Альтернативный Хованский

      Когда умер верный Харитон в избушке Софьиной матушки, где Хованский со старым слугой нашли приют, князь попросил Софью побыть с телом, а сам отправился улаживать кое-какие свои дела. Он побежал в бывший свой дом, дом его отчима и кровного отца Софьи Петра Хованского. Не случайно Андрей говорил Софье, что живёт ненавистью. Он жил ненавистью к Николя Маркину, который отобрал у него фамильный дом, и мысль у него была – убить Маркина!       Но Маркина там не оказалось. Напрасно бегал Андре до темноты вокруг дома. Впрочем, в декабре темнеет быстро, князь замёрз и вернулся к Софье. В домике уже хозяйничали старухи, вызванные для погребения.       Софья засобиралась домой. В круглой шапочке с оторочкой из тёмной норки, оренбургском платке-паутинке, синем овчинном пальто она была похожа на красавицу с лаковой миниатюры. Хованский мимоходом подумал: «Везёт же графу! Какая у него жена – мне б такую!» Но князь понимал, что недостоин её. Андре проводил сводную сестру на улицу.       Соня сказала: «Андрей Петрович! Давайте будем сестрой и братом! В этой жизни трудно одному». Хованский был рад, что Софья простила все его прегрешения. «Удивительная женщина!» Он не смел попросить обращаться друг к другу по имени и на «ты». Может быть, со временем, когда Андре завоюет доверие Воронцовых.       Андре спросил: «Вы сами доедете, Софья, до дому?» Но сажать даму на извозчичьи сани в темноте… Он поразмыслил: Воронцов бы не отпустил Софью одну, значит, и ему придётся сопровождать сестру. Софья уверяла, что справится одна, отнекивалась. Но Андре всё же сел в сани рядом с ней. Со смертью Харитона что-то поменялось в душе у повесы.       Доехали до дома, и Софья, конечно, пригласила Андрея к себе. «Как Вы будете один в доме, с покойным!» Взойдя в дом, Софья удивилась, что слуга Пётр не встречает их. Она попросила другого слугу проводить гостя в ванную, а затем в гостевую спальню, чтобы тот отдохнул, а сама пошла к Серёженьке.       У графа в ванной князь обнаружил различные штучки, обязанные достижениям прогресса. Слуга затопил колонку, и из крана в ванну лилась горячая вода. В Софьином доме, где удобства были на улице, Андрей уже отвык от этого. После ванны он отправился в комнату и лёг спать. Бельё графа было ему коротковато. Андрей испытывал неловкость: он в доме Владимира, в его белье… Сердце билось учащённо. А вдруг приедет Вольдемар! А что скажут слуги! Но измученный князь быстро заснул и проспал всю ночь сном младенца.       На следующее утро Хованский позавтракал с Софьей и ушёл. Желание убить Маркина всё не исчезало, но решимость вчерашнего момента покинула его. Он походил вокруг дома Маркина, зашёл в переднюю, ему сказали, что барин уехал из Москвы ещё рано утром. «Не судьба!» – согласился Андре с облегчением.       В избушке хозяйничали старухи в чёрных одеждах, Хованский послушал, как они читают молитвы перед гробом, поплакал, поел рисовой каши, которую сварили бабки.       Вечером, когда уже стемнело, в домике появился приятель Андрея по ночлежке – графский слуга Пётр. «Андрей Петрович! Софья Ивановна и Владимир Сергеевич послали меня за Вами!» – сказал он тоном, не предполагающим возражений.       – Что, и Владимир тоже?! – удивлённо переспросил он.       Пётр едва заметно смутился.       – Матушка Софья Ивановна звали!.. Что ж вы будете тут с покойником! – Пётр перекрестился. – Но барин не возражал, не возражал!       «Попробовал бы он возразить!» – мелькнуло у Андре по старой памяти. Сели в коляску и поехали к графу.       Но в комнаты к господам Пётр князя не позвал. Сразу провёл в спальню. «Завтра трудный день: у барыни выпускной бал, в институте охраны больше, чем выпускниц! Ожидают Их Императорское Высочество, Великого Князя Константина Николаевича, и Её Императорское Величество, матушку Марию Александровну! Барин тоже приглашены на бал. А Вы отдыхайте, ваше сиятельство».       Назавтра Хованский с утра отправился в домик Софьи. Сегодня хоронили Харитона, и Пётр пришёл проводить его в последний путь. На кладбище долго долбили могилу в мёрзлой земле. «Угораздило ж тебя, Харитон, помереть в морозы!» – думал Андрей. Денег, которые дала Софья на похороны, хватило на всё. После погребения старухи уселись за поминальный стол да ещё и денег взяли за свои труды. У Андре остались копейки. В избе было холодно. Слуги у него не было. А ехать к Воронцовым и опять надоедать Андрей стыдился.       Хованский опять вспомнил про Маркина и пошёл к своему бывшему дому. Вдруг он увидел, как от института благородных девиц бежит толпа народу. «Бомбист! Бомбист! Покушение на Великого Князя! Покушение на императрицу! Ах, ах, какой ужас!» – орали все.       