12.31.2186
Земля никогда не станет прежней, как бы мы ни надеялись. Я уже возненавидел этот мрачный и безжизненный мир. Везде полная разруха, разлагающиеся трупы и монстры. От последних мы были вынуждены скрываться, забиваясь в самые дальние уголки канализации, словно крысы. Всего пять месяцев прошло с того момента, как на нас напали жнецы. Они никого не щадили: ни детей, ни взрослых. Это была бойня. Что бы там ни говорили старшие по званию — мы не можем оказать им сопротивление. Это было просто невозможно. Что мы могли сделать, когда остались без военной техники и продовольствия? После того, как жнецы уничтожили все наши военные базы, они следом подняли на воздух наши фабрики, не оставив ни одну в рабочем состоянии. Мы не протянем так долго. Если командир и верил в наше чудесное спасение, то я — нет. Шепард не бог, чёрт возьми! У нас нет шансов! Неужели они этого не понимают? Неужели пролитой крови оказалось мало, чтобы это осознать? Там, где жнецы не могли достать нас своими лазерами, они спускали чудовищ. Там, где не могли пробиться чудовища, что происходило крайне редко, жнецы воздействовали на нашу психику. Блядь, они даже обманывали нас, выманивая из укрытий ложными обещаниями. И были те, кто им верил… Глупцы, которые становились предателями. Предатель… От этого слова меня передернуло. Ненавижу его! Моё плечо опять заныло, словно напоминая, что я уже достаточно долгое время сижу в одном месте, в этом полуразрушенном здании, в многочисленных коридорах которого могут бродить монстры. Пора убираться из этого проклятого места, иначе меня снова могут найти и, возможно, мне уже не так повезет, как тогда… С надеждой, что еще не поздно и меня не поджидает где-нибудь за углом очередная партия хасков, я стал искать выход из многоэтажной дыры. Узкий и длинный коридор, из которого я недавно вышел, был лишен всякого освещения. Из него пока еще никто не выглядывал, но звуки, исходящие из его глубин, меня настораживали… Чёрт, мой шанс выжить был до ужаса мал: термозаряды практически иссякли, а с раненым плечом, от которого вторые сутки несло вонью, я передвигался, словно дряхлая бабка по теплой квартирке… Ещё проклятый жар, головная боль, слабость и временами нахлынывающая чёртова муть в глазах тоже радости не добавляли. Когда задался вопросом: «Умру ли я сегодня или завтра от заражения, либо же меня скорее растерзают хаски», мне стало невыносимо тошно. Жить, так или иначе, хотелось. Сжав зубы и стараясь не издавать много шума в этом вонючем от сырости помещении, я направился в сторону лестничной площадки. Про боль пытался забыть, что выходило совсем не так, как было задумано. От почерневшей, кровоточащей раны, пусть даже неглубокой, хотелось вопить, но страх заставлял меня молчать и тихо нести мешок с припасами в одной руке, держа наготове «Катану» (1) — в другой. Уже смеркалось. И мне давно следовало бы поскорее покинуть этот дом с сюрпризами. Не то чтобы я до такой степени боялся темноты. Нет. Меня напрягало то, что в нём находилось. Неприятные скрипы, щёлканья и шорохи не оставляли меня в покое. Я сотый раз уже пожалел о своем необдуманном выборе временного укрытия. Но благо, что в этих лабиринтах я кое-как разбирался. Спустившись по скользким ступенькам до восьмого этажа, я не смог не заметить огромную пробоину в стене. Она тянулась чуть ли не до самого третьего. Резкий и холодный ветер со снегом ударил мне в лицо, отчего по коже пробежалась мелкая дрожь и закружилась голова. Я в ужасе замер, сглатывая подкатившую слюну. Не знаю, что может быть хуже: оказаться разорванным заживо на части или разбиться? Смогу ли я сохранить равновесие? Моё сердце бешено билось. Возвращаться обратно к другой лестничной площадке не хотелось. Где-то снаружи послышался протяжный гортанный вой. Кажется, он исходил с соседнего здания. Ищут… — Нет, я выживу! Я выживу, мерзкие твари! Вы меня так легко не получите! Осторожно ступая вниз по ступенькам, я добрался до седьмого этажа. Лестница здесь была сильно повреждена: местами перекошенная, некоторые ступени напрочь отсутствовали, даже сама конструкция выглядела до ужаса слабой. Честно говоря, я сомневался, что она выдержит меня и не рухнет… вниз. Ещё раз посмотрел в гигантскую пробоину и не поверил своим глазам, когда заметил вдалеке у полуразрушенного торгового центра мелкие огни с несколькими тенями вокруг. Это были