Пока не поздно

Ты не жалей, Все не напрасно Лица людей Тают и гаснут Мы с тобой молчим, ты и я — вдвоем Дальше не хотим, больше не поем Ветер в волосах, наш простывший след Слезы на глазах, нас там больше нет Бельфегор думает, что у него навязчивая идея. Ему кажется, что иллюзионисты постоянно преследуют его. Чтобы потом с ними случилось что-то ужасное. Их тела хрупки, их души потеряны. Они не зависят от кого-то. Живущие сами по себе, в своем собственном мире. Но иллюзии тут ни при чем. Просто они существуют рядом с другими, но в то же время – отдельно ото всех. Бельфегор сомневается, зависит ли от него Фран. Иллюзионисты слабы и сильны одновременно. Но у каждого из них одна участь – умереть в бою, в последний миг осознав, что их оружие – вещь невесомая. Маммон. Фран. Потом будет кто-то ещё. Бельфегор устал. Не из-за перемен напарников. А потому что с каждым из них будто терял частичку себя самого. *** Бельфегор делает вид, что ему всё равно. Словно события последних дней его не касаются. Он продолжает жить, как обычно угрожая Франу физической расправой, и весело смеется. Но иллюзионист уверен, что всё это – напускное; и в смехе семпая изредка слышатся истерические нотки, и тонкие пальцы дрожат, пока не обхватят ножи. Фран не обращает внимания на такое поведение Принца, впрочем, как и на него самого. Он чувствует что-то странное, что-то жутко неправильное, но осознает, что это и будет единственно верным решением. Их выходом. Их спасением. Бельфегору не нравятся курящие люди. Он и так легко выходит из себя, но когда видит кого-то с сигаретой рядом с собой, просто приходит в ярость. Но ему не кажется иррационально нелепым сидеть на кухне в 3 часа ночи и выкуривать сигарету за сигаретой. Полупустая пачка «Winston», тайком стянутая у Леви, лежит на столе, там же сидит и Потрошитель. Принц глубоко затягивается, ощущая едкий дым, но в судорожном кашле не заходится – привык уже. И ночь – тайная сообщница – прячет все эмоции Бельфегора, все его тайны, под своим покровом. — Семпааай, — тихо зовет Фран, шаркая босыми ногами по полу. – Вы почему не спите? Он проходит мимо стола и открывает окно. — Не спите, надымили тут… Проснулся, увидел, что вас нет. – Фран высовывает голову в окно и вдыхает ночной воздух, прикрыв глаза. – Я подумал, что вы опять лунатите… — Шел-ка ты бы лучше спать, — зло говорит Бельфегор. Пепел с сигареты падает в кружку, рассыпаясь желтыми искрами. – Я тебе не нянька, чтобы убаюкивать на ночь. Иллюзионист невозмутимо отворачивается от подоконника, подходит к Принцу и, пристроившись между его рук, обнимает, прижавшись щекой к груди. Бельфегор пытается отстраниться, но понимает, что бесполезно, можно только позорно сбежать. Фран будто чувствует это и заводит руки Принца себе за спину. Бельфегор невольно отстраняет ту, в которой сигарета, и ворчит: — Осторожно, обжечься можешь. Мальчишка поднимает голову и смотрит снизу вверх испытывающим взглядом. Принц второй рукой небрежно обхватывает его за спину. — Какой вы всё-таки нелогичный, семпай. То убить меня всегда хотели, то боитесь обжечь. Я отлично помню с самого первого дня вашу маньячную улыбку и обещания разрезать меня на кусочки. — Я не хочу говорить об этом сейчас, — тихо отзывается Бельфегор и тушит сигарету, ломая её о дно стакана. Потом запускает пальцы в зеленые волосы и разворачивает лицо кохая к себе. Фран слегка трется щекой об его ладонь, но потом морщит нос: — Вы насквозь провоняли сигаретами. Терпеть их не могу. — Я тоже, — шепчет Потрошитель, наклоняясь. – Как и тебя… — Я знаю, — кивает иллюзионист и проводит рукой по его ноге. – Только у вас часто возникает странное дикое влечение к объектам вашей неприязни, семпаай. Бельфегор сжимает его коленями и обнимает за талию, притягивая к себе. Их лица – совсем близко, дыхание смешивается, а губы замирают в паре миллиметрах друг от друга. — Лягушка, — произносит Принц одними губами. Фран