчинённым будоражило Диппера Глифула. Мэйбл же радовалась и тому и другому, как малое дитя, хотя психиатры такого ребёнка быстро упрятали бы в лечебницу.       Диппер уверенно открывает дверь приглушённо освещённой гримёрной, в которой его сестра уже расчистила место для их игры. В центре комнаты, напротив огромного зеркала, прямо под лампой образован круг свободного пространства, а за ним, прячась в полутени, ждёт Мэйбл. Каштанового цвета волосы, обёрнутое вокруг тела бледно-голубое полотенце, ещё влажное после душа... Она безумно привлекательна. Но сначала её очередь.       Он заходит в освещённый круг, скидывая полотенце, становится на колени и ищет взглядом её глаза, давая знак - можно начинать. На лице Мэйбл мгновенно возникает полубезумная улыбка - она никогда себя до конца не контролирует, а в её аккуратных, маленьких ручках, как по волшебству, возникает короткая двухвостая плеть. Брат опускает голову и закрывает глаза, готовясь принять первый удар, но она пританцовывающей походкой заходит к нему за спину.       Вместо удара он ощущает лишь нежное поглаживание небольшой ладошки по спине, по плечам, щекочущее скольжение ногтей по позвоночнику, ниже, ниже, ниже... Кончиком хвоста плетки она слегка поводит по его стопам. Диппер не шевелится, он полностью контролирует себя, отдав своё тело во власть сестры. Её, кажется, слегка раздражает его неподвижность - это стало частью ритуала, и Мэйбл наконец делает первый взмах, оставляя на спине брата две медленно распухающие полосы, а затем проходится по ним прядью длинных мокрых волос. Брату немыслимо приятно, но все желания что-либо сделать ощущаются как будто издалека. Он ощущает бурную пульсацию крови в висках, в местах удара, внизу живота, но по-прежнему не позволяет себе изменить позы, а его сестрёнка в это время, распаляясь всё больше, срывается - удары начинают сыпаться один за другим. Плеть легко огибает бок, бьёт концом под ребро, сбивая ровное дыхание, потом обвивается вокруг шеи, раз за разом проходит по спине, вызывая вспышки обескураживающего удовольствия пополам с болью и оставляя на теле замысловатый узор из слегка вспухшей, покрасневшей кожи. Диппер даже не открывает глаз, только рефлекторно вздрагивает - а Мэйбл понемногу успокаивается. Добавив напоследок пару почти нежных касаний плетёной кожи по бёдрам брата, она откладывает плеть в сторону, на тумбочку перед зеркалом, и начинает массировать места, по которым только что била - и этот фантастический контраст ощущений заставляет парня внутренне содрогаться от блаженства.       Нежно пересчитав тыльной стороной ладони его позвонки, идя снизу вверх, девушка кладёт руки ему на плечи, распрямляя его, выравнивая, фиксируя в этом неудобном положении, и тянется за подушкой, чёрт знает зачем валяющейся в гримёрной. Слегка надрывая её, Мэйбл вытягивает оттуда одно-единственное пёрышко, и с прежней маниакально-весёлой улыбкой показывает его брату. Диппер смотрит на него почти безучастно - договор обязывает полностью отдаться сестре, и договор надо исполнять.       Теперь Мэйбл медленно ласкает его этим пёрышком, ставя целью задеть каждый миллиметр худого тела своего брата, и он с трудом сдерживает судороги и смех, закусывает губы, чувствуя легчайшие прикосновения к горящей огнём коже, к соскам, к наполовину прикрытым векам. Словно ей этого было мало, девушка снова заходит ему за спину, усаживаясь, приобнимает и, поглаживая по подбородку пером, начинает неторопливо доводить его до исступления второй рукой. Маленькие ноготки царапают натянувшуюся кожу, касаются обнажившейся плоти, снова убегают выше, к животу... Это позволяет выбить из Диппера сдавленный, краткий стон, но на Мэйбл он действует не хуже раската грома - она срывается с места, вставая во весь рост перед братом. Пёрышко улетает в сторону, и девушка порывисто хватает лежащий на полу нож, попутно жестом приказывая брату лечь на спину. С неё наконец соскальзывает полотенце, обнажая ажурную фигурку, и через мгновение она уже сидит верхом на животе парня, прижимая его к полу, затрудняя дыхание. Нож из хирургической стали танцует в её руке, но Диппер уже снова абсолютно спокоен, отрешён.       