За завесой

Двадцать девятое марта выдалось на удивление теплым для Англии. Скорее, даже аномально теплым – двадцать два градуса по Цельсию. Учитывая, что еще вчера приходилось довольствоваться четырнадцатью, сегодняшняя погода была неожиданным подарком расщедрившейся природы. В обнимку с толстенным учебником по теории защиты от Темных Искусств я сидела под густыми ветвями векового вяза недалеко от озера. Гермиона опаздывала редко, но сейчас наступил тот самый исключительный случай, и я ждала ее вот уже больше получаса. Библиотека не раз поглощала девушку с головой, но на этот раз подруга превзошла все мои ожидания. Изначально я должна была помогать Гермионе в поисках подсказки к расшифровке записки, которую мы с Гарри нашли в гостиной Слизерина, но, вспомнив мучения с кулоном Вивиан, решила оказывать исключительно моральную помощь. Подставляя голые руки под нежные лучи послеобеденного солнышка, я наслаждалась этими минутами, потому что знала, что уже завтра придется вновь надевать теплую куртку с капюшоном, закутывать горло легким шарфом и обувать полусапожки. - Почему прогуливаешь? – услышала я усмехающийся голос у себя за спиной. Ли Джордан сел рядом, а потом вольготно разлегся на чахлой, все еще желтоватой и редкой травке. - Я не прогуливаю, у нас по средам нет последнего урока, - нехотя ответила я, с печалью отпуская неясные, но ужасно приятные мысли, витавшие до этого у меня в голове. - Странно, учитывая, что вам СОВ скоро сдавать. Хотя кому они нужны, правда? Я чего пришел… Ты помнишь, какое после-послезавтра число? - Ну-у-у… Если сегодня двадцать девятое, то тогда, вероятно, будет первое апреля… Или второе? – несколько пораженная неожиданным вопросом задумалась я. - Первое. А что у нас первого апреля? - М-м-м… День дураков? В смысле, розыгрышей? – приподняла бровь я, пытаясь понять, на что намекает Ли. - Хорошо, уже тепло, а что еще? - Точно, месяц наших с Джорджем отношений… А почему ты мне об этом напомнил? – все еще недоумевала я. - Нет, об этом я слышу впервые, хотя логично, «Последний шанс» был месяц назад. Неужели ты не знаешь? Как можно не знать о том, когда у твоего парня день рождения? – уже чуть возмущался Ли. - Я знаю, первого апр… Господи, какая я идиотка… Черт, у меня даже подарка нет! - немного подпрыгнула я. - Вот поэтому я и сижу здесь. Понимаешь, это их последний год в Хогвартсе. Наверное, было бы неплохо сделать им подарок всем вместе, я имею ввиду отпраздновать с размахом, достойным Умников Уизли, - говорил Джордан воодушевленно, глаза его блестели энтузиазмом. - Абсолютно с тобой согласна. Тебе нужна помощь? – загорелась идеей я, желая, чтобы день рождения близнецов получился как нельзя лучше. - Да. Я уже все продумал. Завтра мы идем в Хогсмид. Там купим сливочного пива, мелких сладостей, разной ерунды из «Зонко»… - Но нам с Гарри Снейп запретил походы в Хогсмид до конца учебного года, - перебила я, в который раз проклиная про себя ненавистного учителя. - Я знаю. Поэтому вы пойдете на кухню к домовикам, они нам приготовят столько, что потом можно будет еще неделю есть. Со всем этим поднимайтесь в Выручай-комнату, оставьте все там, желательно так, чтобы к самому дню рождения ничего не испортилось. А первого апреля, сразу после ужина, мы придем туда, все приготовим, как-нибудь приведем Фреда с Джорджем, и сюрприз готов, - довольный собой, выложил план Ли. - Хорошо. Гарри ты уже об этом рассказал? - Нет, но вы должны будете выйти из гостиной через час после того, как все уйдут в Хогсмид. - Ясно… О, Гермиона… Прости, нам с ней надо немного посекретничать, - очаровательно улыбнулась я, заметив подругу метрах в ста от развесистого вяза. - В любом случае, я уже собирался уходить… А то, мало ли, твой эмоциональный молодой человек ревновать будет, - подмигнул Ли, заставляя чувствовать себя очень неудобно, ведь я так и не рассказала Джорджу про поцелуй с Гарри. Минут через пятнадцать я попросила Гермиону купить какой-нибудь милый подарочек для Джорджа в Хогсмиде. Она согласилась далеко не сразу, но в итоге махнула рукой, взяв обещание, что никаких претензий я к ее выбору предъявлять не буду. Что ж, справедливо, если учитывать ее страстную любовь к книгам… Два дня спустя я прокручивала в голове разговор с Ли в сотый раз, волнуясь все больше и больше. Вообще, последнее время я только и делаю, что волнуюсь, что неудивительно, если за месяц нарушить больше школьных правил, чем чуть ли не за все пять лет обучения в Хогвартсе. После того, как в Выручай-комнате Амбридж застала ОД, ученикам вход туда строго запрещен. Нельзя заходить и на кухню, куда мы собираемся отправиться в первую