***
– Правда стыдно? – сияющие глаза Элентари померкли, и уголки губ нерешительно дрогнули. – Но… я ведь должна буду сказать об этом Манвэ… – Я не хотел тебя расстраивать, но… боюсь, он будет не очень-то рад. – С видом специалиста Мелькор покачал головой и вздохнул. – Тем более он понятия не имеет, что делать с невинными девушками. И потом… ты ведь его Королева, и должна будешь научить его всему. Лицо Варды окончательно утратило холодность и суровость, и она стала вновь похожа на трогательное новорожденное существо, которое было так дорого мелькоровскому сердцу. – Но как я смогу?! – Не переживай так. Конечно же, я расскажу тебе. Запудрить мозги Элентари не так-то просто. – А ты откуда знаешь? Неужели какая-то из наших сестёр уже лишилась этого постыдного дара? К сожалению, был один субъект, на которого не действовали доводы разума. – Вспомни, с кем ты говоришь, Тари. Это знание дано мне изначально. Ведь я родился первым из вас, когда твои звёзды ещё не засияли на небе, и лишь первородная тьма окутывала разум нашего отца... Когда Мелькор начинал так вдохновенно рассказывать о какой-нибудь несусветной чепухе, Варда порой жалела, что в мужья ей предназначен славный, добрый, рассудительный Манвэ, а не это крылатое недоразумение. Ох, как бы она его любила!.. – …так вот, – продолжил Мелькор, пересаживаясь к сестре на диван и доверительно обнимая её за плечи. – Всё очень просто. Сначала ты снимаешь одежду. Конечно, объяснить это на словах нелегко… по правде сказать, я понятия не имею, как снимается твоя одежда… – Вот так, – Варда расстегнула пряжку на плече, и воплощённый свет звёзд, окутывавший её грудь и спину, соскользнул до талии. – Ой!.. – Брось, чем ты вознамерилась меня удивить? Этой дивной красотой, едва розоватыми ореолами сосков, дивным очерком ключицы?.. Женщины во все времена были падки на комплименты и поцелуи в шейку. Варда зарумянилась, и её бледная кожа обрела нежнейший оттенок зарождающейся зари. – О, Мел… что ты делаешь? – спросила она для порядка: ей совершенно не хотелось, чтобы брат прекращал. – Милая… давай лучше я тебе покажу… – горячо прошептал Тёмный ей на ухо. – Тебе будет приятно, и не придётся стыдиться перед Манвэ и как-то ему объяснять… – А тебе? Тебе будет приятно? – Элентари всё ещё искала подвох. – Мне всегда нравилась твоя компания! – заверил Вала, целуя Владычицу во вздрагивающий нежный живот. – Ты чрезвычайно интересная собеседница, красивая, умная женщина с потрясающе длинными ногами… ни у кого больше нет таких длинных стройных ног! А ты же знаешь, что чем женщина умнее, тем длиннее и стройнее у неё ноги… Варда, млея, позволила стащить с себя туфельки и окончательно снять одеяние. Завершающий аккорд – изящная шпилька, с любовью изготовленная Ауле по спецзаказу, улетает в дальний угол, и платиновые волосы роскошным покрывалом облекают свою обладательницу и обитый чёрным атласом диван. – Невероятно, – вырвалось у Мелькора, охрипшего от такой красоты. Варда обольстительно улыбнулась. – Тогда покажи. Вместо ответа Тёмный припал поцелуем к её изящной ступне. «…Ну вот, теперь совсем не стыдно. А так упиралась».***
