Заблудшие души

«Романтизм по своей сути – совершенно современное искусство. В нем есть тесная близость, духовное единство, Колорит и стремление к бесконечному» - Шарль Бодлер –

      Я проснулась от жуткой головной боли и вскоре поняла, что болит не только моя голова, а и все тело. Я попыталась встать – тщетно. Я была намертво прикована к стальному холодному столу и вокруг было так темно, хоть глаз выколи. Темнота давила на меня со всех сторон. Я не понимала, где нахожусь, вернее, что окружает меня. Но звуки, которые были рядом, пугали меня до потери пульса. Жуткие стоны, крики, рык, шипение, нечеловеческое бормотание. Все это было настолько страшно и где-то настолько близко, что я старалась не шевелиться и дышать очень медленно и тихо, чтобы эти создания не напали на меня, ведь я не знала, привязаны ли они точно так же, как и я.        Казалось, я лежу так неподвижно несколько часов. Вся моя кожа покрылась холодным потом от страха, я едва дышала, так мне было страшно, пока не открылась дверь и в помещении, где я находилась, не зажегся свет. Он был приглушенно-красным, но даже он заставил мои глаза неприятно зажмуриться. А потом я увидела трех женщин в белых халатах и двух мужчин с оружием. «Заблудшие», которые, я думала, находились рядом, были заперты за решеткой, как в тюрьме, — впрочем, как и я. Маленькая блондинка с «конским хвостом» достала из кармана халата связку ключей и открыла дверь в мою камеру. Двое мужчин зашли и стали рядом со мной так, словно я могла вырваться, будучи намертво привязанной к стальному столу. Вторая медсестра достала нож, что заставило меня съежиться от страха, и направилась в мою сторону. Охранники еще сильней прижали меня к столу: так, что я не могла даже пальцем пошевелить. Женщина в белом халате разрезала мою накидку, а затем вонзила нож прямо в мою рану, оставленную «заблудшим». Жгучая боль разлилась по всему телу. Я завизжала так сильно, что одновременно разболелись и голова, и горло. Но на этом мои мучения не закончились. Медсестра стала вырезать у меня из раны куски мяса и все глубже и глубже копаться ножом и еще каким-то прибором в моей руке. Кровь растеклась по всей моей руке, груди, столу и тонкой струйкой лилась на пол. Боль была невыносимая. Я плакала, кричала, молила, чтобы меня отпустили, но меня не отпускали.        Когда все закончилось, боль не утихла. Она была такая же невыносимая, как и тогда, когда меня резали.        Сколько я пробыла в таком состоянии, не знаю. Было настолько больно, что я не могла здраво мыслить. Мой рассудок был заполнен только болью и ненавистью к тем, кто причинил мне ее. Я не могла поверить, как родная мать может сделать нечто подобное со мной.        Входная дверь в очередной раз раскрылась, и меня бросило в дрожь при мысли, что надо мной снова будут издеваться. Но когда показалась высокая стройная Алиса Смит, страх отступил, отдавая свое место гневу.       - Мама, как ты могла со мной так поступить? – возмутилась я.       - Это ради науки, Розмари. Ты заражена, и не знаю, сколько тебе еще осталось, поэтому мы пытаемся на основе получеловека создать лекарство.       - И как, получилось? – язвительно поинтересовалась я.       - Нет.       - Развяжи меня, я не опасна.       - Еще не опасна, – моправила мама. – Я не могу подвергать риску стольких людей, Розмари, лишь потому, что ты моя дочь.       - Я не твоя дочь, Алиса, – яростью выплюнула ей в лицо эти слова. – Да, я все знаю, моя мать – Лара Фаерс, и ты купила у нее меня, проводила надо мной эксперименты, словно я лабораторная крыса. Да как ты могла? И после этого ты смеешь называть себя моей матерью? Я бы простила все это, но теперь, после того, как ты закрыла меня в клетке вместе с «ними»… я никогда не прощу тебе этого!       - Розмари… - тяжело выдохнула Алиса. – Почему ты не можешь понять? Возможно, ты наш последний шанс найти лекарство. Я не могу пожертвовать всеми ради тебя.       - Плевать! Чего ты пришла? Хочешь посмотреть, как мне больно? Могу тебя поздравить, мне больно не только физически, но и морально. Ты меня убила своим поступком, мама, и… ты мне больше не мать, Алиса, – вложив в слова всю свою ненависть, вспыхнула я.       - Роза… - с сожалением и мольбой выдохнула мама.       - Уходи, я не хочу тебя видеть, – едва сдерживая слезы, простонала я.       - Я пришла лишь для того, чтобы спросить, не хочешь ли ты кушать или пить и чтобы сказать, что с твоими друзьями все хорошо, мы выделили им одну комнату и…       - Одну комнату? – возмутилась я, думая, чем Реичел и Эрик будут заниматься в одной комнате при всем том, что мне Реичел говорила, что отобьет у меня Эрика.       - Да, все остальные заняты, так что…       - Я ненавижу тебя, Алиса. Больше не приходи ко мне! Я лучше умру от голода, чем буду разговаривать с тобой! – тиснув зубы, прошептала я.       - Это твое право, Розмари, – сухо процедила мама, закрывая за собой дверь.