люди. Живые люди, которых я уже давно не встречал! Вот он, мой шанс! Забыв про былую осторожность, я помчался вниз, пока не услышал… плач. «Ребёнок?» — первое, что пришло мне в голову. Плач был довольно тихим и еле до меня доносился с верхних этажей многоэтажки. Возможно, лишь благодаря страху я его расслышал. Но что здесь мог делать ребёнок? «Нет, это очередная уловка уродцев, — я попытался себя образумить. — Не ходи туда». С этими словами я решительно побежал вниз, чтобы на четвёртом этаже вновь остановиться. Чёртов плач прекратился! Я его не слышал! Но почему я не мог идти дальше? Неужели я действительно верил в то, что там есть ребёнок? Живой ребёнок, которого я сейчас бросаю… Нет, плевать на него! Даже если это действительно ребёнок, то я тут причем? Это здание кишит чудищами, а я буду ещё о чужих детях беспокоиться? Мне должно быть по барабану, что там с ним случится и что с ним будет. Он не мой! На втором этаже мои ноги отказались идти. Они словно приросли к бетону. Он не мой… Не в силах стоять на ногах, я облокотился спиной к облупленной стене. В моей груди было что-то очень тяжёлое, и оно жутко болело. «Я и своего мальца тоже покинул, оставив их тогда с Шарлин одних. Я… я просто не был готов к этому. Я не хотел терять свою свободу! Поймите меня, — оправдываясь в пустоту, я грузно сполз на холодный пол. — Это же такая ответственность, такое бремя! Я был слишком молод и глуп! Простите меня, подонка». Но легче мне не становилось. Даже наоборот — стало дико отвратительно от самого себя. Как они сейчас там? Живы или погибли? Да, наверняка погибли, как и мои друзья, которых я тоже бросил… И всё ради чего? «Выжить любой ценой», — напомнил мне внутренний голос. Я понимал, какой эгоистичной сволочью оказался. Да, я трус, который хочет жить! Но что я мог сейчас сделать? Разве я виноват в том, что на нас напали жнецы? Никто не был к этому готов… Скупая слеза стекла по моей щеке. Аргх, в пекло всё! Мне нужно бежать… «Чего же ты ждёшь, СУКИН ТЫ СЫН? Беги, пока не поздно!» — закричало моё второе я. И, плюнув на всё, я побежал. Побежал наверх…***
От боли и скорости, с которой я поднялся без единой передышки до последнего — двенадцатого этажа, меня воротило и в глазах темнело. Моё мокрое от холодного пота тело было сильно напряжено, и я ощущал в горле стук собственного сердца. Мне казалось, что оно вот-вот выпрыгнет. Ноги еле волочились, но я всё равно заставил себя идти вперёд по очередному тёмному коридору. Плач давно затих, но теперь я отчётливо слышал детское пение. Оно было таким лёгким и нежным. Монстры, созданные жнецами, никогда не смогут петь подобным ангельским голосом. Я был в этом полностью уверен и шёл на него, искренне радуясь тому, что вскоре встречу ребёнка. Но я ошибался… Когда я зашёл в комнату, окутанную кромешной тьмой, пение прекратилось, оставив после себя тяжелую тишину. Никогда бы не подумал, что её можно ощущать физически. Слабый свет старого ручного фонарика не мог охватить всё обширное помещение и осветить всё то, что она скрывала от моих глаз. Особенно в том хламе, которым оно было полностью забито, разглядеть кого-либо казалось почти невозможно. Решившись, неуверенным и чуть дрогнувшим голосом, я задал вопрос, ожидая, что хоть кто-нибудь на него ответит: — Здесь есть кто-нибудь? Мои нервы были натянуты до предела. Никто не ответил… Неужели я ошибся?! Обуянный страхом, я растерянно шагнул назад к выходу, но моя нога упёрлась во что-то твердое. Ох, вот же чёрт, чёрт, чёрт! Блядь, меня сейчас растерзают! Фонарик, который я чуть не выронил, осветил лежащий на полу деревянный стул. С облегчением выдохнув, я закрыл глаза. Просто обычный стул. Боже, хорошо, что не пальнул в него с глупости. Зря я себя тогда не послушал! Какого хрена я вообще сюда поднялся?! Никого здесь нет! Но внезапный тягучий металлический скрежет заставил меня усомниться в последнем. Не помню как, но я развернулся на этот звук и нашёл то, что ранее тщетно искал. Из-под железного стола в самом дальнем углу комнаты на меня смотрели четыре глаза. От света существо странно заморгало и забилось поглубже. В моем горле пересохло. Нацелив на него дробовик, я стал ожидать скорого нападения. Но вместо него чудище заплакало и закрыло два глаза?! Приглядевшись, я понял, что это вовсе не то, что я ожидал увидеть. Это были перепуганные дети лет четырех-пяти.***