– Тебе правда меня жалко? – с надеждой переспросила Ниенна. – Я, конечно, часто лгу, но сейчас не тот случай. – На балконе никого больше не было, и Тёмный Вала без смущения накрыл ладонью дрожащие пальцы сестры. – И больше всего мне жаль, что я принёс тебе столько горя. – И принесёшь ещё больше, – эхом отозвалась Владычица Печали. – А ведь ты могла бы улыбаться и не изнурять скорбью своё хорошенькое лицо… Ниенна, когда ты в последний раз улыбалась? – Я… не знаю. – Она так изумилась, что одинокая слезинка высохла на её длинных ресницах. В своём сером одеянии, с пепельными волосами, тяжёлым грузом лежащими на плечах и груди, со светло-серыми глазами и бесцветной кожей, она казалась тенью, призраком, и, пожалуй, не могла бы привлечь кого-то другого. Мелькор знал, почему ей предстоит навеки остаться одной, – мало кто мог бы взвалить на себя груз её печалей, но ещё меньше среди возможных претендентов нашлось бы ценителей её невыразительной красоты. – Улыбнись мне. Улыбнись для меня. Пожалуйста. – Прямо сейчас? Нет, я не могу, мне нужно подготовиться, я… Мелькор властно притянул её к себе за талию и, вглядевшись в её влажные глаза, поцеловал в губы. Ниенна даже не попыталась его оттолкнуть. – Ты снова заставишь меня плакать, – уверенно произнесла она, когда смогла говорить. – Заставлю, – не стал спорить великий лжец. Из всех Валиэр Ниенна единственная видела его насквозь – такова уж была её печальная судьба. – Я знаю, что ты хочешь сделать. – И? – Делай своё дело, Тёмный. Всё равно никто и никогда больше не захочет этого повторить. «Какая покорность судьбе, – про себя усмехнулся Мелькор. – Это было бы даже противно, не будь она такой искренней». – На веки веков – одна. – Одна, – пожала плечами Ниенна. Вала осторожно коснулся её щеки, потом потянулся к капюшону и стащил его, чтобы коснуться её волос. Она была невинна вся целиком, никто и никогда её не касался, не вторгался в ореол едва ощутимого аромата её кожи, не окидывал её тело любопытным взглядом. – Как привлекательна бы ты была, не наполняй твоё сердце печаль. – Порой я сама об этом думаю, но не помышляю об ином. Бесчисленные маленькие пуговицы, покоряясь ловким пальцам своей госпожи, выскальзывали из петелек одна за другой, и бесформенное одеяние, закрывающее всё, что только можно закрыть, теряло свою силу. Когда Ниенна предстала перед ним нагая, она походила на жемчужину, извлечённую из омерзительного нутра моллюска. – Ты… прекрасна, – честно сказал Мелькор. – Сейчас нет смысла тебе лгать. – Благодарю тебя, брат, – отвечала Ниенна, и вот странно – ни слезинки не было на её ресницах, когда она познала первую в своей жизни физическую боль. – Будешь ли ты оплакивать эту рану? – А стоит? – Тебе лучше знать. – Тогда оставь этот вопрос мне. – И Ниенна поняла, что улыбается.***
– Вайрэ, Вайрэ, пойдём погуляем, там Мелькор пришёл! Эстэ выбежала в сад, такая хорошенькая в своём светлом платье, с кудрявыми белыми волосами, с сияющей улыбкой на милом личике, что в Мелькоре всколыхнулся комплекс старшего брата. – Девочка моя! – воскликнул он и распахнул объятия. Валиэ лихо запрыгнула к нему на руки и наморщила носик, скаля зубки в озорной улыбке. – Мы соскучились, где ты был? – Дела, дорогая моя сестра, только самые неотложные дела могут помешать мне как можно чаще видеться с тобой! – Вала присел на ближайшую скамью, и Эстэ удобно устроилась у него на коленях, обняв его за шею. – Я обижена. Ты мог бы приходить почаще. Мы с Вайрэ скучаем тут. Она всё ткёт и ткёт. А мне некого исцелять. Где мои истерзанные союзники, где жертвы войн и надругательств? Я тут места себе не нахожу, а ты, смотрю, совсем ударился в пацифисты… – Надув губки, Милосердная наматывала на палец светлый локон брата. – Отлыниваешь! Всё бы тебе по мужикам шастать, пока