Хованскому стало любопытно, и он, обойдя толпу стороной, пошёл к институту. Там он увидел нечто ужасное. В воздухе летали и ложились на снег обгорелые хлопья. Полицейские отскребали от снега и льда лоскуты шуб и кровь… Андрею сделалось плохо, и он упал на снег.       Заметим, он даже не подумал, что в институте были Софья и Воронцов, даже не обеспокоился ни на минуту, что с ними. Хотя, может быть, бессознательное беспокойство могло на него подействовать.       Очнулся он в больнице. Больной стал говорить, что он – князь Хованский, но ему никто не поверил, пока в палату не зашла красавица с пышными формами, с чёрными очами и чёрными волосами, выбивающимися из-под крахмальной косынки. Услышав фамилию Хованского, она подошла к больному и спросила: «Андрей Петрович?» Андрей закивал обрадованно. «Шо-то вы, князь, дуже изменились, как же ж это?» - запричитала медичка.       – А с кем имею честь? – спросил обессиленный князь, не поднимая головы с подушки.       – Та как же ж, я же ж подруга Софьюшкина! Оксана Нечипоренко! – удивлённая неведением князя, ответила собеседница.       – Мадмуазель! – вскричал Хованский. – Можно Вас попросить не говорить Софье, что Вы меня видели?       – Шо ж, попросить-то можно, – ответила та неторопливо. – Только… Это же ж не значит, что и не скажу! Впрочем, – спохватилась она, – Вам лечиться надо! Восстанавливать силы! У Вас сильное переутомление! Зараз же ж доктор прыйдэ!       Доктор назначил лечение, в основном оно заключалось в усиленном питании. Примерно через неделю князь уже смог вставать. Он сидел на своей кровати в больничном халате (который был князю даже велик), как в палату зашла Софья.       – Здравствуйте, князь! – сказала она светлым голосом, от которого в животе у Андре заползали приятные мурашки. – Как Вы нас напугали! Когда Оксана мне сказала, что Вы здесь, что Вам плохо, я подумала, что Вы пострадали от взрыва!       Софья принесла мандарины и лимон к чаю, печенье, которое испекла сама. Андрею стало приятно, что его состояние заботит Софью. Жаль только, что она относится к нему как сестра, сострадательно. Не такого отношения к себе хотел бы он. Но… он сам виноват… Да нет, не виноват. Поздно он появился в жизни Софьи – вот и всё!.. Что уж теперь! Андре терзался, что заслуживает гораздо худшего отношения. Однако бросать родственника на произвол судьбы – не в правилах графини Воронцовой.       Мысль о мести Маркину снова возникла в его голове. Он еле дождался, когда Софья уйдёт. Надо где-то достать одежду и сбежать. На обходе доктор нахмурился, осмотрев Андре, и что-то записал в своём блокнотике. Интересно, что именно?       К Хованскому стали приходить различные доктора и осматривать его.       – С чего мне такое внимание? – спрашивал он.       – Ваши родственники просили Вас осмотреть и подлечить! – говорил врач.       Хованскому стало очень неудобно. Как Софья с ним возится! Но сама она что-то давно не заходила. Андре лежал на больничной кровати, и ему ничего не хотелось делать. Сил бежать не было. Когда пришло время выписки, Софья появилась в палате, как ангел. Она повезла его опять к Воронцовым в дом.       – Чем Вы думаете заниматься, князь? – спросила она по дороге.       – Я… Я не знаю… – в растерянности отвечал Хованский.       – Вы говорили, что живёте ненавистью. Меня это беспокоит. Нельзя мстить. Месть разрушает. Вы же убедились, что зло не приносит счастья!       Она говорила правильные слова, она угадала его злые намерения, она пыталась отговорить его от мести.       – Но я не знаю, как мне жить! – признался Андрей. – Мне стыдно появляться перед графом Воронцовым.       – Я поговорила с Владимиром, – ответила сестра. – Мы не держим на Вас зла.       Хованскому стало горько от этого нежного голоса, от этой ласковой интонации.       «Мы»! Софья говорит о себе и о муже – «мы»! В этом их сила! Они всегда были сильны своей любовью, ещё тогда, когда князь Хованский смотрел, как они танцевали, и вынашивал планы завладеть Софьей. Он, Андрей, по-прежнему слаб, один на целом свете и никому не нужен! И даже умереть он не может…       – Поклянитесь мне, князь, – потребовала Софья, – что Вы оставите попытки мстить Маркину!       Хованский криво ухмыльнулся:       – Софи, я не могу дать такую клятву! Должна же быть у меня хоть какая-то свобода!       Меж тем сани остановились во дворе Воронцовых. У Андре сердце ушло в пятки. Что скажет граф?!       Граф Воронцов, как Андрей и ожидал, руки ему не подал. Софья, добрая душа, опять принимает желаемое за действительное.       