Пак Чанёль рос смышленым мальчиком. У него было доброе сердце, он отлично решал задачи по математике, но иногда не замечал очевидных вещей.
*** Чанёль нашёл эту куклу, когда был ещё ребёнком. Ему тогда было без четырёх месяцев семь, и он как раз готовился пойти в первый класс. Странно, но именно эта находка запомнилась ему отчётливей других событий в жизни, и он, разбуди его ночью даже через сорок лет, рассказал бы всё подробней некуда… Наверное. Вообще сам чердак, куда он бессовестно заявился, напоминает ему большое кладбище забытых вещей. Прям как в фильме про «Шаркбоя и девочку-Лаву». И не удивительно, что мальчик, как самый ярый любитель приключений на одно пикантное место, решил, что ничего не будет, если он на пару минут сюда заглянет. В пустой мансарде полно всякого ширпотреба, о который Чан уже третий -и самый неудачный — раз запинается и с тихим криком падает возле сваленных в одну кучу вещей. Среди этих самых куч он, присев на попе ровно, находит старые книги, пожелтевшие от времени фотоальбомы, какие-то тряпки, смутно напоминавшие вещи, сломанные часы-кукушку и пыльный светильник без лампы. Когда-то у каждой вещицы был свой хозяин, но теперь они лежат здесь, куда редко пробирается свет. Из обклеянной скотчем коробки, что стоит как раз под столом, возле которого Чанёль упал, он вытаскивает и небольшую фоторамку, где на фотографии изображена совсем молодая хозяйка этого дома. Бабушка Ёля. Она была и остаётся сильной, волевой женщиной, которая пережила покойного мужа уже на шесть лет. Под старость она сильно захворала, и содержать такой большой дом, доставшийся от любимого, в одиночку ей, увы, не по силам. Старое поместье, что находится в небольшой деревеньке, пришлось продать какой-то пожилой паре, а бабушке уехать жить в город. И вот сейчас, когда родители запаковывают вещи на первом этаже, проворный мальчишка прошмыгнул в пыльную чердачную комнату, за толстой дверью которой, казалось бы, построен совершенно другой мир- намного темнее, чем его противоположность. И даже маленького окошечка, что хоть немного пропускает лучи солнца, не хватает, чтобы разогнать темень по углам. От этого темнота чувствует себя главной и поглощает в себя ту надежду, что является солнцем. И тут отнюдь нет того, что могло бы приглянуться мальчику, и он со скучающим взглядом роется в чужом. Но там, в завалах этого пережитка прошлого, зовущимся простым хламом, он увидел интересную находку. Потрёпанная и грязная Она была совсем никому не нужна. Короткие черные, то ли от засохшей грязи, то ли от природы волосы были до невозможности запутаны, а кукольное личико измазано в какой-то засохшей субстанции тёмного цвета. Штанишки, что чуть выше колена, испачканы в зале, а когда-то белая рубашечка теперь буро-серая. Аккуратные губки оттенком были такие же бледные, как и само тело. Хмыкая и закусывай губу, мальчик так и сяк вертит куклу размером чуть меньше полуметра в своих руках — длинные ручки, ножки, а тельце настолько худое, что боишься ненароком сломать его; поправляет съехавшие с худых ножек гольфики и непонятно зачем приглаживает хаос, что творился на макушке куклы, а про себя отмечает, что та даже сейчас красивая. Видно, что её давно не трогали, но как она тут оказалась сказать сложно. Возможно, она бабушкина или какая-нибудь девочка, что когда-то здесь жила со своими родителями, игралась с ней. Но факт того, что её попросту забыли, оставался фактом. Прикасаясь пухлыми пальчиками к туловищу, он невольно наслаждается его гладкостью и приятной прохладой. И странный азарт рождается где-то глубоко в Чанёле, и всё больше он хочет оставить эту куклу себе. Не сказать, что Чанёль странный. Он, как и все мальчишки в его возрасте любит машинки и войнушки, вот только кукла и правда необычная, словно сделанная руками волшебника. Она настолько приглянулась юному Паку, что после долгих уговоров было решено забрать куклу домой. *** Едва машина остановилась возле частного дома в тихом районе Сеула, где жило семейство Пак, самый младший на всех порах помчался к себе в комнату, наглухо запирая