Художник

Я встретил его на улице. Это были последние предпраздничные дни, когда на улице падает пушистый снег, и тебя так и тянет выйти на улицу и окунуться в атмосферу праздника. Ты просто бросаешь всё, натягиваешь вязаную шапку и, не застегнув куртку, выбегаешь на улицу. Я всегда так делал, когда был маленьким и непослушным малышом. После таких выходок мама на меня громко ругалась и поила горячим чаем с лимоном. Я возвращался с работы, перекинув кожаный кейс через плечо. Снег приятно скрипел под подошвами ботинок, и я шёл, широко улыбаясь. Сняв неудобные перчатки, я провёл сухими ладонями по капюшону, в который уже успели налететь проворные снежинки. Я аккуратно отряхнул их с меха и, натянув перчатки обратно, продолжил путь домой. Недалеко от музея восковых фигур расположился парень, вокруг которого были наставлены баночки с красками разных цветов, баллончиками и прочей утварью. Он рисовал под небольшим навесом. «Очередной мечтатель-художник» - подумал я и засунул руки глубже в карманы тёплой куртки. Он выглядел как парень-бродяжка. На нём была тонкая, пережившая много времени куртка болотного цвета. На голове была бардовая, совсем растянувшаяся от стирки вязаная шапка, которая еле как прикрывала его уши. На руках были перчатки без пальцев, в которых он сжимал кисточку. Рядом с ним сидела девочка, широко улыбаясь. Он рисовал очередной портрет. Сделав последний штрих, он отдал картонку бабушке, которая, улыбнувшись по-матерински, вручила ему небольшой пакетик. Парень отрицательно помотал головой, явно показывая свой отказ от подарка, но настойчивая старушка положила мешочек на рядом стоящую лавочку и, прихватив внучку под руку, отправилась в сторону жилых домов. Я восхищённо смотрел на этого парнишку. Он не брал с людей ни цента за его прекрасные портреты и картины. Раздавал совершенно бескорыстно, так же, как и свои добрые улыбки. Этот бескорыстный мальчик вселял в меня все те яркие чувства, которые он передавал с помощью штрихов и мазков. Я всё же решил сделать ему что-нибудь приятное и, зайдя в ближайшее кафе, купил нам две порции горячего шоколада с маршмэллоу. Держа в руках два стаканчика с горячим напитком и кейс подмышкой, я пересёк тротуар, направляясь к моему приятному знакомому. Он приступил к рисованию нового пейзажа, держа в одной руке кисть, а в другой баночку с белой краской. — Это тебе – я протянул ему горячий стаканчик, на что он поднял на меня свой непонимающий ясный взгляд. Его глаза были прекрасного зелёного цвета. Они напомнили мне летние луга и поляны, покрытые зелёной сочной травой. — Извините, но я вынужден Вам отказать. — Я угощаю. Прошу. Он положил на стол грязные кисти и начал вытирать тряпкой руки. Он заинтересованно поглядывал на меня из - под ресниц, пряча в уголках рта улыбку. Его милые щёки приобрели розоватый оттенок от лёгкого прохладного ветра. Губы были чуть обветренные, но не менее милые и пухлые. Закусив нижнюю, он аккуратно взял из моих рук стаканчик, задев кончиками прохладных пальцев моё запястье. По моему телу пробежала дрожь, а на губах расцвела улыбка шире прежней. Моё сердце трепетало, а щёки начинали гореть не то от холода, не то от смущения. — Спасибо – его голос был для меня лучшей музыкой. — Сегодня прекрасная погода. Люблю, когда нет сильного холода, ведь тогда я могу рисовать и не беспокоиться за свои вечно мёрзнущие пальцы, – продолжил он, отпивая из стаканчика. — Так как тебя зовут? — Имена - не самая важная вещь. Можешь называть меня, как хочешь. — Тогда ты будешь для меня просто Художником. Почему ты занимаешься именно рисованием? — Мне всегда казалось, что я был рождён именно для этого. Я занимаюсь этим с детства и меня ни к чему так не тянуло, как к кистям и краскам. Я всегда был готов посвятить этому жизнь. — Тогда почему ты никогда не берёшь деньги за свои картины? — Знаешь, мой милый парень с кейсом, я никогда не был зависим от материального состояния. Всегда чувствовал себя, как уличный музыкант или что-то типа того. Я рад дарить людям то, во что я вкладываю свою душу. — Ты выглядишь слишком сказочным для этого мира. — А ты выглядишь, как типичный офисный