— Привет, — тихо сказал я, когда оказался рядом с мальцами. Ответа не последовало. Дети продолжали молча и с опаской на меня смотреть. Присев на корточки, я попытался разглядеть их лица. Должно быть, это были брат с сестрой. Успокаивающим и самым добрым голосом, на который я только мог быть способен, продолжил с ними говорить: — Не бойтесь, я не причиню вам зла. — Мама говорила, что с незнакомыми дядями нельзя разговаривать, — робко ответил мальчик. Слава богу, контакт пошёл. Видимо, он был старшим. — Ваша мама была права, но я хороший дядя. Вы можете мне верить. Ты Джек, а та юная леди — Сара, верно? — Да. Но откуда вы знаете? — удивлённо уставился на меня мальчик. — И почему мы должны верить, что вы хороший? Умный малый. Но стоило ли им говорить, что их имена я прочёл на фотографии, которая валялась у моих ног? — Я… — хотел было дать ответ мальчишке, но меня опередила его ранее молчавшая сестра. — Джек, это же САНТА! Смотри, у него есть борода, красный мешок с подарками, и одет он в красное! И только Санта Клаус знает имена всех детей! Он добрый, я знаю! — Дядя, ты Санта Клаус? — разинув рот, спросил Джек. В самом деле? Санта Клаус? Мне захотелось смеяться. Вот она — святая детская наивность. А ведь и в правду я сейчас выглядел не хуже Санты. Дети, кажется, обрадовались и вышли из того ступора, в котором ранее находились. Возможно, впервые за долгое время я тоже был рад. Рад тому, что одет во всеми забытый и очень яркий «Колосс»(2), который каждый день до этого момента проклинал. Что ж, пусть будет так — стану для них сказочным персонажем. — Как же быстро вы меня раскусили! Молодцы какие! Для вас у меня есть подарки! — Подарки? — широко раскрытыми глазами девочка наблюдала, как я вытаскиваю из мешка свои припасы. Самому бы мне их хватило еще на неделю, но теперь… Чёрт, может, я и сволочь, но не последняя! Я не мог смотреть на их худые лица. — Да! Это самая вкусно приготовленная рыба — заливная! — протянул детям по открытой баночке и закусил губу от усилившейся боли в плече. — Фу, какая гадость эта ваша заливная рыба! — поморщился Джек, когда увидел содержимое консервной банки. Н-да, на вид треска действительно выглядела не очень аппетитно. Но чем же они раньше питались? Нужно будет потом поинтересоваться. А сейчас главное — заставить их это съесть. Иначе бедолаги вскоре умрут от истощения. — Эльфы совершенно не умеют делать еду красивой, — постарался ответить без напряжения в голосе. — Но поверьте, на вкус она очень приятная. Однако дети, хлопая своими длинными ресницами, удивленно на меня посмотрели. Хм, неужели это не убедительно прозвучало? — Эльфы тоже существуют? А как они выглядят? — Мои маленькие помощники обидятся, если вы откажетесь кушать это объедение. Брат с сестрой переглянулись и, видимо, решив не обижать эльфов, покорно взяли угощение.***
После сытной трапезы я поспешил вывести детей из дома, предварительно закутав их в найденные мною тёплые тряпки. Всё это время я сидел словно на иголках, успокаивая себя тем, что лучшего выбора у меня не было: «Пусть в этой тёмной, но более-менее утеплённой комнате, чем на открытой местности посреди белого снега на виду у жнецов». Тем более я не мог знать, как скоро смогу найти подходящее укрытие и насколько оно окажется надёжным. На минуту я призадумался. Со мной детишки не будут в безопасности: рано или поздно термозаряды закончатся, еды у нас только на дня два, максимум три. Лучшее убежище мы можем найти только среди людей. Про гниющую рану я упорно старался забыть, представить, что её не существует. Хотя кого я обманываю? Плечо невыносимо болело. Надеюсь, те, кого я не так давно видел, ещё не покинули окрестности торгового центра. Пока мы шли к центру, я то и дело поглядывал на Сару и Джека, молча шагающих по мёрзлому снегу вслед за мной. Бедные дети оказались сиротами, сами того не понимая. Они уже поведали мне свою историю. В той комнате мальцы ждали своих родителей, которые давно ушли и больше не возвращались. Нетрудно было догадаться, что могло с ними произойти. Когда мы оказались на месте, то я никого из тех людей не увидел. Окрикивать нельзя, иначе привлеку внимание всех. А в число всех входили не только люди. Перевёл взгляд на широкое пятиэтажное здание: с выбитыми стёклами и очень ветхое, как и все другие. «Либо они внутри… ищут припасы, либо нашли и давно ушли». Времени на