сражений нет! Я всё про тебя знаю! – Подсмотрела на гобеленах у сестры? – Да! Там есть мой любимый гобелен, Вайрэ всё время краснеет, когда на него смотрит, там ты трахаешь Ауле, а у него вот такой… молоток в руке. – Так-таки и молоток? – Ой, извини… возможно, это называется кувалда… – Эстэ нахмурилась, кузнечная терминология всегда давалась ей с трудом. – В общем, пойдём, посмотрим. – А я только понадеялся, что удастся подольше вот так посидеть, держа тебя на коленях, как маленькую… – фыркнул Тёмный Вала, с обожанием глядя на сестру. – Прямо как маленькую? – Валиэ рассмеялась и оттянула пальчиком и без того глубокий вырез платья. – Не великоват обзор? – Нет! – героически ответствовал Мелькор. Вид женских прелестей никогда не мог лишить его разума, хотя, безусловно, глаз радовал. – Впрочем, твоя фигура папочке лучше прочих удалась… – Даже лучше, чем фигурка Ваны? – Все Валиэр красивы, моя милая, а кем из вас приятней любоваться – дело вкуса. – Не люблю, когда ты говоришь так туманно, мне кажется, ты хочешь меня обмануть. – У Ваны грудь больше. – Ну вот! – рассерженно сверкнула глазами Эстэ. – Я так и знала! – А у тебя красивее. – Мелькор, рассмеявшись, поцеловал её в лоб. – Ну, идём, показывай мне свой гобелен, я уже всерьёз заинтригован этим вашим молотком. – Итак, дорогая Эстэ, налицо ужаснейшая подмена понятий. Во-первых, это вовсе даже не молоток, а меха, такая штука, которой в нужное место гонят воздух. Во-вторых, Ауле на них опирается, а не держит их в руках. В-третьих… – Сзади не ты? – с надеждой подсказала Эстэ. – Нет, сзади, к сожалению, я, только в темноте не понятно, трахаю ли я его или просто мешаю работать. Возможно, мы с ним там спорим. Вот эти два узелка на месте моего рта не дают правильного понимания ситуации. – И всегда вы в спущенных штанах спорите? – Возможно, мы мерили, у кого длиннее. – И у кого?! – судя по бурному интересу, вопрос этот волновал Эстэ уже давно. – Ну-у-у, кто первый из Валар, у того и длиннее! – самодовольно сообщил Тёмный Вала. – Что же, тогда у Тулкаса малюсенький совсем? – огорчилась Милосердная. – У него сила в мышцы пошла, не расстраивайся. Есть много других способов порадовать девушку… – Покажи! – Прямо здесь? – Такой напор застал Мелькора, в кои веки пришедшего в гости без всякой задней мысли, врасплох. – Но… как же Вайрэ? – Мы можем её позвать! Чтобы ей не было скучно! – И прежде, чем Мелькор успел как-то отреагировать на это предложение, Эстэ радостно крикнула: – Вайрэ! Иди сюда, Мелькор нам покажет, как нас порадовать! – А… кхм… извините, я как-то… – Вала понял, что пространство для отступления кончилось, а шаловливая ручка Эстэ уже рвалась к нему в штаны. – Как-то не был готов к такому развитию событий. – А вот Варде понравилось, – укоризненно пропела будущая супруга Ирмо. Едва её цепкие пальчики обхватили член Мелькора, на пороге появилась Вайрэ. Прямая, худощавая, смугловатая брюнетка со строгим лицом, она являла полную противоположность своей игривой жизнерадостной сестре. – О, – сказала она безэмоционально. – И как же нас порадовать? – Иди сюда! – поторопила Эстэ. Мелькор наконец осознал, что его мечта о сексе с двумя женщинами одновременно готова вот-вот сбыться, и попытался перехватить инициативу. – Кроме того, что ты держишь в руках, милая Эстэ, у мужчины есть и другие важные органы, например, губы, пальцы и… Эстэ схватила его руки и смачно шлёпнула к себе на грудь. – М, я смотрю, у вас тут всё бурно