Обезболивающее

Старк с удовольствием вытягивается в свежей постели, чувствуя, как гудит от усталости тело. Тор с братцем в одной руке и тессарактом в другой благополучно, хочется надеяться, отбыл в Асгард, развалины, оставшиеся от Манхеттена, спасены и от врага, и от родного правительства, а Роджерс – снова национальная гордость Америки. Все замечательно, но посреди ночи это случается в первый раз. Тони просыпается в холодном поту. В панике хватает губами воздух, и сначала ему кажется, что вместо кислорода он вдыхает затхлую пещерную сырость, а потом – что горло царапают песок и пыль. Старк чувствует отвратительный вкус крови во рту и на мгновение даже как будто снова видит еле живую лампочку под каменным сводом. Он пытается приподняться, грудь резко пронзает острой, невыносимой болью, и Тони замирает от парализующего ужаса, задыхаясь. - Сэр? – заинтересовывается его странным состоянием Джарвис и через секунду открывает ставни на окнах, впуская в спальню приглушенный высотой шум никогда не засыпающего города. – Вы в Нью-Йорке, сейчас два сорок семь ночи, температура воздуха… Тони хочется облегченно выдохнуть, но ему все еще больно, и он лишь прикрывает глаза, запрокидывая голову, и только больше минуты спустя встает и на негнущихся ногах подходит к стеклу. А потом, скользя по нему ладонями, будто пытаясь зацепиться за что-то и удержаться, сползает на пол. Там, внизу, и правда, Нью-Йорк, но боль в груди не проходит, только превращается из режущей в тупую и ноющую, и так еще хуже. Обезболивающее не помогает – это становится пугающе очевидным, когда таблетки, обычно в мгновение ока спасавшие от привычной мигрени, почему-то не действуют и через полчаса. К рассвету Тони готов разбить голову о стену или собственными руками вырвать из груди чертову железяку, спасающую его жизнь, потому что под ней все будто горит. Похоже, он оказывается вовсе не таким сильным, как думал. К полудню он уже измучен настолько, что единственное, чего ему хочется – сжаться в комок на полу и скулить. В неосознанной попытке сделать хоть что-нибудь, хоть как-то помочь себе, Старк проводит пальцами по коже возле реактора, с силой прижимая ее, и тут же стискивает зубы, едва сдерживая крик, потому что боль накатывает с новой силой, а перед глазами мелькают черные точки. С этим надо что-то делать, пока он не свихнулся, и попавшаяся под руку упаковка сильного снотворного кажется выходом, пусть и не лучшим. Тони глотает таблетки, несколько, не считая их и, конечно же, не заглядывая в инструкцию, кое-как доползает до кровати и проваливается в липкое, беспокойное забытье, совсем не похожее на сон. Он приходит в себя от того, что кто-то несильно, но настойчиво хлопает его по щекам. Старк морщится, с трудом приподнимая тяжелые веки, пытаясь сфокусировать взгляд. - Эй, - как сквозь вату слышит он голос Бартона, - что стряслось? Тони пытается придумать ответ и снова научиться говорить, но отключается раньше, чем ему удается что-то из этого. Укола в плечо он не чувствует, ему только почему-то снится, как Клинт объясняет: - Не бойся, просто одно из чудо-средств Щ.И.Т.а. Нейтрализует интоксикацию организма, разрушает все известные современной науке яды – но чаще всего используется, когда вчера было весело, а с утра ты вдруг нужен Фьюри и, желательно, не страдающим от похмелья. Тони пытается улыбнуться в ответ и удивленно открывает глаза, когда это получается. В голове проясняется – однако вместе с сознанием тут же возвращается и проклятая боль в груди, от которой хочется немедленно сдохнуть. Он поворачивается на бок, спиной к Клинту, и часто, загнанно дышит, но пытается держать себя в руках и интересуется: - Джарвис, какого черта ты впускаешь в мою спальню всех желающих? - Вы проспали двадцать шесть часов, сэр, - коротко отзывается дворецкий. Бартон тем временем замечает небрежно и явно второпях открытые упаковки обезболивающего и снотворного на прикроватном столике и, бесцеремонно укладываясь позади Старка, спрашивает: - Где болит? - Клинт, иди домой, а… - пытается огрызнуться Тони, но выходит настолько жалко, что самому стыдно. Бартон вдруг двигается ближе и, вынужденно почти обнимая его, опускает ладонь ему на грудь, накрывая реактор: - Здесь? В первый момент Старк испуганно дергается и сжимается в ожидании новой вспышки боли от прикосновения, в следующий – замирает, потому что ничего такого не происходит. - Здесь, - отвечает сам себе Клинт. – А таблетки не помогают, потому что на самом деле болит вот тут, - он