Ни малейшей надежды
17 января 2017 г. в 19:45
Голова ужасно болела, когда Леви пришёл в себя. Он не сразу вспомнил, что случилось, но пустота в душе и боль в сердце говорили о том, что его жизнь потеряла смысл. Осознание произошедшего постепенно наполнило разум, и он убедился, что это действительно конец. Нет. Эрвина больше нет. Единственного человека, которому он мог довериться, больше не существует в этом мире. И в этом виноват только он. Суккуб всегда знал, что не стоит привязываться к человеку, что нужно использовать его лишь в качестве пищи. Не вкладывать в него свою душу и не отдавать ему свои мысли. Потому что рано или поздно человек исчезнет. От него не останется и следа, лишь память других людей. А когда те, кто помнил, тоже уйдут, сотрётся даже память. Не останется ничего. Людям повезло в этом плане: они привязываются к себе подобным, но даже если те уходят раньше, их боль не длится веками, потому что через двадцать лет или пятьдесят они тоже уйдут. А демон не может так просто уйти, не может забыть или стереть память. Он будет вынужден помнить об этом веками, ощущать эту пустоту внутри, словно от него оторвали кусок души. Этот единственный раз, когда он позволил себе привязаться, стал фатальным. Больше в этой жизни подобного не произойдёт. Никогда.
Очнувшись от мыслей, Леви заметил, что перед глазами был знакомый потолок. Значит, он до сих пор жив и находится в той же комнате, где был с Эрвином. Пытаясь оглядеться по сторонам, Леви понял, что простыни заменены на свежие, получается, какое-то время он пролежал без сознания, а Эрен отнёс труп Смита и теперь наверняка…
— Нет, не трогай его… — слабо проговорил суккуб, собираясь подняться. Что-то звякнуло, и он понял, что руки и ноги прикованы к кровати. На нём не было одежды, а тело вычищено. Рядом с кроватью стоял таз с водой, в котором плавали полотенца. Леви потряс головой, пытаясь убрать пелену с глаз. Его практически остановившееся сердце внезапно судорожно дёрнулось в груди. Если тело Эрвина ещё цело, он может успеть передать ему свою душу и спасти, но Эрен… Эрен не оставит ему и малейшей надежды.
— Вы быстро очнулись, сказывается Ваша природа, — в дверях показался Йегер. Он выплыл из темноты и, облизывая кровавые губы, остановился в проёме.
— Что ты с ним сделал? — едва слышно спросил Леви, уже зная ответ. Ни малейшей надежды. Сердце в последний раз болезненно сжалось, когда Эрен широко улыбнулся, обнажая зубы. Больше Леви не чувствовал ничего.
— То же, что и с остальными Вашими клиентами, которые отработали свой срок. Он действительно вкуснее, чем остальные, да и хватит его надолго, — парень подошёл к суккубу и присел на кровать.
— Зачем, Эрен? — простонал Леви, с горечью закрывая глаза и чувствуя внутри себя пустоту. Всё кончено.
— Я уже говорил Вам, а Вы не слушали, были увлечены лишь им, — юноша развернул лицо суккуба к себе. — Ничего, — успокаивающе, даже заботливо произнёс он. — Теперь его больше нет, а в доме лишь мы с Вами. Больше никто нам не помешает… — Эрен склонился и хотел коснуться его губ, но Леви резко отвернул голову, чувствуя, как от того несёт кровью.
— Зачем было убивать его? Почему ты мне просто всё не рассказал?
— А что бы это изменило? — удивился юноша, а его голос снова зазвенел в стенах пустой комнаты. — Тогда Вы бы просто посмеялись надо мной, как обычно делали, и продолжили бы веселиться с этим человеком, а меня бы выгнали. Вы ведь всё это время жили ради своего удовольствия, не замечая чувств других. Теперь и я хочу пожить в своё удовольствие. За столько лет преданности я заслуживаю хоть какой-то благодарности, — он забрался на кровать и навис над суккубом.
— И что ты собрался делать? — бесстрастно спросил Леви. — Хочешь поиметь меня — давай, только помни, что я могу питаться только людьми, а от вурдалака не получу ничего, — видя, как Эрен разводит его ноги, с отвращением прошипел суккуб. Он действительно не мог сношаться с демонами, да и вообще с любой нечистью, кроме инкубов, потому что у них не было той энергии, которую могли дать люди и его собственный вид. Эрен об этом прекрасно знал, но на что он надеялся, Леви понять не мог.