развивается, – меланхолично улыбнулась Вайрэ и сняла фартук, в кармашках которого хранились всевозможные принадлежности для рукоделия. – Я, если вы не против, действительно присоединюсь, только скажите мне, что делать, потому что раньше я не подходила внимательно к вопросу собственного сексуального просвещения. – Говоришь как ткёшь – ряды слов правильны и бесконечны, – фыркнула Эстэ. – Ну, так поцелуй его! Мелькор удивлённо моргнул, когда Вайрэ действительно его поцеловала. В хорошенькую головку Эстэ знаний о любовных отношениях явно попало немало, и применять она их не стеснялась. Ощутив горячие влажные губки на своём члене, Тёмный Вала страстно усмехнулся и запустил руки сёстрам в волосы. «Блондинка… брюнетка… обожаю контрасты!» – Ирмо идёт, – потягиваясь, сообщила Вайрэ. Мелькор сквозь блаженное отупение не сразу понял, что факторы «идёт Ирмо» и «Мелькор и две его сестры лежат голые на наполовину готовом гобелене, обнявшись» в комбинации не предвещают ничего хорошего. – Я тут сама всё почищу! – заверила Эстэ и, сунув ему в руки одежду, вытолкала его в сад через второй вход. Едва сдерживая смех, Вала привёл себя в приличный вид и спокойно и незаметно покинул владения Фэантури.***
– Ты снова вытаптываешь мои поля. – Впрочем, сегодня у Яванны было хорошее настроение, и ворчала она скорее по привычке. Мелькор спрыгнул с холки здоровенного чёрного дракона и сияюще улыбнулся. Он нечасто разгуливал при полном параде, Кементари обычно заставала его либо в замызганной рабочей одежде в мастерской будущего мужа, либо в каких-нибудь потёртых чёрных шмотках и с небрежно завязанными в пучок волосами, копающегося в лесу в поисках генного материала для очередной мутации. А тут поди-ка ты: причесался, рубашка с вырезом, штаны кожаные, сапоги начищенные, с блестящими пряжками, только что шпагу с каменьями не нацепил. – Ну извини, – развёл руками Мелькор. – Лети, красавчик! Анкалагон переступил с лапы на лапу и бесшумно взмыл ввысь – только трава пригнулась. – Куда это ты такой расфуфыренный собрался? Глаз горит, плащ развевается! – беззлобно подколола Яванна. – Я, может, Вану отбить собираюсь. Внешний вид привёл в соответствие с внутренним, все дела. – Хочешь поговорить об этом? – Яванна взвесила в руке внушительных размеров корнеплод. – Я свою дурочку не для того с Оромэ знакомила, чтобы ты её соблазнял! – Очень надо! Если кто ещё не в курсе, женщины мне нравятся умные, с которыми о генной инженерии поговорить можно. А с Ваной что, тык-мык, и тюльпаны это вон те красненькие штучки? Яванна невольно засмеялась. Смеялась она чисто, от души, закидывая голову, Мелькору нравилась её живая выразительная красота, сила её движений и живой, проницательный ум, цепкая память, умение анализировать и систематизировать… да, его всегда губительно привлекали исследователи и творцы. – А серьёзно, я вот что привёз. Помнишь, ты просила. – Вражина, – пожурила Яванна. – Чего ж мозги-то пудрил, не мог сразу сказать! В мешке возились и попискивали трое детёнышей арктических песцов. – Я бы сама туда не дошла… ой, прелесть какая!.. Мелькор улыбнулся, он крайне редко видел суровую, язвительную Яванну в умилении. Песцы ползали у неё на коленях, скреблись мягкими лапками по зелёной юбке, тыкались носами и поджимали крохотные хвосты. – А как же… родителям их ты одного хоть оставил? – жалобно осведомилась Кементари, испытывая муки совести за свою прямо-таки непристойную радость. – У них большой