Сорванный цветок
9 января 2016 г. в 20:18
Жить с кем-то — действительно не так уж и плохо. Теперь он возвращается не в пустую мрачную квартиру, а в светлый дом, наполненный жизнью. Запах тёплого ужина согревает даже его мысли и, кажется, огрубевшее сердце становится чуть мягче. Наконец-то ему хочется приходить домой, а не проводить все вечера на работе или в пабе. Теперь здесь светло и уютно, тепло и не одиноко. Возможно, если пройдёт больше времени, он к этому окончательно привыкнет и сам не захочет отпускать эту слабую надежду, что поселилась в опустошённой жизни.
— Сегодня ты вернулся раньше, — взглянув на часы, заметил Армин, услышав, что хлопнула входная дверь. Теперь он совсем освоился и жил здесь, словно полноправный член семьи. С того случая Смит не стал больше гнать парня из своей квартиры, и они оба привыкли встречать друг друга по утрам и вечерам. Эрвин больше не набрасывался на него и вообще не прикасался, хотя его волосы давно поседели, но глаза ещё сохраняли лазурный цвет.
— Да, у меня хорошие новости, — открыв портфель, Эрвин достал оттуда конверт и протянул его Армину. Тот взял конверт, но не открыл, а удивлённо посмотрел на мужчину.
— Что это?
— Премия за сверхурочные, — улыбнулся Смит. — В эти выходные мы едем на горячие источники.
— Правда? — в глазах Армина появился неописуемый восторг, он тут же вытряхнул две яркие бумажки из конверта и принялся с восхищением рассматривать их. — Я никогда не был в таком месте…
— Думаю, тебе понравится. В это время года там мало посетителей, так что, возможно, мы будем там совсем одни. Но если хочешь, — Эрвин слегка помедлил, — можешь поехать со своим дедушкой. Как он там?
— Проходит курс реабилитации. Его ещё нескоро выпишут, — вздохнул Армин, убирая билеты в конверт. — Но он идёт на поправку. Я навещаю его каждый день, так что всё хорошо, — бодро улыбнулся он. — И, думаю, тебе бы не помещал отдых, — глаза Армина снова наполнились грустью, когда он посмотрел в изможденное лицо Смита со впалыми щеками. — Ты сейчас выглядишь более нездоровым, чем он… — юноша приподнял руку и коснулся его сероватой кожи. — Ты так и не сказал мне, чем болен, хотя мы живём вместе уже два месяца. Ты не доверяешь мне?
— Просто это сложно принять, — Эрвин осторожно сжал его небольшую ладонь. — Да и с чего начать не знаю. Однако когда-нибудь всё тебе расскажу. Может быть, даже во время поездки.
— Тогда я буду ждать её с ещё большим нетерпе… — Не успел Армин договорить, как послышался свист чайника, и парнишка умчался на кухню. Эрвин, чуть улыбнувшись, ослабил галстук и тяжело опустился в кресло.
Два месяца… Эти два месяца он прожил, словно во сне. Но это был не идеальный сон, однако и не ночной кошмар. Просто эта новая жизнь с новым человеком казалась выдумкой, сказкой, нереальностью. Он существовал и в то же время будто не существовал. Будто жил где-то ещё, а на эту жизнь смотрел со стороны. Ложась вечером спать, Эрвин постоянно думал, что на следующее утро всё закончится, и он проснётся один, как обычно, обессиленный и с головной болью. Однако голос Армина, будивший его каждое утро, заставлял поверить в то, что это не сон.
