This Is War

      На поле боя стягиваются армии. По одну сторону саркастично выгибают брови и кривят рты эльфы, по другую собираются под стягами Братья Бури. За ними, чуть поодаль, замерли в ожидании боя истинные сыны Империи. Среди них неловко переминаются орки, аргониане, каджиты. Восходящее солнце едва окрасило золоченые доспехи в розовый, а Ульфрик стоически сдерживает ряды последователей под насмешки противника.       Начинать слишком рано, тянуть дальше уже невозможно.       Брина вскинула руку, готовя конных лучников:       – Огонь по готовности. Я хочу увидеть, как их мир сгорает дотла.       Небеса пронзает Крик. Воины задирают головы, лошади трусливо топчутся на месте. И только ее Юдит, повидавшая на своем веку и троллей, и великанов, даже ухом не повела. На поляну опускается Алдуин.       – Хотела без меня тут развлечься?       Явился! Явился-таки! И не один – в небесах парят драконы. В одном она безошибочно узнает Одавинга, в другом – Дюрневира. Другие ей незнакомы. Старика Партурнакса не видно.       Пожиратель Мира окидывает взором несчетное количество остроухих. Вид этих изумленных физиономий стоил всех мучений!       – Это и есть то развлечение, которое ты подготовила? Я разочарован.       – И тебе не болеть, чешуйчатый. Съешь столько эльфов, сколько пожелаешь!       Это война. Искать смысл бессмысленно.       Убей злых! Убей их всех! Сожги их дома! Устрой им ад на земле!       – Для чего все это? – тихо спросил один из имперцев по левую руку.       Это война. Пришла пора бить обнаглевших по рукам. Люди слишком долго терпели лишения и издевательства.       – Красота. Величие. Сила. Правосудие. Люблю смотреть, как все это гибнет! – Она хочет дать врагу время на осознание неизбежности, понимание того, с кем предстоит бороться. – Я разрушала все, что видела, сколько себя помню. Я не могу без этого. Я не могу сдерживать желание ломать людей, я хочу видеть, как тепло покидает их тела в моих руках… Я не рождена для мирной жизни. Нет ничего лучше войны! На поле боя тебя никто не осудит! Можно ранить кого угодно и сколько угодно! Никаких условий, никаких законов! Властвуй, доминируй, унижай! Ломай их волю в свое удовольствие! Дави их желания! Лишай надежды!..       – Тебе так нравится губить чужие жизни? Твое дитя…       Брине ужасно стыдно. Она не собиралась брать с собой Люси, но та была готова за три часа до сборов. Со всей серьезностью, в полной боевой готовности. Даже для тролля у нее был готов доспех – малышка чертовски быстро учится для ее возраста.… Брина должна была оставить ее, наказать, запереть, но… тогда Люси могла ворваться в бой сама, без присмотра и материнского напутствия. Кто знает, где это неспокойное дитя по-настоящему в безопасности! Здесь же Фендал обещал приглядеть за ней.       – Нет, мне достаточно того, что есть. Этой бездны горя, ненависти и отчаяния. Поэтому я здесь. Мне все равно, что станет с этим миром! В нем полно притворства, обмана и мелочной лжи. Но на поле боя все иначе. Здесь только правда. В борьбе за свои желания и мечты каждый должен показать себя. Чтобы в итоге их тела рассыпались, оставляя лишь мусор! Я хочу вечно смотреть на это отчаяние, поэтому, – ради безопасности тех, кто ей дорог, – я буду побеждать вновь и вновь! Ну же, сразимся!       Пожалуйста, не заставляй ее больше чувствовать себя отвратительной матерью.       – Братья и сестры! Остроухие всегда смотрели на нас свысока, они считали, что мы не более чем животные. Но, несмотря на их хваленую магию, мы отвоюем себе свободу! Объединившись, мы дадим им отпор и вернем себе нашу землю, наши права, нашу веру! Труд каждого преумножает наше могущество! Мы – те, кто возрождали Империю из праха! Сегодня во славу Императора диктатура нашего врага падет! Кровь остроухих омоет наши земли!       Люди неистово взревели. Зверолюды вторили им без колебаний. В первых имперских рядах воин в сияющем доспехе привстал на стременах, занес меч над головой.       – Император отдал приказ. Вырезать всех!       Воины взревели. Две стороны схлестнулись в горячем бою. Отовсюду доносился лязг стали, сверкали молнии. Полыхал драконий огонь, морозное дыхание студило кровь в жилах. Время от времени по полю прокатывался Крик, создавая в эльфийских рядах бреши. Лучники без остановки осыпали противника градом стрел. Брина наблюдала за боем.       Имперец по левую руку в который уже раз поправил неудобный закрытый шлем, натянул тетиву.       – …Продолжишь в том же духе, станешь Императрицей или угодишь на плаху.       – Ну, на плахе я уже лежала, не понравилось, а остальное зависит от вас…       – Напомни-ка мне, почему Братья Бури сражаются на нашей стороне?       – Потому что негоже держать за спиной старых врагов. И потому что каждый получит по три раба-альтмера.       – А ты можешь убедить эльфов сдаться?       – Ну, я не обещала раздавать рабов лично, я сказала, что каждый может попытаться взять в законное рабство остроухих самостоятельно.       – …Хорошо, но почему Ульфрик Буревестник сражается вместе с ними?       – А… Ему я сказала, что если будет хорошо себя вести, заработает амнистию и полное отпущение грехов. И леди Элисиф в жены, если, конечно, сможет совладать с этой дикой кошкой…       Имперец усмехнулся, покачал головой. Пущенная им стрела едва зацепила эльфа в темной робе. Брина небрежно закрыла себя и лучника щитом-оберегом от молнии и отправила мага арбалетным болтом к праотцам.       – Спасибо, – имперец вновь поправил чуть великоватый, все время сползающий на глаза шлем. Обмундирование ему подбирали в большой спешке, поэтому подходящий размер и не нашли.       А где-то на передовой, в самом пекле схватки, воина в сияющих доспехах эльфы стащили с коня и подняли на мечах. Брина невольно нахмурилась, зарядила новый болт.       – Вы ужасно стреляете из лука, сир.