помёт был, самка родила девятерых, пара бы не смогла вырастить всех, так что ты их, наоборот, спасёшь. – Тёмный Вала сел на траву рядом с сестрой и погладил зверьков по пушистым спинкам. – А я их семье в награду обеспечил откормленных ленивых леммингов до конца лета, безопасность и прочие радости песцовой жизни. Наслаждайся. Думаю, какая-нибудь собака Оромэ с удовольствием их выкормит. – Да, у него как раз недавно одна ощенилась… ох, Мел. Спасибо тебе. Они такие… волшебные. Признайся, ты как-то участвовал в их создании, когда я творила могучие дубы и гибкие ивы! – Конечно, к созданию песцов, волков, лошадей и драконов я приложил руку сильнее прочих, – важно отметил Мелькор. – Питаю к ним бесконечную слабость. – И как я тебя понимаю! Из них вырастут замечательные звери, они будут сопровождать меня в походах и разнообразить мои дни, охотясь на мышей в моих полях. – А зимой они будут рыть себе норы в снегу и спать там, поджидая, когда ты отдохнёшь и выйдешь к ним. После климата их родины им мало что страшно, кроме разве что испепеляющей жары. – Ох, – снова выдохнула Яванна и неожиданно пылко поцеловала коллегу-исследователя. – Хм? – удивился Мелькор. – Мел, – горячо зашептала Кементари ему в губы, гладя его по щекам горячими сухими ладонями, – Мел, я знаю, что я не самая красивая женщина… – Ерунда! – …спасибо, но ведь правда, та же Вана, она хорошенькая, а я – я лошадь ломовая, Ауле говорит, я конь с яйцами, но ему ведь жена нужна для работы, и остальные так же считают, а ты на меня смотришь как на женщину… покажи мне, пока я не вышла замуж, каково оно – когда тебя любят? Когда смотрят на тебя с восхищением, и мозоли твои на руках и рост высокий не пугают… – Ауле до тебя ещё расти и расти… в прямом и переносном смысле, – с грустью сказал Мелькор и снял с колен Валиэ три маленьких тёплых комочка. – Кто он такой, если не чувствует в твоей крови жара более сильного, чем огонь в его кузнице, если его не пленяет сила твоих рук… как ты могла бы сражаться, Яванна, будь ты не творцом, а воительницей, как пело бы оружие, сливаясь с твоим фэа… – Заткнись, – усмехнулась Яванна. Она уже преодолела свою слабость, и боевой настрой вновь вернулся к ней. – И давай просто потрахаемся, без обид. – Люблю такой подход. Одному Эру известно, как бы пело оружие в могучей длани Яванны. Мелькор на своём опыте выяснил только то, как может петь тело от её ласк, и как её жар раздувает неистовую ответную страсть. Сама плодородная сила жизни вошла в него, и, имей Валар способность зачинать детей, после того дня, вечера, ночи, утра и ещё одного дня у Тёмного Валы были бы все шансы превратиться в многодетного отца.***
– Грустишь, Мелькор? Не хочешь пробежаться с моими оленями? Несса появилась словно из ниоткуда – в отличие от матёрого оленя, тяжело ступающего во главе стада, неизменно сопровождавшего свою быстроногую повелительницу. – В прошлый раз я уже недурно пробежался от них. – Но ты так мужественно боролся с Тристаном! – Я вижу, Тристан это помнит. – Олень и впрямь сверлил Тёмного Валу недобрым взглядом. Большеглазые оленухи из-за его спины заинтересованно разглядывали Мелькора. – Признайся, он считает тебя своей собственностью. – Что ты, нет! – Несса уселась рядом и плюхнула брату на колени корзинку для пикника. – Извини, что я нарушаю твоё уединение, наверное, ты хотел обдумать что-то важное, но я так соскучилась, что решилась составить тебе компанию. Я, конечно, глупенькая, но иногда