на мгновение убирает ладонь, касается кончиками пальцев лба Тони и возвращает ее обратно. - Тебе-то откуда знать, - ворчит Старк, уже не возражая против руки Бартона на своей груди, потому что от ощущения чужого тепла ему как будто бы больно чуть меньше. - Это все твой полет хрен знает куда с ядерной ракетой в обнимку. Кстати, выглядело как пафосная попытка самоубийства, - вместо ответа фыркает тот и, вдруг посерьезнев, двигается еще ближе, так, что теперь Тони чувствует его дыхание. Выдохи согревают чувствительную кожу за ухом, вдохи – обдают прохладой, и это внезапно волнует до предвкушающего томления в животе. – Неважно… - шепчет почему-то притихший Клинт, принимаясь поглаживать обнаженную грудь Старка мягко и бережно, и тот прикрывает глаза, удивляясь, что Бартон вообще так умеет. Снова погружаясь в дрему, хотя уже должен был бы выспаться на неделю вперед, Тони накрывает его ладонь своей. Он спит всего минут двадцать, и когда просыпается, обнаруживает два примерно равнозначных по степени невероятности факта: ему не больно, осталось только не очень приятное, но почти незаметное тянущее ощущение внутри – и он лежит лицом к лицу с Клинтом, так близко, что достаточно чуть-чуть податься вперед, чтобы коснуться его губ. Тот смотрит на него пронзительными светлыми глазами и, чуть улыбаясь, кажется, собирается что-то сказать, но не успевает, потому что Старк вдруг, в порыве невыразимой словами благодарности, накрывает его приоткрытый рот своим. Те несколько мгновений, что ошарашенный Бартон не отвечает, Тони морально готовится к мощному удару в челюсть и ищет хоть немного правдоподобное объяснение своим действиям. Потом он думает, что, наверное, все еще спит – потому что Клинт зарывается пальцами ему в волосы и целует его сам. Что бы там о Старке ни говорили, это его первый поцелуй с мужчиной, и он чутко впитывает новые ощущения: непривычно неподатливые, сухие, шершавые губы, незнакомый запах, двухдневная щетина, еле уловимая сигаретная горечь и мощные плечи под пальцами. Клинт не отталкивает, и Тони, решившись, скользит языком по кромке его зубов, просясь внутрь, задыхаясь от восторга, когда ему это позволяют. Пару секунд Бартон не мешает ему вести, а потом вдруг легко приподнимает его, лишь на миг отрываясь, чтобы вдохнуть, укладывает на спину и вламывается в рот Старка грубоватым собственническим поцелуем, от которого, он сразу чувствует, потом будут ныть губы. Тот почему-то поддается, целует Клинта так отчаянно, словно это последний поцелуй в его жизни. Тони скользит пальцами по его груди, потом, забравшись под майку, гладит напряженный рельефный живот, а свободной ладонью, пройдясь по спине, сжимает до неприличия аппетитную задницу. И тут до гениального старковского мозга вдруг доходит со всей ошеломляющей ясностью, что он до одури жадно лапает крепко сбитое, тренированное мужское тело. Кажется, в этот момент что-то щелкает и в голове Клинта, потому что шарахаются друг от друга они почти одновременно, может, с разницей в тысячные доли секунды. Бартон, непонимающе касаясь подушечками пальцев собственных припухших губ, смотрит на Старка, Старк, озадаченно моргая, смотрит на Бартона. - Насколько я понимаю, ты в порядке? – слегка растерянно спрашивает Клинт, выдыхая, плюхаясь на спину рядом с Тони и принимаясь разглядывать потолок спальни. - А ты? – вместо ответа задает вопрос тот, приподнимаясь на локте. - Да, - преувеличенно бодро отзывается Бартон, не собирающийся рассказывать ни Старку, ни кому-либо еще, что одна зеленоглазая сволочь заимела обыкновение являться ему, стоит только закрыть глаза, и творить совершенно непотребные вещи. Клинт предпочитает расставлять акценты в этом досадном недоразумении так: «Локи приходит ко мне в снах», а не «Мне снится Локи». – Я пойду, пожалуй… - он поднимается, стараясь избегать взгляда Тони. – Извини, если что. Не провожай, я найду выход. Старк еще пару секунд смотрит вслед Клинту, когда за ним закрывается дверь спальни. Встречаясь через несколько дней на базе Щ.И.Т.а, они так старательно ведут себя непринужденно и так подчеркнуто демонстрируют, что ничего не произошло, что на них косятся все, начиная с деликатного Роджерса и заканчивая агентом Хилл, которая вообще мало интересуется окружающими, если только Фьюри не приказывает ими интересоваться. Спустя неделю отведенных взглядов и неловкости от случайных прикосновений оба, кажется, забывают о случившемся, и все возвращается на круги своя. А потом Старка накрывает во второй раз.