Он действительно начал привыкать к этому парнишке и даже что-то испытывать к нему. Нет, со всепоглощающим чувством к Леви это не могло сравниться, тем более, что эти чувства были абсолютно разными. Армин был скорее другом, чем любовником. Он не разжигал страсть, но с ним было тепло и уютно. Живя с ним, Эрвин ощущал, что получает крупицы энергии практически из воздуха, потому что он пропитан чувствами Армина. Возможно, энергия существует не только в теле человека, но и живёт за его пределами, если есть связь. Нити, которыми скреплены их судьбы. Именно поэтому Смит смог продержаться настолько долго не прикасаясь к нему. С ним было приятно общаться и просто молча сидеть вечером и смотреть телевизор или читать книги. Их мысли во многом сходились и развивались в одном направлении, и даже склад ума был чем-то похож. Армин готовился поступать в колледж, и прочитывая его пометки в тетрадях, Смит отмечал про себя, что делал бы точно такие же. Единственное, что их отличало — стремление к лидерству, доминированию и власти. Армин был лишен этих качеств, в то время как Эрвин ощущал, что они приобретают всё более тёмные и негативные оттенки. Ко всему прочему на этой почве у него начала развиваться страсть к унижению, подавлению и даже садизму. Порой он ловил себя на мысли, что хочет причинить боль этому хрупкому юноше и, стараясь оградить его от самого себя, не прикасался к нему и не подходил слишком близко. Это уже случилось два раза, два раза он унизил юношу и опорочил его, но тот всё простил и даже не вспоминал об этом. А Эрвин помнил и дал себе зарок, что третьего раза не должно быть. Или хотя бы, он не должен быть таким.
Еда, приготовленная Армином, всегда была очень вкусной, но почему-то сегодня Смит не ощущал даже её аромата. Всё-таки два месяца — слишком большой срок, ему была необходима энергия и хотелось секса. А ещё хотелось загладить вину перед Армином за те два ужасных раза.
— Значит, ты рад, что мы едем на источники? — вечером, когда они оба сидели в гостиной перед телевизором, спросил Смит. Армин (ещё умудряясь читать), оторвался от книги и посмотрел на мужчину.
— Ещё как. Но больше меня радует, что мы едем вместе, — смущенно признался он. Юноша сидел на полу, прижимаясь спиной к дивану, поэтому Эрвин небрежно взъерошил его волосы и, подхватив за плечо, потянул на себя.
— Мне бы хотелось извиниться перед тобой, — усадив его на колени, начал Смит, читая в глазах юноши искреннее удивление.
— Неужели ты не помнишь? Что я сделал с тобой, когда мы встретились?
— Это уже в прошлом, — опустив глаза, прошептал Армин. — Я не виню тебя.
— Я поступил очень подло с тобой и не заслуживаю подобного отношения. Сначала мне казалось, что если бы ты ненавидел меня, мне было бы легче, а теперь… Не могу представить, что бы я делал, если бы ты ненавидел меня, — улыбнулся он, а после прижался губами к шее парня и стиснул его руками. Юноша приятно содрогнулся и едва сдержал непрошеную блаженную улыбку. Когда Эрвин выпрямился, он обхватил ладонями его лицо и приник к губам.
Вот так… Эрвин постарался сделать этот поцелуй самым нежным и трепетным в его жизни. Армин нуждается и заслуживает только нежности, чуткости, ласки. Теперь он будет обращаться с ним именно так, и никак иначе. Секс с Леви всегда был наполнен животной страстью, в нём не было места любви и нежности. И Эрвин забыл, что это такое. Тогда в стенах ему всегда хотелось любить капрала и отдавать ему те чувства, что рождались внутри. Но эгоистичному вампиру это было не нужно: его волновал лишь собственный голод. А этот юноша заставил его вспомнить и, возможно, даже научиться чему-то новому и неизведанному.
Воспоминания о Леви сделали вкус поцелуя слегка горьким, и Смит отстранился, чувствуя, что начинает забываться в своей безграничной печали. Он должен, просто обязан посвятить себя другому человеку, потому что Леви забыл его. Он выбрал другого — с этим нужно смириться, принять, отпустить и продолжить свой путь.
«Смогу ли я полюбить его?» — касаясь светлой кожи, подумал Эрвин, тут же ощущая поцелуи на своих пальцах. Армин робко прикасался губами к его рукам, а потом соскользнул с его бёдер и снова опустился на пол, вставая на колени. Когда его пальцы нерешительно коснулись молнии на брюках, Смит невольно свёл колени и, глядя на юношу сверху вниз, покачал головой.
— Тебе не нужно этого делать, — мягко произнёс он, стараясь больше не пугать Армина.
— Но… Я хочу попробовать, — смущенно пролепетал мальчишка. — Ты же знаешь, я очень любознательный, — неловко улыбнулся он.