чего-нибудь подмечаю. Так вот, Тристан ведь олень Оромэ, он за мной ходит, чтобы охранять меня от врагов! Правда, кроме тебя, у меня нет врагов, да и ты враг только в далёкой перспективе, и я не верю, чтобы ты даже в перспективе стал лично моим врагом, но всё-таки. – Признайся, Оромэ просто боится, что я украду твою невинность, – ухмыльнулся Мелькор. Несса вспыхнула и зажала ему рот ладошкой. – Ты что, ты что! – зашипела она, вся красная. – Оромэ и понятия-то не имеет, что это такое, и я не хочу, чтобы он узнал! У всех уже нет, одна я такая… неправильная осталась. Ну, и Вана ещё, но та совсем глупенькая, хоть и красотка, что с неё взять. – И что ты намерена предпринять по этому поводу? – Несса уже забыла и про оленей, и про пикник, память у неё вообще была короткая, поэтому Мелькор сам достал из корзинки два румяных пирожка, один отдал сестре, а за второй принялся сам. Пирожок был с капустой и луком, горяченький ещё, ужасно аппетитный, а что Мелькор любил следующим пунктом после секса, так это пожрать. Больше места в его душе занимали только эксперименты и генные мутации. – Ну… я не знаю… у Тристана слишком большой. Мелькор поперхнулся. Плотские отношения с животными не казались ему чем-то из ряда вон выходящим, но в многочисленные пошлые шуточки про Нессу и оленей он бы никогда не поверил. С другой стороны, учитывая, что она собирается стать супругой Тулкаса… не такое уж извращение лечь под оленя, пожалуй. – Ты извини, я пошутила. – Валиэ осторожно похлопала его по спине. – Так что? – Что? – Тёмный не уловил, на какую тему на этот раз перескочила его говорливая сестра. – Ты избавишь меня от позора? – Конечно, я никому не скажу про Тристана, хотя ему явно есть чем гордиться… – Если у тебя больше, я с тобой спать не буду! – Во-первых, я не буду мериться членами с оленем, во-вторых, если бы у меня был хотя бы такой же, как у него, я бы сам с собой спать боялся. Несса прыснула. – Ты такой глупый, хоть и умный очень. Мел, ну. Тристан, кыш, кыш! Я же знаю, что я тебе нравлюсь, ты так на меня смотришь, и все говорят, что с тобой очень хорошо, ну, весело и не стыдно… Мелькор закрыл лицо рукой. – Эру-папа, если бы я знал, что женщины скажут обо мне как о любовнике, что со мной весело и не стыдно, я бы сразу стал мужеложцем! Мужчинам стыдно, но они хотя бы молчат! Валиэ весело хохотала на протяжении всего его монолога. Тристан бычился и угрожающе сопел, никак не желая уходить. Оленухи взволнованно помахивали хвостиками. – Мел, я бы не хотела тебя огорчать, но чтобы Тристан оставил тебе территорию, ты должен его… э… завалить. – Дорогая, моя любовь к тебе безгранична, я бы даже женился на тебе, не будь я таким непостоянным, но трахать Тристана! Он мне не симпатичен, можно вместо него вон ту с пятнышками на спине? – Ты такой смешной! Нет, просто возьми его за рога и повали на землю, как будто бы ты победил его в схватке. – Потрясающая женщина! – восхитился Мелькор и поцеловал её. Только великолепная реакция позволила ему вовремя отшатнуться и не оказаться пригвождённым к дереву. Тристан напряг мышцы, рванулся и высвободил рог из ствола могучего дуба. Несса проворно взобралась на нижнюю ветку и уже оттуда захлопала в ладоши: – Да, братик, покажи ему, кто здесь хозяин! – Ну, Тристан! – прорычал Мелькор. Олень с налитыми кровью глазами кинулся на него. Ни шагу назад. Главное, правильно схватиться… да! И вот Тристан взрывает землю всеми четырьмя копытами, храпит и