***
Очередная вылазка за стены. Всё стандартно, по обыкновенному плану командора Смита. Петра — в спецотряде капрала, Ханджи — руководит собственным отрядом. Рассыпаться по местности. Увидишь титана — посылай в воздух сигнальную ракету. Всё просто и понятно, они так всегда делали. Когда отряд Леви расправился с окружившими их титанами, в небо взвилась чёрная струя дыма. Девиант? У Петры ёкнуло сердце, бешено заколотив кулаком по рёбрам — там, откуда доносился дым, был отряд Ханджи.***
Она сама не заметила, как полюбила эту женщину. Яркую, взрывоопасную, смешливую — она была огненной и невообразимо смелой, кидаясь прямо в пасть титана — и Петра не могла не волноваться за неё. Не могла не думать о Ханджи по ночам, затыкая себе рот подушкой. Майор же не замечала её — почти никогда. У неё были свои заботы. Петра только украдкой ловила её взгляды, и, встречаясь в коридорах, норовила как бы невзначай дотронуться до руки или плеча. Ей нравилась улыбка Ханджи. В разведотряде улыбались мало, но Ханджи не казалась сломленной или усталой. В ней таилась огромная сила, чудовищная энергия — вот бы почувствовать!***
Петра сидела на коленях рядом с лежащей Зоэ. Весь её отряд был уничтожен титанами. Пока товарищи справлялись с тварями, она перебирала волосы Ханджи и плакала. На груди майора расползалось кровавое пятно. Женщина пошевелилась, пришла в себя. Подняла глаза на Петру, слабо улыбнулась. Рал захотелось разрыдаться ещё сильнее. Плакать, пока горло не начнут сводить спазмы, пока тело не начнёт трясти в истерике. Пока не закончатся слёзы и не останется только хриплый крик. — Петра, — она наклоняется к Ханджи близко-близко, слушает. — Отставить слёзы. Подумать только, даже в такой ситуации она способна шутить! Петра всхлипывает сильнее, но Ханджи ловит рукой её за подбородок и притягивает к себе. Рал чувствует вкус её крови. Только потом до неё доходит, что майор её целует, и тогда Петра отвечает со всем отчаянием, которое плещется в ней. Хватает Ханджи за руку, сжимает её в своей — останься, не уходи! Вокруг товарищи, титаны, окровавленные тела погибших и куски конечностей. Рядом со всем этим благоухают цветы и лазурью сияет небо. Губы майора — горячие, но поцелуй становится всё слабее и слабее. Петра прижимается губами к её губам всё сильнее, пытается углубить поцелуй, привести Ханджи в сознание… — Петра, — она задыхается, говорит из последних сил, — спасибо тебе. Знаешь, чего я боялась всё это время? Умереть в одиночестве. Никто не должен умирать в одиночестве… Она кашляет, изо рта течёт струйка крови. Петра закрывает глаза до боли в веках, чувствует свои горячие слёзы на щеках… А небо всё такое же голубое.