очередь. А если учесть, что не так давно нас с Гарри поймали после отбоя возле гостиной Слизерина, то наборчик получается восхитительный. Не знаю, о чем сейчас думал Гарри, но явно не о наказании Снейпа и не о шансах быть пойманными за незаконным деянием. Его губы расплылись в легкой улыбке, глаза, расфокусированные, чуть сощурились… Чем-то напоминает Живоглота, когда тому чешут за ушком… Стрелки на часах едва ли не застыли на месте. Заняться решительно нечем. Я начала впадать в легкую дрему, устав после недели зубрежки и отработки наказания, назначенного еще месяц назад. Я на минуту прикрыла глаза. Всего на минуту… Разбудил бой часов. Очень вовремя – успела проспать всего пятнадцать минут. Не слишком много, но мы уже опаздывали. Гарри тоже спал, как я и подозревала. Грудь его мерно вздымалась, от чего края страниц «Ежедневного пророка», лежавшего на нем, ритмично взлетали вверх. Голова наклонена, рука свешивается с подлокотника, очки съехали на бок. Выглядел он очень умиротворенно: на тонких губах даже во сне играла едва заметная добродушная улыбка. О том, что его лицо теперь редко бывает таким спокойным, напоминала только часть шрама, выглядывавшая из-под лохматой челки. Разбудить юношу удалось не сразу. Он долго отказывался идти куда-либо, но наконец-таки вспомнил, для чего именно он должен сейчас подняться с кресла. Тогда он буквально подпрыгнул в кресле, поднявшись так стремительно, что я поразилась тому, откуда взялось столько энергии. Коридоры многочисленностью поворотов и ответвлений напоминали собой причудливый лабиринт, но медленно они вели нас в храм чревоугодия. Груша на натюрморте, скрывавшая дверь, хихикнула, стоило только ее пощекотать. Хвостик фрукта превратился в длинную ручку. На кухне провели мы больше получаса. Я, наконец, смогла познакомиться с Добби, домовиком, вдохновившим Гермиону на создание социального движения под двусмысленным названием «ЗАД». Эльф понравился мне буквально с первого взгляда. Никогда не видела такого до нелепости смешного, но при этом настолько по-домашнему уютного существа: он стоял в разноцветных носках, свитере, размеров на пять больше него и колпаке для чайника вместо шляпы. Домовик буквально благоговел перед Гарри… Пожалуй, для любого человека Добби был бы самым преданным, самым добрым другом. Все время, проведенное в его обществе, у меня с лица не сходила улыбка, а внутри разливалось приятное тепло умиротворения. Пожалуй, я подумаю над тем, чтобы купить Гермионину банку со значками «ЗАД», если, пусть даже в необозримом будущем, это поможет этим удивительным созданиям. Едва не застряв в проходе из-за огромных серебряных подносов, уставленных едой, мы протиснулись в коридор. Несколько раз мы слышали шаги или голоса неподалеку, тогда приходилось прятаться везде, где только придется… Даже в мужском туалете, где чувствовала себя очень неудобно, несмотря даже на то, что он был совершенно пуст. Я волновалась почти так же сильно, как в день проникновения в Часовую башню. Когда перед нами предстал заветный гобелен с Варнавой Вздрюченным и на диво уродливыми троллями, уже побитыми молью, я не смогла сдержать облегченный вздох. Пришлось не один десяток раз пройти мимо пустой стены напротив того самого забавного гобелена, пока Выручай-комната не поняла, чего мы хотим от нее. Появилась гладкая полированная дверь, которую тут же открыл Гарри, вошедший последним, следом за вплывшими подносами и сосредоточенной мной, старавшейся не перевернуть их. Признаться, я не ожидала такого результата. У меня в голове роились разрозненные идеи по поводу того, как должна выглядеть Выручай-комната, а магия собрала их воедино, сотворив замечательную атмосферу для нашего праздника. Как только я вошла, у меня возникла мысль, что я попала в огромную хеллоуинскую тыкву. Вовсе не потому что повсюду болтались украшения для этого праздника, а посередине стояла огромная свеча. Просто все вокруг было теплых, приглушенных оранжево-красных тонов. Создавалось ощущение уединенного уюта. Под потолком летали большие шары того самого тыквенного цвета, о котором я уже упоминала. Внутри них горел волшебный огонь, отбрасывая тусклые блики. Вообще, в помещении было довольно темно, отчего оно казалось маленьким, хотя на самом деле было весьма просторным. Там же была подвешена тонкая ткань цвета, близкого к бордовому, но с оттенком оранжевого, она покрывала весь потолок, низко свисая, едва ли не задевая голову Гарри. Та же материя спускалась по стенам, закрывая углы, где стояли небольшие мягкие диванчики, полностью скрытые от посторонних глаз. Три длинных стола находились у стен, покрытые золотистыми