наваливается всей своей массой, но Мелькор держит его за рога, даже не пошатываясь под его напором. Силы зверя и Валы, разумеется, не равны. Почуяв неладное, олень начинает вырываться, чтобы разбежаться и ударить ещё, но не тут-то было. Безжалостный Враг Мира поворачивает его рога, словно штурвал корабля, подавляя бешеное сопротивление. Заваливаясь набок, Тристан ещё делает попытки вырваться, но вот его щека касается травы, и он понимает, что повержен. Тяжело дыша, Мелькор отпускает его и выпрямляется во весь свой немалый рост. Под взглядами двенадцати томных оленух ему становится как-то неуютно. – Я забыла тебе сказать, ты теперь новый вожак стада, – звенит над полянкой радостный голос Нессы. – Но есть и хорошая новость – мы можем от них убежать! Она спрыгивает с ветки и мчится по лесу, а Мелькор выпускает свои чёрные крылья и летит над деревьями за быстрым рыжим сполохом, которым она видится сверху. Оленухи вскоре перестают их преследовать. Несса спускается в крохотную ложбинку между огромными корнями древнего дерева, осторожно и бесшумно ступает босыми ногами по мягкой, пружинящей траве. Стебельки переплетаются так плотно, что до земли не добраться. Мелькор падает откуда-то сверху, могучим движением привлекает сестру к себе, гладит её по животу и целует сзади в шею. Пахнущие лесом рыжие волосы лезут ему в рот, быстрые лёгкие ладошки скользят по бёдрам. – Я твоя вся, я с первого взгляда полюбила тебя… дай мне силы любить твоего врага, который никогда не поймёт, какой ты на самом деле… – шепчет Несса. Она только говорит, что она глупенькая, при всей своей очаровательной непоследовательности она очень сообразительна, наблюдательна и умна, и если Тулкас даст их союзу силу, она сможет укротить эту силу и направить в верное русло. – Жаль, что я не стою тебя… – отзывается Мелькор, ему правда часто бывает жаль, что эта потрясающая женщина не будет принадлежать ему, и что, сливаясь с ней раз за разом в густой сени могучих деревьев, он не в своём праве.***
«И как она только умудрилась прожить невинной хотя бы один день…» – размышлял Мелькор, глядя, как Вана в танце прижимается к Оромэ. А чтобы прижаться к кому-нибудь при таком размере груди, требовалась завидная гибкость. – Она такая прелестная! – воскликнул Оромэ, когда мелодия стихла. – И эта Валиэ станет моей женой! Девочка моя, никому тебя не отдам! Расцеловав невесте обе руки, Охотник отошёл к Ауле и Тулкасу что-то обсудить, очень вовремя освободив место для Мелькора. А Мелькор и тут как тут. – Привет, – промурлыкал Тёмный Вала. – Ты так красиво танцевала… – Да? – распахнула ресницы Вана. Эру наделил её без преувеличения роскошными формами – пышная грудь, тонкая талия, крутые ягодицы, и всё это волнуется и колышется при малейшем движении, так и притягивая взгляд – ни в одном наряде она не сможет выглядеть скромно. Добавить милейшую мордашку, зелёные глазищи в пол-лица, роскошную русую гриву и пухлые губы (ещё чуть-чуть – и они могли бы показаться вульгарно большими), а язвительность, занудство и проницательность выбросить – и вот она, идеальная женщина для всех и каждого. Знай только, люби и балуй, чтобы сохранить её благосклонность. – Безусловно. Ты была в лесу сегодня вечером? – А что там? – Ночь свадеб светлячков. Завораживающее зрелище. – Ты ведь мне покажешь? – Конечно. Идём. Даже Яванна не успела ничего заметить. Вот Вана стояла посреди украшенной к празднику лужайки, у всех на виду, – и вот уже нет её. Никто