дверь. Там он проведёт весь вечер, даже не спустившись на ужин. С особым усердием, сидя на краю ванны, Чан намывает волосики толстенькими пальчиками. Грязные и жесткие пакли становятся мягкими. Миниатюрная одежда валяется в раковине совсем не тронутая — такая же грязная. Но вот хозяин этой одежки меняется на глазах. С совсем коротеньких локонов тёмно-серыми каплями стекает пена от шампуня, которого Чанёль, словом, нисколько не жалел для своего гостя. Личико и все остальное тельце избавляется от слоя грязи и теперь «кожа» приобретает персиковый цвет. Вода, что имеет серый оттенок утекает в трубу, а куклу теперь можно смело назвать «чистой». А чуть позже, бережно обтирая мягким маховым полотенцем игрушку, мальчик замечает, что некогда черные волосы теперь шоколадно-молочные. Зачесав их большой массажной расчёской, пухлые щечки расплываются в улыбке. Теперь волосы уложены, а челка, что некоторое время назад неказисто закрывала потухшие глаза, убрана набок. Теперь то Чанёль видит, как угольные бусинки глаз наполнились жизнью. Мальчик невольно распахнул глаза, не в силах оторвать взгляд от ночного омута глазок. Возможно, это всего лишь отражение горящей лампочки, но кому какая разница, когда сам Чанёль видит в этом отнюдь не простоту. Так странно… Посадив куклу на комод, мальчик вновь вернулся в ванну, где обратил внимание на одежду. И разглядывая вещи маленького гостя, он заметил на подошве левого ботиночка буквы. Прищурив глазки, с трудом, но удаётся прочитать имя куклы, что написано размашистым и непонятным почерком. — Анабель? Чанёль хрюкает от тихого смеха. Наверное это имя ей дала прежняя хозяйка. Возможно, это была некая любительница давать куклам с внешностью не совсем девчачей по истине девчачие имена. Вот только какая же это Анабель? Ассоциации с этим именем не самые приятные, ведь так была названа кукла, что убивала людей. У той самой Анабель было много сестричек, а Чанёль верил, что его кукла единственная на свете. Нет, никакая эта кукла не Анабель. Более того, встреться хоть раз Чанёль с давательницей таких имён, он бы кинул в неё ботинок, но уже свой — так он был возмущён. Надув губы, Чан поднимает взгляд к потолку, но буквально через пару секунд гляделок, он опускает взгляд и тихо смеётся. Недавно в газете отца он увидел фотографию старого мужчины. Тогда он даже не запомнил лица, изображённого на тонкой газете, но запомнил имя, что так ему приглянулось. Отныне её имя БекХён, что означает вдохновение, честь. Легко и приятно на слух. И ведь кукла действительно вдохновляет на что-то необычное, а, не смотря на свой вид, она кажется не просто дорогой, а именно царских кровей. *** Чанёль всё своё счастливое детство был уверен, что в каждом неживом предмете тоже есть душа. Плохая или добрая — это совсем неважно. Главное, она есть. И совсем не удивляется, когда однажды ночью в темноте слышит тихий, неразборчивый шёпот… Да ладно, он усирается настолько, что готов скорее позвать любимую матушку или самому убежать, но он же всё-таки будущий мужик, думается Чанёлю, и, затаив дыхание, он не шевелится, хотя страшно ему так в последний раз было только когда он уронил ёлку на Рождество. А шёпот всё не утихает. И, выпучив свои большие глазёнки, Чан подрывается и несётся прямиком в комнату родителей. Всё-таки, до мужика ему ещё как минимум расти и расти, так что пару лет он ещё может себе позволить убегать восвояси, когда так страшно. Ведь правда же? А может, это разыгралось воображение? Ведь ни для кого не секрет, какой Пак Чанёль мечтатель. Он всегда был сторонником тех людей, что думают о хорошем и верят в чудо. Но именно в эту ночь пошёл необратимый отчёт времени «до» и «после» в жизни мальчика. *** Время идёт, и его при всём своём желании не повернёшь назад. Так было и будет всегда. По прошествию немного немало тринадцати лет из пухленького мальчика вырос совсем новый Чанёль. Он высокий, худой, с очаровательной улыбкой и торчащими ушками, что скрывают длинные, но кудрявые рыжие прядки. А тем временем войнушки уступают место походам в клуб или простым отдыхом в