Хорошие-плохие новости

Утро выдалось просто великолепным. Солнечные лучики приятно грели еще не пробудившихся супругов, а птички пели свою незатейливую песенку. – Эй, Джесси… - тихо позвал Ник, приобнимая мужа. Ховард потянулся и повернулся лицом к любимому. – Да? – чуть хрипло спросил парень. – Теперь ты мой законный супруг… - с улыбкой сообщил Николас. – Поздравляю. Ты сделал-таки это… - сладко зевая, пробубнил Джесси. – Я люблю тебя. – Ну и правильно, – улыбнулся омега. – Я просто чудо. Николас заулыбался еще шире и притянул мужа ближе, впиваясь в его истерзанные за ночь губы, поцелуем. – Ты мне все губы покусал вчера… - чуть обиженно сообщил омежка. – Это не я… Это все страсть… – Страсть-мордасть! Да хоть что! – возмутился юноша. – Губы-то болят! – Хватить выпендриваться, – серьезно сказал Николас. – Пошли завтракать. Альфа нехотя перевернулся на другой бок и поднялся с кровати. – Ты вообще собираешься радовать родителей?.. – поинтересовался Ник, скрываясь за дверью в ванную. Джесси тяжело вздохнул и поднял-таки свое бренное тельце с постели. Он не спеша обошел кровать и встал перед зеркалом. Он несколько минут пялился на собственный живот. Животик был очень маленьким и едва заметным, но опытный глаз врача тут же определил срок беременности… – Это четвертый… - пробубнил омега себе под нос, водя пальцем по животу, вычерчивая круги. – Да. Определенно. Наверное, пятнадцать или шестнадцать… – Кто четвертый? – проходя мимо спальни, спросил Николас. Ховард вздохнул, схватил первую попавшуюся футболку и отправился за мужем на кухню. – Месяц четвертый, – быстро сказал парень, исчезая в другой комнате. – Четвертый?! – удивился Ник. – Уже?! – Неделя может быть пятнадцатая или шестнадцатая… Ховард появился на кухне в футболке еле прикрывающей попу. Парень уселся за стол и стал ждать завтрака. – Что значит «или»? Ты не знаешь? – Я могу на глаз определить месяц. А зная месяц можно сказать о неделе, ведь есть только четыре варианта, потому что в месяце четыре недели. Значит, если у меня четвертый месяц, то это может быть неделя от тринадцатой до шестнадцатой. Для тринадцатой слишком поздно, следовательно, это либо пятнадцатая, либо шестнадцатая… – Закончил? – Ну, да… – Я тебя дубина про другое спрашивал! Как ты можешь не знать неделю своей беременности! Мне казалось, беременные даже за днями следят! – с толикой обиды в голосе, сказал Николас. – Ну, ты еще обидься на меня за то, что ужины тебе не готовлю! – возразил Джесси. – Я еле-еле выкроил кусочек времени на свадьбу! А ты мне про недели какие-то! Вот мне делать больше нечего, как сидеть считать их! – Слушай, мне вот интересно становится. – Ник усмехнулся. – А у тебя, когда воды отойдут и схватки начнутся, ты в какой операционной стоять будешь? У плановых или на экстренных решишься? – Запрещено, – чуть ли не со слезами на глазах промычал Джесси. – Работать можно максимум до шестого месяца! Потом, извините, декрет! – Я так понял, что на уникумов и гениев, вроде Джесси Ховарда это правило не распространяется? – Я еще не сказал начальству… - Ховард вздохнул. – Но работать я буду! И даже ты меня не остановишь! Джесси картинно развернулся и утопал в спальню, громко хлопая дверью. Альфа просто негодовал от такого поведения! Ну, как можно быть врачом и не следить за своим собственным здоровьем? Как можно целыми днями уговаривать людей лечиться и вести правильный образ жизни, а самому так наплевательски относиться к себе же?! Абсурд, не иначе… – Иди, поешь хотя бы! – Николас постучался, прежде чем открыть дверь в спальню. – Не буду я ничего! – обозлился Джесси. – Иди, давай отсюда! – Ну, почему нам обязательно нужно ругаться в первый же день нашего замужества? – Потому что ты удивительный человек! – еще больше возмутился Ховард, разворачиваясь к мужу лицом. – Я, кажется не раз и даже не два говорил, что дети мне не нужны. Я постоянно твердил тебе, что работа очень важна для меня. Каждый божий день я заикался о том, что мне эта работа не просто так досталась. И тут ты вытворяешь такое! – Джесси вскинул руки к потолку, показывая свое недоумение. – И тут я понимаю, что залетел! Очень видимо хорошо ты меня слушал! – Легче научить козла на баяне играть, чем тебя перевоспитать, – тяжело вздохнул альфа, поворачиваясь к двери. – Это безнадежно… - пробубнил