раздумье — заходить или нет — у меня не оказалось, так как позади нас раздался громкий топот, от которого по коже пробежался неприятный холодок. Неужели это та крупная хрень? Я обернулся, и мои опасения подтвердились. Эта тварь с турианской головой пока была далеко, но, зная её бешеную скорость, я не сомневался в том, что через несколько секунд она окажется здесь. И дробовик нам не поможет. — Джек, Сара, быстро в здание! — проорал я во всё горло. Но они стояли в полном оцепенении, наблюдая, как та громадина быстро приближается, сотрясая землю. Твою ж мать… Мгновенно повесив на шею свою «Катану» и бросив в сторону мешок с оставшимися консервами, я схватил детей и побежал к двери торгового центра. От адской рези в плече, которая распространилась на всю руку и туловище, хотелось кричать и материться. Стиснув зубы, стараясь стерпеть эту боль и не хлопнуться как девка в обморок, я драпал со всех сил, которые во мне ещё оставались. Вскоре мы оказались в большом тёмном холле, где я в спешке поставил детей на пол, а сам рухнул на колени. Мои глаза затянула непроницаемая темнота. Словно сквозь толстую ватную пелену я слышал, как плачут и кричат Сара с Джеком. — Бегите! — слабым голосом я обратился к ним. Пусть живут, пусть выживут. А сам я уже никогда не встану, не смогу… Слишком много крови потерял, да и наверняка заражение уже вовсю распространилось: меня уже давно мучили жар и сильная боль. Я предполагал, что конец мой близок. Но внезапно почувствовал, что кто-то меня сильно трясет и что-то громко говорит. И это кто-то точно не ребёнок. Зрение стало ко мне потихоньку возвращаться. И когда я поднял голову, то увидел перед собой знакомое лицо. — Адмирал? — я не поверил увиденному и для верности проморгался. Не могло же со мной случиться чудо? — Вы ли это? Адмирал Дэвид Андерсон? — Ты как, сынок? Как себя чувствуешь? — вместо ответа спросил мужчина. И от чего-то мне стало так спокойно. — Встать сможешь? — Невольно подступили слёзы. — Паршиво, — тихо признался я. От раздавшегося грохота со стороны двери торгового центра я вздрогнул. Адмирал посмотрел в сторону, откуда исходил шум. С потолка посыпалась пыль. Было слышно, как монстр выбивает себе отверстие побольше, чтобы добраться до нас. Времени оставалось в обрез. — Приготовить оружие! — твердым голосом Андерсон кому-то скомандовал. Он был не один, слава Богу. У детей есть ещё шанс выжить. — Адмирал, возьмите с собой детей и бегите отсюда, пока не поздно. Эта огромная тварь заметила нас и побежала следом. Лицо адмирала заметно напряглось. Моё сердце сжалось. Грохот с каждой секундой приближался. — Вам не одолеть её без потерь, сэр! Я уже встречался с ней раньше. Эту бронированную громадину пулями не взять, от неё невозможно скрыться, преград она не знает. Эта тварь легко размазала весь мой отряд. Прошу вас, бегите! – протараторил я. — А что же вы? Хотите остаться и глупо погибнуть? Ну уж нет, — адмирал попытался меня приподнять, но я выскользнул из его захвата и оттолкнул руку. Вышло слабо и вяло, но адмирал больше не пытался поднять меня на ноги. Теперь он недоуменно смотрел то на меня, то в сторону грохота и приближающегося рычания. — Мне вы уже ничем не поможете, адмирал… Я и так и сяк — труп. Но если я не задержу её, то все стоящие здесь погибнут. В прошлый раз, думая лишь о своей шкуре, я убежал. Бросил своих товарищей умирать! За что я после поплатился. Но сегодня это не повторится! Я отомщу уроду и присоединюсь к своим друзьям, как ещё тогда должен был! Адмирал кивнул и подбежал к детям. Кажется, моя еле слышная речь подействовала. Я стиснул зубы.***
Я не был героем. И никогда им не стану. То, что я сегодня совершу, это лишь жалкая попытка загладить перед всеми свою вину. Чёрт, я не хотел вот так умирать… Надеюсь, это будет быстро. Недолго мне пришлось ждать чудище. Оно появилось сразу после того, как отряд Андерсона с детьми скрылись из виду. Победно рыкнув, огромная пыльная туша направилась в мою сторону. — Что ж, сука, подходи поближе! У меня и для тебя кое-что осталось! — приготовив гранату, со слезами на глазах я произнёс свои последние слова.***
— А почему Санта не пошёл с нами? — поинтересовалась Сара. — Санта? — переспросил адмирал. — Да, Санта Клаус! Он обещал познакомить нас с эльфами. Андерсон тихо вздохнул и перевёл взгляд с детей на дорогу. Ответ горьким комком застрял в его горле.