шумной компании, и привлекают уже вовсе не маленькие машинки, а большие. Бабушка умерла семь лет назад; дом, где она жила давно снесли и построили новый, а кукла до сих пор с ним. Она неизменно сидит на комоде среди рамок с фотографиями и флаконами тем или иным содержанием, бездвижно свесив тоненькие ручки. Глаза до сих пор горят жизнью, а иногда Паку кажется, что она наблюдает за ним. И слушая подстёбы друзей на счёт куклы, он лишь отмахивается простым «Пошли нахуй с моей комнаты» и продолжает молчаливо любоваться жителем недавно купленной квартирки. А иногда, делая курсовую или просто валяясь с очередного бодуна, ПакЧан может ни с того ни с сего заговорить с куклой и глупо улыбается, когда ответом ему служит тишина. Вопреки всем ожиданиям мальчик, а теперь уже точно мужик не влюбился по уши в куклу. Хотя я вам скажу, к ней он чувствует всё ту же детскую симпатию, перерастающую во что-то большее. Возможно, он так и не поймёт этого, но куклу никогда не выбросит. Пак не решается её искупать ещё раз, ведь она может испортиться, но периодически, как в детстве, приглаживает на удивление мягкие волосы, что постоянно торчат, будто кукла не лежала на комоде, а носилась по всему дому. И тот шёпот… Жутко, верно? Но на самом деле, Пак даже едва помнит, почему тогда ускакал из комнаты, сбивая все углы. Как в прочем и забыл полное имя куклы. «Бекки» ласково зовёт Чанель, лежа на кровати и смотря прямо на Неё. Сложно отвести взгляд, но он и не пытается. *** Многие считают, что верить в небылицы полное ребячество, а Чанёль где-то в глубине души до сих пор надеется на что-то. Он уже давно перестал верит в Санту, а вместо молока и печенья, в зимний праздник он предпочитает крепкий алкоголь, а при матушке глоточек шампанского и ни одного мата. Всё-таки, он отличный сын, мелькает мысль в рыжей голове, пока матушка не находит сигареты. Упс. Но даже у такого крутого перца, как Пак есть свои замашки. И хорошо что это просто безобидная кукла, а не целый ящик розового кружевого женского белья. А вообще, если вы думаете, что та по ночам оживает, то вы глупо ошибаетесь, и лучше вам сходить к психиатру. Так почему, давно повзрослев, Чан до сих пор слышит этот шёпот? Старая привычка? Или всё-таки правда? Во всяком случае, Пак ссытся не по-детстки, кутая длинные волосатые ноги под одеяло, но почему-то рад. Ведь глаза куклы по-прежнему горят жизнью, а на ботиночке левой ноги криво перечеркнуто старое имя, а снизу непонятным почерком семилетнего мальчишки когда-то подписано и уже наполовину стёрто новое.Анабель нашли на старом чердаке. Анабель привезли в новый дом, помыли и впервые посадили на тот комод, где отныне она будет сидеть и скрашивать взросление Чанёля. Анабель дали новое имя. И БекХён Ей нравится больше, чем-то девчачье имя. БекХён неживыми бусинами следит, как растет ребёнок. Прямо на её глазах от толстенького мальчика остаются большие глаза, торчащие ушки и широкая улыбка. А парень-то всё хорошеет на глазах. И всё было бы хорошо. Вот только… …БекХён пропал.
Где бы Чанёль не искал, из какого бы угла не раскидывал вещи — пусто. Подумывается, что её спёр кто-то из того скопления народа на вечеринке по поводу сданной сессии. Пак выбьет зубы тому, кто сделал это. *** И как же незаметно пролетели еще полтора года с тех пор, как кукла Чанёля пропала. Параллельно с этим событием на парня навалилась учеба и все её прелести, и если в особо тяжёлые моменты голова забита чем-то отстранённым, то в перерывах между зачетами и позднейшими завалами от преподавателей, Пак часто неотрывно смотрит на пустующее место на комоде, понимая, что куклу уже не найти. И кажется, всё же чьи-то зубы придётся оставить в покое… А жаль. А потом стало вообще не до всяких там соплей, потому что… — Бек, но она даже не в моём вкусе! Йа, ты такой ревнивый... БекХён, скажи, что это не ты спёр куклу? — Громко басит рыжий, сидя на мягком кресле. Пожалуй, эту черту характера Ёль перенял от Пака-старшего. А была бы его матушка здесь, Пак давно бы огреб тряпой по лицу, и сидел с низко опущенной головой, пока его отчитывали