работник. Кем ты работаешь? — Я работаю экономистом в крупной компании. Родители ещё в школе готовили меня к тому, что с цифрами я буду работать всю жизнь. Они нанимали мне лучших репетиторов по математике, а в скорее и экономике. Порой мне кажется, что прибыль и выручка уже являются моей семьёй. — Тебе это нравится? Ты доволен жизнью? — Я вполне доволен своей зарплатой, которой мне хватает на оплату квартиры в центре города. — Я спросил, нравиться ли она тебе? – он начал хмурить свои густые брови. На лбу появились заметные складочки, а уголки губ опустились ниже. Я тяжело вздохнул и решил, что не смогу ему ответить, ведь я совсем не был готов к этому вопросу. Когда он задал мне вопрос, я почувствовал растерянность и непонимание. Он будто вытащил из моего общего мыслительного механизма очень важную деталь. Я не знал, что ему ответить. Мне не хотелось предстать перед ним рабом офиса, который ежедневно встаёт по утрам с кислой миной, пьёт кофе и идёт на свою сверх-скучную работу. Я не могу сказать, что являюсь таким, но и не могу опровергнуть. Он продолжал пить горячий шоколад. Я заметил, что его взгляд привлекли огоньки, сияющие за витриной магазина. Они переливались разными цветами, мигали и отбрасывали тени. Я легко улыбнулся и сжал его левую ладонь, которую он прижимал к куртке. Художник непонимающе посмотрел на меня, но сжал в ответ мою руку. — Я бы хотел пригласить тебя к себе. — Ты всегда так легко приглашаешь к себе в гости незнакомых людей? — Только таких обаятельных парней, как ты. Так? — Ты вселяешь доверие. Я открыл дверь ключом, и мы прошли в огромный коридор. Он начал раздеваться и я заметил, что и под низом были не первой свежести вещи. — Я могу постирать твои вещи, ты не против? — Хорошо, – он стянул с головы шапку, и тогда я увидел лохматую копну русых волос, которые смотрелись, как воронье гнездо. — И ты можешь сходить в ванну. Он снял свои вещи, которые я сразу же забрал. Забросив их в машинку, насыпав порошка и налив кондиционера, я включил нужный режим стирки. Когда я зашёл в гостиную, он с блеском в глазах рассматривал подготовленную к Рождеству комнату. — Ванна готова. Ты можешь помыться, а я приготовлю что-нибудь поесть. Взяв полотенце и мой махровый халат, он ушёл, а я, достав из холодильника вчерашнее овощное рагу, поставил его на плиту. Он вернулся с лохматой чистой головой, в моём халате, с раскрасневшимися щёчками и скромной улыбкой. — Спасибо тебе. — Я тоже могу быть бескорыстным, – я тепло улыбнулся и поставил на стол, разложенный по тарелкам ужин. Я постелил ему в гостиной. Но перед сном мы решили, прежде всего, посмотреть фильм. Выключив свет, я запустил видеопроигрыватель. На его щеках расползались разные тени от событий, мелькающих на экране. Я любовался его круглым личиком, с милыми чертами лица, вздёрнутым носиком с маленькой родинкой на кончике, пушистыми ресницами и такими манящими губами, которые привлекали мой взгляд. Заметив на себе мой пристальный взгляд, он повернулся. Наши взгляды встретились. Во мне что-то щёлкнуло и я, поддавшись невидимом порыву, я прижался к его губам. Я нежно мял его губы, посасывая то верхнюю, то нижнюю. Он прижался ко мне в ответ, запустив свои длинные пальцы мне в волосы, начиная их мягко поглаживать. В животе начали порхать бабочки, мягко щекоча своими крылышками всё внутри. Закончив наш головокружительный поцелуй, я крепко обнял его и утянул под тёплый плед. Утро встретило меня прохладной постелью и тишиной. Я оглянулся по сторонам и понял, что лежу один. Надев домашние тапочки, я начал искать моего вчерашнего гостя. В квартире, как назло стояла звонкая тишина. Отогнав мрачные мысли, я прошёл в гостиную. Там никого не было, только ёлка одиноко мигала лампочками. Я, горестно вздохнув, направился в ванную. Его вещей не было. Я понял, что он покинул мою квартиру, так же, как и покинул мою жизнь. Зайдя в кухню, я сел на стул и прижал ладони к лицу. Сфокусировав взгляд, я заметил, что на столе лежит картонка. Точнее, это был... рисунок. Я. Спящий. Мой портрет. И подпись в самом низу тонким аккуратным почерком: «Люблю. Счастливого Рождества. Твой GW».