юноша себе под нос. Альфа устало потер глаза и вышел из комнаты. Его очень сильно огорчало поведение супруга. Раньше он определенно таким не был. Сейчас истеричка, не иначе. *** Просидев еще час в комнате, Джесси оделся и ушел. Он ни словечка не сказал мужу, просто взял и вышел. – Привет, – юноша тяжко вздохнул. – Слушай пап, вы дома? Я приехать хочу. Нет, ничего не случилось. Все нормально. Ладно, тогда примерно через полчаса подъеду. Ховард поежился, когда на него подул холодный ветер. Он решил, что сегодня ему все можно, поэтому он стремительным шагом направлялся к гаражу. Благо сегодня не было пробок, и Джесси очень быстро добрался до своего старого дома. Юноша припарковался и по-хозяйски так вошел в дом. – Эй! Кто-нибудь! – прямо с порога прокричал Джесси. – Тут сын любимый приехал! Никто не пожелал увидеть любимого сына и так и не вышел его встречать. – Пап! Это я. Чего не выходишь? – Быстро же ты, – пробормотал отец, крутясь у плиты. – Прости, я готовлю. – Покорми скорей! – сын уселся за стол и сложил ручки. – Ну, рассказывай, – отец поставил перед Джесси тарелку с только что приготовленным рагу. – И вообще! Даже не поцеловал отца! – возмутился мужчина. – Извини. – Джесси наклонил голову и вытянул губы для поцелуя. Отец приобнял его и прислонился к нему щекой, давая себя чмокнуть. – Где папа? – юноша наконец-таки приступил к еде. – Работает, если что, – мужчина вернулся к готовке. – Забыл совсем… – Ты, лучше скажи, что случилось? Я волнуюсь, знаешь ли… – Он меня бесит, – холодно сказал Ховард, тяжело вздыхая. – Кто? – не скрывая удивления, спросил отец. – Муж. – Сынок ты случаем головой не ударялся? – мужчина посмотрел на сына и одной рукой поднял его челку со лба, чтобы осмотреть. – Вы только вчера души друг в друге не чаяли. – Нельзя так сильно меня бесить. Просто нельзя! – Да, ты чего? – еще больше удивился отец. – Что он натворил? Пока Джесси собирался с мыслями, отец вымыл руки и выключил газовую плиту. Он взял полотенце и, вытирая руки, присел напротив сына. – Я беременный, – уж больно спокойно сообщил Ховард. Сказать, что отец опешил от изумления, это ничего не сказать. У мужчины невольно приоткрылся рот, и он очень быстро захлопал ресницами. – Ты не ослышался. – Серьезно?! – то ли с диким удивлением, то ли с радостью переспросил мужчина. – Четвертый месяц. – Какой?! Четвертый?! – отец сделал серьезное лицо. – Я только сейчас узнаю?! – Ну, как бы я папе все еще на свадьбе сказал, но запретил тебе рассказывать. – Джесси виновато опустил глаза. – Серьезно?! – Извини. Я пока только папе и Николасу сказал. Ну, и другу одному. Двум… – Какие-то друзья знают! А родной отец, последним узнает! Беспредел, ей богу! – в серьез возмутился мужчина. – Так было нужно. Во-первых, они врачи, кто знает – тот поможет, если что. Во-вторых, Николас – муж, он обязан первым узнать. И в-третьих я сам виноват, тебе надо было сразу звонить. Прости. – Джесси состроил милую мордашку, благодаря которой его в детстве всегда прощали. – Знаешь что… - строго сказал отец. – Я ругаться не собираюсь. Я безмерно счастлив! – сказал он уже своим родным добрым голосом. Джесси не успел опомниться, а его отец уже вытирал выступившие слезы. Он счастливо улыбался и старался не расплакаться еще больше. – Ну, чего плакать-то? – удивился юноша. – Радоваться, кажется, нужно… – Что значит «кажется»? – переспросил отец, обнимая любимого сыночка. – Еще как нужно! Радоваться и только! – Хоть кто-то рад. – Ховард устало вздохнул, и потер переносицу. – Рад… - прошептал парень. Он повернул голову и уткнулся носом в живот отца. Он закусил нижнюю губу… и разрыдался. Плакал так, будто произошло самое страшное на всем белом свете. Рыдал в голос, глотая слезы. Делал секундную остановку и снова взвывал, градом роняя слезы на пол. – Ну, не хочу!!! – проскальзывало между всхлипываниями. – Обижать его! Не хочу! – Успокойся уже! – скомандовал отец. – Хватит лить слезы. И хватит драматизировать! Это не конец света… – Я нагрубил… - Джесси поднял голову, смотря на отца сильно заплаканными глазами. – Мне стыдно… – Хочешь сказать, что Ник не простит тебя? – Угу… – Глупостей не болтай! Мужчина взял сына за щеки заставляя посмотреть на себя. Одной рукой он вытер все слезы с лица юноши, потом наклонился и чмокнул его в щеку. – Успокойся, – ласково