как маленького, ведь женщина так не любит, когда кричат через всю квартиру. Но к счастью, живет он отдельно от родителей, и нет смысла говорить тихо. Голова спокойно лежит на мягкой спинке, а глаза смотрят в потолок, пытаясь пересчитать узоры. Краем уха слышится какая-то возня на кухне, топот ног в коридоре, а уже через пару секунд мимо него проносится мини-ураган ростом чуть больше метра шестидесяти и усаживается на колени своего парня. Чанёль сводит ноги вместе, чтобы оседлавшему было удобно сидеть и обнимает одной рукой худую талию, что скрывается под футболкой Ёля. Худое тельце утопает в ней, а ворот постоянно сползает в острого плечика. И Чан не может не признаться, что ему чертовски нравится забираться руками под эту самую футболку, где нет ничего, даже белья. Опустив голову, старший влюбленно смотрит на своё чудо, что свалилось однажды на него в прямо смысле этого слова. БекХён до жути неуклюжий, что странно при его то росте. Зато теперь одиночество Ёля разбавляют не только бухающие с поводом и без друзья, а еще маленькая, но такая любимая стерва. Узнает мать, что у Ёля не красавица невеста, а красавец жених, инфаркт схватит. Или это как раз таки Чанёль схватит пиздюлей, но это не важно от слова «вообще». Смотря в черные глаза парня, Чанёль на ощупь дотрагивается до его острых коленочек. Чувствует, как от прикосновений гладкая кожа покрывается мурашками. Пальчики опускаются ниже по гладкой коже и поправляют съехавший белый гольфик. Откуда у его парня такое пристрастие к чулкам ниже колена, он до сих пор не знает. Но этот предмет одежды Бек не снимает даже во время секса. Они познакомились год с лишним назад, когда друзья пригласили Чанёля на день рождения какого-то знакомого, и даже тогда коротышка был в этих беленьких чулочках. И теперь, когда и Пак и Бён пара, ему это до тесноты в штанах нравится. — Нет, Чанни, я её не брал. — Уверенно шепчет БекХён и позволяет горячим губам Чанёля коснуться мягкой кожи, что почти никогда не обгорает на солнце. Всегда неизменно светлая и шелковая. Чанёль хочет верить в слова любимого. Ведь кукла была частью его детства, и расставаться с частичкой памяти, что таинственным образом исчезла, тяжело. Но эта тяжесть исчезла с первым поцелуем низенького паренька. Бек собой будто заполнял пробелы в груди Пака, вставая в сердце на первое место быстрее, чем Чанёль это понял. Вообще БекХён одна большая загадка. Странная, я вам скажу, загадка. Он любит молчать, но за него говорят жесты; он и не улыбается почти, зато смеются его живые глаза, наполненные неподдельным блеском. А когда Чанёль внезапно просыпается посреди ночи, то почти всегда натыкается на пристальный взгляд. Поначалу, Пак срался хуже, чем от того шепота, ну, а потом вроде как привык. А БекХён лишь жмётся к костлявому боку, где набита первая татуировка рыжего — четыре параллельные друг другу стрелы разной длины, и на грани слышимости шепча сухими губами: «Мне тебя всегда так мало» А потом весь день обладатель этих губ отсыпается в ворохе одеяла, утыкаясь носом в подушку Чанёля. Такой сонный и податливый, Бек сносит Паку крышу напрочь. А сам мальчишка чертовски рад лениво подмахивать бедрами, когда в него плавно входят, заставляя вынырнуть из сладкого сна в не менее сладкую реальность. И странно, что сам Бён, раз побывав в маленькой квартирке Чанёля с первой попытки безошибочно нашёл часы Пака, которые тот куда-то запихнул и не мог найти несколько месяцев. "- Бекки, ты волшебник! Омо, часики, любимые." Но все эти мелочи волновали парня ровно до того момента, пока БекХён впервые улыбнулся. Улыбнулся самой нежной улыбкой, на которую только был способен, чтобы потом мягко поцеловать в щеку. - Нет, Чанни… Хотя, стоит сказать, что раньше вместо прямого ответа парень пожимал плечами, приговаривая: — Ты ведь уже вырос, Чанни. А взрослым мальчикам нужны живые куклы. Легкая и до жути странная улыбка касается губ младшего, но Чанни этого не видит. Потому что зарываться носом в мягкие волосы своего любимого куда приятней.Всё-таки главная черта Пак Чанёля — это легкая тупость.