и ухом не повёл. Мелькор знал, что она не станет сопротивляться, и достаточно просто развернуть её и задрать ей платье, чтобы совершить своё грязное дело, но так было бы неинтересно. Вана смотрела на танцующих светлячков, приоткрыв рот, и в свете висящего на ветке фонарика её лицо казалось сказочно красивым, хотя она и не могла затронуть ни одну из струн в сердце Врага. Их миры не пересекались, хотя они и стояли на одной земле и дышали одним воздухом. – Вана… – Мелькор взял её за руку. Ему хотелось сказать что-нибудь хорошее. По-настоящему хорошее. Подметить то, что есть только в ней. Но в ней ничего такого особенного не было. – Я буду Оромэ хорошей женой? – взволнованно спросила Вана ни с того ни с сего. На её обнажённое плечо опустилась пара светлячков. – Как ты считаешь? – Конечно. Ты милая. – Я буду его беречь, буду заботиться о нём, не буду о нём плохо думать, не буду ссориться. Он будет меня любить? Скажи, ты же всё знаешь. – Он тебя уже любит. Больше всех. – Да? Ты такой добрый! Мелькора перекосило. «Нет, я сейчас повернусь и уйду, – подумал он, скрипнув зубами. – Так ведь эта дура тут одна заблудится». – Покажи мне, как быть Оромэ хорошей женой! – выпалила Вана и подняла подол. «Какая вопиющая наивность», – уныло констатировал Тёмный Вала, а вслух сказал: – Ты погоди. Есть много других интересных способов, доступных одной тебе. Вот, например, такой… – Он по очереди спустил с её плеч тонкие лямочки платья. – Можно быть хорошей женой исключительно при помощи твоей восхитительной груди… – А как ещё, ты ведь тоже покажешь? – умоляюще пролепетала Валиэ, послушно опускаясь на колени на мягкую траву. Ещё несколько светлячков украшали её волосы. – Покажу, всё покажу. Только ты Оромэ про это не говори, сделаем вид, что ты сама всегда умела. – Да, так вообще здорово будет! – обрадовалась Вана совершенно искренне. – Я давно тебя хотела попросить, а тут такой удобный случай… Никогда ещё Мелькор не совершал злодеяния так… вяло. Без огонька. Вана получила мастер-класс по ублажению мужчины и уверения в том, что она будет замечательной женой, а её наставник уныло побрёл в темноту, не ощущая никакой радости от того, что последняя невинная Валиэ Арды только что пала его жертвой.***
– А вы знаете, что у эльфийских дев есть такое понятие, как целомудрие? До определённого возраста они блюдут себя в чистоте и не вступают в отношения с мужчинами, а во время первого контакта проливают кровь, и с этого момента считаются женщинами. – Чего, правда что ли? Во дела, а у наших такого нет, – изумился Тулкас. Идея кровопролития на супружеском ложе явно взволновала его мысли. Манвэ убедительно покачал головой: – Это подтверждённый научно факт. – Я думаю, Валиэр как высшим существам не обязательно обременять себя такими мелочами. Они изначально чисты, и их чистота не может быть нарушена ничем, – предположил Намо. – Да, я тоже так думаю! – высказался Ирмо. – Мелькор, а ты чего это так довольно улыбаешься?! Думаешь, какую теперь эльфийку испортить, чтобы посмотреть, как это у них работает?! – Я и раньше про это знал, – фыркнул Враг Мира. – Ничего удивительного. До вас всё доходит, как до жирафов. Эльфийки-то уж сколько веков невинности лишаются! – Пошляк! – с отвращением бросил Ульмо. – Давайте закроем тему, Мелькор опять всё испортил. «И вы даже не представляете, насколько», – хихикнул про себя Мелькор и отвернулся. Удовлетворённая ухмылка всё никак не желала сползать с его лица.