проговорил он. – Всегда можно извиниться. Любящий муж тебя простит. Поверь мне. Джесси вздохнул и приобнял родителя. Ему стало легче и он успокоился. Все-таки надо было раньше рассказать. Когда сын окончательно успокоился и привел себя в порядок, ему налили чаю. – Ты абсолютно наплевательски относишься к беременности, да? – напрямую спросил отец. – Да, – тихо сказал Джесси. – Как узнал? – Я знал об этом уже тогда, когда ты пошел в медицинский. – В смысле? – У меня был не просто сын-омега, у меня всегда был сын-альфа-омега. Ты был настолько самоуверен, целеустремлен и силен духом, что иногда мне казалось, будто ты потерял что-то по дороге в этот мир, – мужчина усмехнулся. – Ну, альфой ты должен был быть, это точно. И, как только я задумывался над твоей судьбой, сразу понимал, что ребенок этому человеку вовсе не нужен. У моего сына на уме – работа и только. Я, если честно, очень был удивлен, что ты альфу себе нашел, – он сделал глоток чая. – Я в принципе знал, что когда ты забеременеешь, то тебе это будет не важно. Ты скорее будешь беспокоиться о том, что не сможешь работать, чем беспокоиться о состоянии своего ребенка. Ничего удивительного, такой уж ты человек. Юноша тяжко вздохнул и закрыл глаза. Ему было странно то, что Николас вовсе этого в нем не разглядел. – Ты как в воду глядишь. Кому я нужен с ребенком-то? Кто меня в операционную пустит на шестом месяце? А я хочу… ну душит меня эта «домашняя суета»… морально убивает эта квартира, в которой я должен сидеть… ужины ему готовить… – Давай ты для начала помиришься с ним. А потом разберетесь, кто должен ужины готовить, – отец ласково улыбнулся, наполняя сына положительными эмоциями. – Тогда я пошел. Ховард поднялся и отправился одеваться. – Позвони, когда помиритесь. – Хорошо. Джесси быстро оделся и поспешил к машине. *** Всю дорогу домой он мысленно готовился к серьезному разговору с мужем. Он знал, что без слез не обойдется. Николас никуда и не уходил. Он прибрался, приготовил что-то на ужин, пропылесосил, и сейчас тихо-мирно восседал на диване, изредка поглядывая на экран телевизора. – Привет… - тихо и немного испуганно поздоровался Джесси, проходя в гостиную. – Здравствуй, – отрешенно поздоровался Ник, не отрывая взгляда от телевизора. – Нам надо поговорить. Ты не против? – Валяй. – Николас указал мужу на место рядом с собой. – Ладно… - Ховард намеренно сел в кресло, стоявшее напротив дивана. Джесси набрал побольше кислорода в легкие. Парень собрал всю решительность в кулак, но его речь прервала резкая боль в животе. Он поморщился и невольно положил руки на животик. – Все нормально? – испугался Ник. – Да… - Ховард еще несколько секунд поморщился и серьезно посмотрел на супруга. – Мне сказать нечего. Я хочу извиниться. У меня нет оправдания, потому что я был абсолютно не прав. Мне стыдно и обидно, не потому что ты накричал, а потому что я тебя обидел, – юноша чувствовал, что наворачиваются слезы. – Я плакал. Много плакал, потому что… нельзя кричать на тех, кто пытается помочь… - предательские слезинки покатились-таки по щекам. – Я люблю тебя… но удивляюсь, как ты меня можешь любить, если я такой… противный… и еще… я детей не люблю… - Ховард начал всхлипывать. – А ты их обожаешь… мы с тобой не созданы друг для друга… вовсе нет… Джесси вытирал слезы тыльной стороной ладони. Он опустил голову и подтянул к себе ноги. Николас спокойно его выслушал, поднялся с дивана и подошел к любимому. – Я все равно люблю тебя, – нежно прошептал Ник, склоняясь на ухом супруга. Альфа осторожно взял мужа на руки и понес в спальню. Он уложил его на застеленную кровать и лег рядом. – Перестать лить слезы. Я поменял постельное белье. – Прости. Пожалуйста, прости… – Я знаю, как тебе тяжело, – альфа начал гладить Джесси по голове. – Мне тяжело это понять. Эту странную привязанность к работе. И я не прошу тебя готовить или убираться. Я просто хочу, чтобы ты думал о себе. Конечно ребенок это ответственность, но в первую очередь я хочу, чтобы ты был жив и здоров. На первом месте – ты… – Я исправлюсь. Обещаю. – Так я тебе и поверил… - усмехнулся Ник. Он придвинулся ближе и нежно поцеловал мужа. Очень мягко, давая понять, что он находится в надежных руках. Остается только верить, что Джесси будет исполнять обещание. Или ухитрится и опять забудет о здоровье?..