Мэйбл пару секунд подбирает место на его груди, где ещё нет маленького шрама, и проводит по нему плоской стороной клинка. Холод металла расслабляет, несёт в себе некую определённость... Сестрёнка делает первый малюсенький надрез, делает восхитительно неспешно, наслаждаясь каждым миллиметром движения. Её неописуемо заводит эта игра, ей нравится поддразнивать ту тьму, которую её брат держит глубоко в себе, и Мэйбл, доводя до безумия его тело, словно просовывает руки сквозь прутья клетки к этой пугающе холодной темноте, приглашая её наружу - и раз за разом терпя неудачу. Девушка поднимает окровавленный нож, стряхивая вишнёвого цвета капли на кожу Диппера, и, наклонившись, слизывает их кончиком тонкого язычка - сначала отдельные капельки, затем тонкий тёмно-красный ручеёк, сочащийся из мастерски нанесённой раны, к которой она припадает губами, целуя. С видимым трудом оторвавшись и слегка изогнувшись, она проводит соском по его безучастному лицу, затем нежно целует, оставляя в его рту металлический привкус, и, решившись, тихо шепчет, глядя в абсолютно такие же глаза, как у неё самой: -Теперь ты.       Его всегда восхищает этот миг смены контроля, а её неумолимо затягивает та мягкость, с которой он начинает свой акт подчинения. Руки Диппера направляют Мэйбл вниз, ласково придерживают за волосы, и вот уже её ещё окрашенный кармином язычок скользит по оголённой плоти, губы смыкаются на ней - она чувствует желание брата и исполняет его в точности, а его ещё недавно бесстрастное лицо озаряется мрачной ухмылкой торжества. Однако он решает не ограничиваться этим, и через наполненную мерными пульсами удовольствия минуту Мэйбл лежит на животе, уткнувшись лицом в пол, будто пытаясь спрятаться, а брат восседает на ней с тем же ножом и подцепленной с пола шёлковой шалью. За нежным прикосновением ткани к голой коже следует болезненный укол, даже не прорезающий её, и сестрёнка давится прерывистыми вздохами и заходится хриплым кашлем, извиваясь под тяжестью брата. Он же с всё той же улыбкой ощущает, что вечно рассредоточенная вокруг Мэйбл мощь, которой она развлекается день ото дня, под его ласками собирается в незримое, тёмное, колючее облако, конденсируется на невидимых ему ресницах сестры, оседает между лопатками невидимым покровом. Диппер делает широкий надрез на плече сестры - резко, внезапно, заставляя её вскрикнуть и всхлипнуть, и, приподняв ей голову, заставляет собрать кровь с клинка. Ей больно - и вместе с тем она чувствует исходящие от ранки волны расслабления...       Он, сдвинувшись назад вдоль тела сестры, входит в неё, слегка выгнув её спину и отбросив ненужный уже кусок металла в сторону. Первым же движением Мэйбл прижимает к полу, и она с трудом приподнимается на уже непослушных руках, поддавая тазом в такт задаваемому ритму, принимая его как данность, всем существом ощущая, что сейчас её брат волен сделать с ней что угодно... И это чувство добавляет в коктейль боли и ритмичных сполохов удовольствия оттенки смущения и стыда и яркий привкус паники. Его руки приподнимают её торс, проскальзывают по плоскому животу, рёбрам, придерживают несколько секунд маленькие груди с бледно-розовыми сосочками, в ответ на что Мэйбл со стоном перехватывает его запястья своими окровавленными ладошками и изгибается, ловя взгляд брата, полный хищного, холодного удовлетворения. Он ни на секунду не останавливается, не сбавляет темпа, но перед самым оргазмом резко тянется к сестре, к её губам, накрывает их своими, заставая ту вожделенную секунду, когда зрачки Мэйбл резко расширяются, а дыхание даёт сбой...       Когда мир занимает для них своё привычное место, словно выплывая из белесого тумана, близнецы лежат рядом, глядя в потолок, взявшись за руки и торжествующе улыбаясь. Мэйбл, разметав волосы по полу, лежит на краю влажного полотенца, на котором понемногу расплывается кровавая полоса из её пореза. После этих нескольких кратких мгновений, на которые они действительно оказываются единым целым, они чувствуют одинаковую уверенность и спокойствие, и ноющая боль расслабляющихся мышц разливается по их телам. Вот она, настоящая власть, - одновременно думают оба.       Когда-нибудь Диппер Глифул решится выпустить ту тьму, которую так настойчиво вытягивает из него его сестрёнка. Когда-нибудь он даст полную волю своему отточенному интеллекту и электризующей, холодной мощи.       Когда-нибудь Мэйбл Глифул сосредоточится и соберёт в единое целое всё время танцующие вокруг неё осколки силы, как беззвучно просит её брат. Когда-нибудь она окажется уверенной настолько, что щелчком пальцев сокрушит любого, кто встанет у неё на пути.       Когда-нибудь близнецы Глифул решат прекратить детские игры с неведомым - они подчинят его, закуют в оковы из собственной железной решимости, заставят служить себе и пустят в реальность тот мрак, что долгое время жил в них самих.       Когда-нибудь привычный нам мир содрогнётся и рухнет, и на его обломках они выстроят своё мрачное царство запретного.