Андре попытался уйти от Воронцовых, но Софья спросила его, где и на какие средства он собирается жить.       – Вы только что выписались из больницы, Вам было плохо. Вам негде и не на что жить. Куда же Вы пойдёте?       – Но я не могу, графиня, жить за ваш счёт! Тем более за счёт графа!       – Это хорошо, что Вы это понимаете, князь! – сказал Воронцов наконец. – Найдите себе занятие.       – Но это сложно! – примирительным тоном вступилась Софья. – Может быть, вначале Вы почитаете книги, князь, найдёте себе интересную область, а там будете развивать себя в выбранном направлении?       Софья судила о людях по себе и по своему необыкновенному мужу.       – Вы очень добры, графиня!       – Прошу Вас, Андрей Петрович, я Вам сестра, а не графиня!       На эти слова Хованский, не обращая внимания на графа, бросился перед Софьей на колени, прижался губами к её руке. Воронцов встал и вышел. Хованский понял, что сделал не то.       – Простите, – сказал он тихо, усаживаясь опять в кресло.       – Я попрошу Владимира показать Вам библиотеку, – решительно ответила Софья и оставила его.       Через несколько минут Воронцовы зашли опять в комнату. Граф, с плотно сжатыми губами, пригласил Хованского в библиотеку. Софья извинилась, что ей уже давно пора к ребёнку, и удалилась. Андре стало стыдно. Софья нянчится и с ним, как и с чужим ребёнком, умея дарить людям свою любовь, а он этим пользуется.       – Граф! Простите меня, простите! – искренне заговорил он. – Я причинил Вам и Вашей супруге столько боли, а вы оба вынуждены со мной заниматься!       На лице Воронцова появилась гримаса недовольства.       – Не стоит, князь! Это наш выбор!       – Простите, граф, я не хочу ссориться, ещё менее желаю стать причиной ссоры между Вами и Софьей. Я вам обязан!       В библиотеке Воронцов сказал:       – Начните, князь, пожалуй, с этой полки! Прочитанные книги, будьте добры, складывайте вот сюда. Я потом поставлю их на место. На столе найдёте листы бумаги и чернила, если Вам нужно. Буду Вам признателен, если Вы выберете какие-то определённые часы для занятий, чтобы я не мешал Вам! – сказал Воронцов.       Для Воронцова библиотека всегда была «эрмитажем» - местом уединения. Граф вовсе не желал делить её с Хованским, но раз Софья просит, значит, ей это важно. Однако Владимир хотя бы имеет право определить время, когда он не хозяин в своей библиотеке!       – Хорошо, давайте я буду приходить перед обедом, с двух до четырёх часов! Я Вас не стесню? – спросил Андре.       Воронцов вздохнул носом и согласился.       Андре читал книги у графа, но быстро утомлялся. Его немного более остального заинтересовала та полка, где были собраны книги по экономике. Художественная литература же заставляла его зевать и откладывать том, едва дочитанный до тринадцатой страницы.       Софья иногда разговаривала с Хованским.       – А в университет Вы не хотите поступить? – спросила она, когда он стал ей рассказывать о своих впечатлениях от чтения.       Но Хованскому было лень учиться.       – Я уже вышел из того возраста! – ответил он.       Наедине супруги Воронцовы тоже обсуждали судьбу Андрея Хованского.       – Софья! И долго ещё он будет у нас в доме?       – Владимир! Я понимаю, что это положение не может продолжаться вечно! Но мы не можем его отпустить без средств, а если дать деньги, то он опять всё спустит, как прежде, и останется вновь без копейки! И всё сначала начинать?       – Князь сам должен захотеть измениться! Иначе ничего не выйдет! Мы можем прощать его бесконечно, но от этого дело не сдвинется с места!       – Владимир!       Софья цеплялась, как всегда, за имя любимого, как за спасительную соломинку. Целоваться можно было сколько угодно, но вопроса этим всё равно не решить.       Владимир был на всё готов ради любимой.       – Я бы мог отправить его в имение в качестве управляющего, – придумал он. – Но после этого нам придётся проститься с этим имением навсегда!       Софья обрадованно ухватилась за идею.       – А если попробовать? Ты его вначале научи вести дела, а потом отправишь! Может, он и не разорит его!       На удивление, у Хованского обучение управлению имением пошло неплохо. Владимир тоже был рад. К весне Андрей Петрович уже сносно разбирался в севооборотах, в бухгалтерии и в прочих нужных вещах. Он только удивлялся: откуда Воронцову-то известно всё, чему он учил названного шурина (брата жены)? Дипломатия, военное дело, инженерия – это понятно, но сельское хозяйство, управление откуда ему известно?       О жизни Хованского в деревне – это уже следующая история.