— Порой даже слишком, — Смит всё же раздвинул колени, и вскоре губы парня нежно обхватили его плоть. Судорожно вздохнув, Эрвин прикрыл глаза и прижался спиной к дивану, ощущая, как желание медленно разогревает его тело. Это приятно, очень приятно, но страшно даже представить, что бы он ощутил, если бы сейчас между его ног находился Леви. Несмотря на их бурные отношения внутри стен, вампир ни разу не «опустился» до подобного. Он всегда считал это омерзительным и свойственным лишь людям. Но сейчас наверняка сам делает это своему любовнику…
Эрвин перепачкал бедняге всё лицо, и сам почувствовал себя неловко, пока Армин оттирался. Странно, но его неопытность заставляла и Смита ощущать некий дискомфорт: сам он никогда не был героем-любовником, да и партнёров, что в той жизни, что в этой у него было не так много. Но подобных Армину ещё не попадалось, о котором хотелось заботиться каждую минуту.
— Если тебе больше не захочется этого делать — я не обижусь, — Эрвин тоже соскользнул с дивана и опустился подле юноши. Тот, распахнув глаза, замотал головой и прильнул к груди любовника.
— Нет, совсем наоборот, — прошептал он, скрывая своё смущение. — Для тебя я бы сделал это, сколько бы ты захотел.
— Без перерыва? — улыбнулся Смит, поглаживая его волосы.
— Ага, — Армин отстранился и снова потянулся к его губам. Новое желание рождалось медленно, но всё-таки оно захватило мужчину и заставило его действовать более решительно, как он привык. Осторожно уложив парня на лопатки, он незаметно, но быстро снял с него одежду и окунулся в его тело, словно в тёплую воду. Когда он обнимал Армина, находился в нём и чувствовал его, то действительно будто погружался в тёплую ванную. Становилось легче дышать, а тело наполнялось чем-то ещё помимо желания. Наверное, это была энергия. Он забирает её во время секса и наносит минимальный урон человеку. Что ж, это гораздо лучше, чем убивать одним прикосновением. Вот только как не взять слишком много и обезопасить близкого?
«Ведь я до сих пор не могу контролировать это…» — ощущая, как слабые пальцы сжались на его плечах, Эрвин двинулся резче, и юноша простонал. До этого момента Смит никогда не слышал от него таких непристойных звуков и мгновенно почувствовал, что хочет большего. Глаза Армина были закрыты, поэтому он не видел, что радужка Смита снова серебрится, а губы подрагивают в странной улыбке. Парень лишь почувствовал, что любовник стал двигаться быстрее и несдержаннее, а возбуждение начало пьянить Смита. Взбудораженный, сейчас он как никогда почувствовал острую нехватку энергии, поскольку остатки его сил уходили на секс. Но он дал себе слово больше никогда не забирать её у людей через прикосновения, поэтому сейчас старательно отгонял настойчивые мысли и сосредоточился лишь на Армине. Это чувство, что наполняет его сейчас, не просто половой инстинкт. Не просто влечение и жажда тела и энергии, здесь есть что-то ещё. Это нежность, это забота, он больше не хочет причинять ему боли, хочет отдать ему удовольствие, а не получить сам. И вообще всё, что он сейчас делает — он делает это ради него. По большому счёту ему это не нужно, но пусть Армину будет хорошо. Ведь…
«Кажется, я всё-таки нашёл того, ради кого можно жить…» — ощущая сильное эмоциональное волнение внутри, Эрвин страстно прижался к открытым просящим губам, и головокружительный поцелуй, приправленный плотским удовольствием, на несколько мгновений помутил его сознание. Он так крепко сжимал Армина в объятьях, что между их телами даже не просочилась бы вода. Наслаждение получилось сильным, настолько, что пройдя волной по всем телу, казалось, добралось до мозга. Более того, частички этого тепла рассеялись в нём, и осознание того, что внутри рождается новое, ещё робкое, но светлое чувство, заставило Эрвина улыбнуться. Его жизнь больше не будет пустой, как раньше. Наконец-то она наполнится новыми заботами и впечатлениями. Наконец-то у него появится смысл и цель. Он будет жить ради него, только ради него и для него.