скатертями и украшенные маленькими лампами с непрозрачными алыми абажурами. Туда я и опустила подносы, с которых только чудом не сыпалась еда. В центре комнаты лежало больше двух десятков подушек, очевидно, для того, чтобы собраться всем вместе, сесть в круг… Как возле костра во время похода. Очень удобно, создает дружеский, душевный настрой. И практично – не пришлось нагромождать пространство стульями… Хотя, конечно, несколько «по-девчачьи», это стоит признать. - Неплохо, - удивленно похвалил Гарри. - Спасибо. Давай, может, составим все с подносов? – предложила я, в который раз оглядывая комнату. - Давай. Снять еду было совсем несложно, труднее – расставить ее так, чтобы не стояло две тарелки на одном столе и сорок две – на другом. На самом деле, это вовсе не принципиально, но сегодня мною завладел перфекционизм: я хотела, чтобы все было идеально. - Все? – измученно поинтересовался Гарри, ведь именно он переносил посуду из стороны в сторону, я лишь руководила им, аргументируя свой эгоизм тем, что издалека лучше заметны погрешности. - Да, наверное… Хотя отнеси-ка ту тарелочку на второй стол… - Джи! - Пошутила, - рассмеялась я, не в силах сдержать улыбку при виде выражения его лица. – Предлагаю отпраздновать успешное завершение наших страданий каким-нибудь пирожным. - Каким? - А их здесь разве мало? Только давай с одного блюдца возьмем, не хочу съесть все здесь, учитывая, что мы не обедали. - Хорошо. Может, те, с белым кремом и посыпкой? – наобум предложил Гарри. - Ох… Какой соблазн откусить ото всех понемножку… - облизнулась я. – Все-таки я за те, вишневые. - Пусть будут вишневые, - легко согласился юноша. Мы взяли разноцветные корзиночки, наполненные воздушным кремом розоватого оттенка с вишенкой наверху. - Съедим же их за успешное выполнение очередного ППП, - изрекла торжественно. - ППП? - Плана Против Правил, не удивляйся, только что придумала, - ухмыльнулась я, протягивая руку и чокаясь печеньками со своим сообщником. Когда пирожное было съедено, я облизалась, убирая остатки крема самого божественного вкуса. Я заметила, что Гарри не отрывает взгляда от моих влажных, чуть приоткрытых губ. Не понадобилось и мгновения, чтобы понять его, пусть и скрытое, желание. Оно пришло ко мне с запозданием. Совершенно естественное, если вспомнить о том, как безумно я вела себя в той злосчастной нише возле выхода из подземелий. Напряженное ожидание раздражало, но вместе с тем и сладко томило, заставляя трепетать. Я бы никогда сама не поцеловала мальчика, будучи убеждена, что именно он должен сделать первый шаг – будь то слово или наклон головы… Случай возле лестницы не в счет. Гарри посмотрел мне в глаза, я ответила странным, противоречивым - робким, но, вместе с тем, уверенным - взглядом, после чего сама стала изучать его губы. В тот момент я не думала, просто жила чувствами. Плотный ком в горле, щекочущее чувство под ложечкой, быстрое и глубокое дыхание – все это двигало мной, заставляло подчиняться. Гарри немного склонился ко мне, продолжая бегать взором от моих губ к глазам. Я прикрыла веки, подаваясь вперед… Голова кружилась, и я чуть раскачивалась из стороны в сторону, понемногу теряя контроль над происходящим и, в первую очередь, самой собой. Прогибалась, вытягивала шею, вмиг становясь взрослее, теряя привычки шестнадцатилетней девочки, превращаясь в кого-то старше, смелее и опытнее. Уже почувствовав тепло его губ на своих, я зачем-то приоткрыла глаза. Смотря на огни в шариках под потолком, я странным образом вспомнила, как красиво переливались волосы Джорджа в свете заката, которым мы любовались больше полумесяца назад. Хоть мы и оба рыжие, но совсем не похожи друг на друга. Мои волосы темные, с медным отливом, а у него – чистого, солнечного, золотистого цвета. Чертова сентиментальность. Она заполняла меня, пробуждая дремлющую совесть, которая тут же стала старательно исполнять свое предназначение, борясь с плотскими желаниями. Несмотря на то, что никогда не была постоянной, сейчас стала нервно перебирать пальцами, зная, что надо остановиться, пока не поздно, хотя все во мне и протестовало, требовало продолжения банкета, помня, что я испытала в те три секунды, пока сползала мантия… И я не знала, к чему прислушаться. Поздно… Я прильнула к нему, встречая поцелуй, наслаждаясь тем, как мягко и неспешно он прикасается к моим губам, с трудом подавляя желание отбросить эти нежности. Руки мяли кофту на его груди, действуя, казалось, совершенно без моего ведома. Не поздно – совесть очнулась ото сна окончательно… Я отстранилась, подарив короткий поцелуй в краешек губ и со вздохом опустила голову на его плечо.