— Ничего, вы хорошо насытились за этот месяц, — дрожащими пальцами расстёгивая брюки, прошелестел Йегер. — Позвольте же и мне утолить свой голод, вы ведь созданы для этого, — он склонился над Леви и прикоснулся к его неподвижным губам. На этот раз суккуб не отвернулся. Ему уже было всё равно, что с ним сделают. Потому что он не чувствовал ничего. Не ощущал горячих жадных губ Эрена, которые страстно прикасались к его застывшим и прохладным, не чувствовал, как его пальцы гладят гладкую кожу на груди и бёдрах. И уж тем более даже не вздрогнул, когда парень, погружаясь в его тело, в блаженстве закрыл глаза. Леви тоже был вынужден закрыть их, но от своей безысходности. Оковы на руках и ногах не были слишком крепкими, однако у него не осталось сил, чтобы освободиться от них. К тому же, он не знал, что делать и куда идти, обретя эту самую свободу. Снова скитаться по миру в поисках своего инкуба? Его не существует. Питаться людьми? После Эрвина ему отвратительно просто смотреть на них, не то, чтобы позволять прикасаться к себе. Опять привязаться к человеку, сделав его своей постоянной жертвой, и испытывать муки, когда он умрёт? Никогда.
Горечь утраты настолько сильно пошатнула суккуба, что он не мог найти выхода из этой ситуации. Он приоткрыл глаза и посмотрел на Эрена, который только что закончил, испытав неимоверное наслаждение. Он столько лет желал его, что Леви иронично подумал: единственное, на что он теперь способен — это просить прощения у этого юноши, что столько лет страдал от его холодности, безразличия и постоянных издевательств. Пусть имеет, сколько хочет, пока не почувствует удовлетворения. И если это доставляет ему счастье — почему бы и нет.
— Мне никогда не было настолько хорошо, — сверкая глазами, прошептал Эрен, опускаясь на грудь суккуба. Леви безразлично смотрел в потолок, не ощущая потока времени.
— Ты, наверное, сумасшедший, раз тебе доставляет удовольствие брать безответное тело, — проронил он, спустя несколько минут. Эрен, приподнявшись, снова едва коснулся его губ.
— Может быть. Но я счастлив, что теперь, наконец-то, Вы стали только моим… — Эрен убрал его челку и поцеловал в лоб. Его голос был мягким, но глаза так и светились безумием.
— Похоже, я заставил тебя свихнуться, — прошептал он, когда парень снова принялся напитываться его телом. — Я всё равно буду думать лишь о нём, не о тебе, как бы страстно ты меня ни любил. А пустоту в моём сердце ничто не сможет заполнить.
— Думайте о ком угодно, — внезапно холодно произнёс Эрен. — Сейчас Вы принадлежите лишь мне одному, и я буду любить Вас не упуская ни минуты, за все те десятки, сотни лет, что мы провели вместе.
— У нас не будет сотни лет, Эрен, — сквозь неясный шум в ушах, ответил суккуб. — Ты знаешь, что мне нужна человеческая энергия, а тебе — мясо.
— Пусть у нас будет лишь месяц, — водя влажным языком по его груди, нараспев произнёс юноша. — Но за этот месяц мы не расстанемся ни на одно мгновение. Я попробую Вас, не оставив ни один миллиметр Вашего тела нетронутым, — язык скользнул вдоль живота и провёл по плоти. Леви не вздрогнул, но его расслабленные бёдра легко поддались. Насладившись его гладкой кожей, Эрен снова овладел им, в своем упоении не осознавая, что суккуб похож на безвольную куклу. Он не мог испытывать удовольствие, не мог даже получать энергию. Просто лежал и ждал, когда это закончится. Но даже когда Эрен, немного утолив свою страсть, ушёл, Леви не почувствовал каких-то изменений. Для него всё осталось прежним: та же комната, тот же потолок и тот же запах, наполненный отголосками крови Эрвина. Всё, о чём он мог думать — лишь о нём. Минутами, часами, днями. Эти мысли были тягостными — осознание счастья, которое он потерял в одно мгновение, но пустота казалась ещё мучительные. Он не пытался вырваться или освободиться — его неподвижное тело будто превращалось в камень. Леви знал, что в итоге всё равно умрёт — Эрен не даст ни одному человеку прикоснуться к нему. Он так же знал, что уже мёртв — эти пустые дни лишь оттягивают его безвозвратную кончину. Если бы он мог застрелиться, он бы так и сделал. Но увы — суккуба невозможно уничтожить человеческим способом, он может погибнуть лишь от истощения. Его жизнь и так была слишком длинной и бессмысленной, поэтому он решил больше не пытаться, а принять смерть. Бояться и терять ему больше нечего, разве что Эрен так и не сможет простить его…