Поразительное удовольствие не скоро отпустило его. Разжимая объятья, мужчина приоткрыл глаза и приподнялся. Похоже, Армин потерял сознание: его тело было по-прежнему таким же мягким и горячим, но за мгновение будто стало другим. Оно отяжелело и обмякло, руки соскользнули с плеч мужчины и упали на пол. Он лежал, как будто только что уснул и сразу же увидел интересный сон, который увлёк его с головой. На лице читалось умиротворение и даже счастье. Смит осторожно коснулся его щеки и убрал волосы, разбросанные по лицу. Затем склонился и едва ощутимо поцеловал его в лоб. Несколько минут он просто смотрел на него, пропуская светлые пряди сквозь пальцы. Есть что-то чарующее в этой интимности, когда двое открыты друг другу и их мысли наполнены единым.
— Похоже, ты не собираешься продолжать начатое, — усмехнулся Эрвин и, приподняв юношу, положил его на диван. Ему показалось странным, что парень так долго не приходит в себя, ведь раньше он поступал с ним намного жестче, но юноша никогда не терял сознание.
— Армин? — Смит легонько толкнул его, но парень не очнулся, а его тело лишь податливо изогнулось. Предчувствуя неладное, Эрвин забрался на диван и приложил ухо к груди. Его собственное сердце билось слишком громко, поэтому он не мог ничего ощутить, точнее, убедил себя в этом, поскольку не услышал ничего.
— Армин! — на этот раз он сильнее встряхнул парня, ощущая, как всё внутри начинает холодеть. — Ты ведь очнёшься? Как в прошлый раз. Я тогда поверил, что ты мёртв, но ты выжил. Сейчас ведь так же, Армин? — едва узнавая собственный голос, спросил в пустоту Эрвин. Что это? Что за странное чувство внутри? Почему перед глазами всё плывёт, а в горле застревает ком? Почему Армин не приходит в себя?
— Армин! Армин! — он тщетно звал его и тряс за плечи, надеясь, что юноша всего лишь потерял сознание и очнётся с минуты на минуты. Однако прошло десять минут, пятнадцать, полчаса… А парень так и не двигался, вдобавок к этому его тело начало медленно остывать. Разумом Эрвин понимал, что юноша погиб сразу же, однако какой-то частью сознания всё же надеялся, что это лишь дурной сон. Но нет, это не сон. Он снова убил. И это убийство намного ужаснее и страшнее, чем два предыдущих. Он убил того, кто доверился ему, того, кто мог бы его спасти. Того, кого он готов был полюбить.
— Почему… — Эрвин обессиленно рухнул на пол, ощущая, как внутри всё окаменело. Почему Армин не умер тогда, когда Смит ничего к нему не чувствовал кроме жалости? Выжил лишь для того, чтобы сейчас нанести сокрушительный удар и добить его? Окончательно растоптать надежду и то светлое чувство, что начало рождаться в его опустошенной душе?
«Я проклят. Всё, к чему я прикасаюсь — уничтожаю. Те, кого люблю, уходят от меня. Это расплата за то, что я делал за стенами. Я больше не могу ни любить, ни ненавидеть, потому что я — ничто».
— Зачем же… Зачем я встретил тебя тогда, Армин? — ощущая, как в горле перекрывается воздух, выдохнул Эрвин. — Чтобы искалечить, а потом забрать твою жизнь? — обезумевшими глазами смотря на его тело, шептал он. — Почему я вообще остался жив? Почему Эрен не убил меня тогда, в моём доме? Почему титаны не сожрали за стенами? Почему Леви не уничтожил мою душу…
Сорванный цветок. Это Армин, который лежит в его гостиной и увядает на его руках. Это чувство, которое, не успев расцвести, уже вянет и обращается в прах. Те секунды счастья, что он испытал перед самым концом. Та надежда, которая поселилась в его сердце и умерла вместе с Армином. Его душа, в которой не осталось места для тепла и доброты. Сейчас, в эту горькую минуту Эрвин знал, что больше никогда не сможет полюбить и впустить кого-либо в свою душу. Потому что он убьёт этого человека, как убил Армина. Неосознанно, ненамеренно, лишь из-за того, что тот подарит ему счастье. А Эрвину мало этого счастья. Ему нужна вся жизнь.
Эти мысли потухли в тишине, а мужчина осознал, что больше не может оставаться один на один с охладевшим телом юноши. Ему стало невыносимо от того, что он ничего не может изменить, что всё закончилось именно так, не успев начаться. Понимая, что другого выхода нет, он укрыл тело своей курткой и, взяв его, вышел из дома. Ему было всё равно, увидят его, или нет… он больше не вернётся сюда. А может, не вернётся к этой жизни совсем.