прислоняется вплотную, пряча лицо где-то в области шеи Потрошителя. Жарко дышит приоткрытым ртом, думая о чем-то своем. Бельфегор тоже думает, отстраненно глядя куда-то в приоткрытое окно, и бездумно поглаживает спину мальчишки. Мягкая ткань футболки приятно скользит под пальцами. Зеленые пряди колышутся, и Принц невольно думает про себя: «Откуда здесь ветер?». Занавески на окнах висят неподвижно, словно застывшие. «Ветер вездесущ, — вспоминает Бельфегор и закрывает глаза. — Он проникает куда угодно. Ветер, порывы шторма, ураган…» — Вы скоро придете, Бел-семпай? – Голос Франа у самого уха – медленно, нудновато, но так привычно. И так необходимо. Принц молча кивает и тянется за сигаретами. — Тогда я не буду спать, — говорит иллюзионист, мазнув губами по щеке Принца. Отстраняется и уходит. Бельфегор докуривает последнюю сигарету. Его взгляд падает на окно. Там непроглядно темно. Мгла поглотила все очертания, оставив лишь неясные силуэты деревьев. Принц моргает, пытаясь прогнать ощущения липкого, неприятного сомнения, и думает: «Всё будет хорошо». Потом соскальзывает со стола, забирает пустую пачку и идет к Лягушонку. Flashback — Занзас-сама, но таков приказ Девятого… — Передай ему, мусор, что я не собираюсь подчиняться подобным приказам. – Несостоявшийся босс Вонголы яростно прожигает взглядом красных глаз обеих девушек. По их плечам струятся длинные волосы розоватого оттенка. – У меня сильнейшие хранители, а вы хотите, чтобы я уничтожил одного из них? — Этого хотим не мы, — возражает одна из прибывших – та, что в коротких черных шортах. – Девятый… — Мне плевать на Девятого и его цели, — злится Занзас. – Проваливайте! Девушки уходят – расстроенные таким отношением к главе Вонголы, но не подающие вида. Занзас ещё с минуту сидит неподвижно, уставившись в стену невидящим взглядом. Потом, немного позже, зовет: — Мусор! Никакой реакции на его слова нет. — Мусор! – кричит он, повышая тон. Смуглые пальцы со злостью впиваются в подлокотники кресла. – Волосатый мусор! Скуалло входит, чуть помедлив на входе. — Врой! Чего тебе? Орешь так, будто что-то случилось. — Можно сказать и так, — отзывается Занзас уже тише. – Девятый передал через этих девок свой приказ. Он хочет, чтобы в Варии были только самые способные. Он сомневается в профессиональной пригодности нашего иллюзиониста и приказывает проверить его способности. – Руки поглаживают темный бархат кресла. – Если Фран проиграет, то умрет – слабаки не достойны жить. Если же проиграет его противник, то тоже будет убит – в Варии не место бесполезному мусору. — Врой, босс! – восклицает капитан и продолжает обеспокоенно: — Не хочешь ли ты сказать, что кто-то должен… — Девятый не разрешает распространяться об этом даже Вонголе. Хочет, чтобы мы провели поединок внутри Варии, своими силами. — Значит, кто-то из хранителей должен сразиться с Франом? – Скуалло редко называет иллюзиониста по имени, но сейчас один из таких моментов. – И поединок будет смертельный? И кто будет его противником? Будем тянуть жребий? Занзас бьет кулаком по креслу. — Мусор! Что за бред? Я сам выберу ему противника. Капитан опускает голову и говорит непривычно тихим голосом: — Я должен ему об этом сообщить. — Именно так, мусор. Да, и скажи об этом ещё кое-кому… End of Flashback — Семпай… — Молчи, Лягушонок. – Принц отворачивается, но Фран держит его за плечи и разворачивает к себе. — Вы должны выиграть. Вы просто не можете проиграть. — Ты тоже. — Я – другое. Я новенький, и у меня могут быть осечки. Так хочет босс. Вы всегда отлично выполняли приказы. Вы хоть раз проваливали задание? — Нет, — безучастно. Бельфегор отстраняется. Только тонкие пальцы не дают ему отвернуться, уйти. — Семпай, — шепчет Фран. – Либо вы, либо я. Других вариантов нет. Все поймут, если проиграет иллюзионист. Но чтобы проиграл Принц-Потрошитель – недопустимо. Вы ведь гений, и придумаете какой-нибудь способ обойти мои иллюзии… — Заткнись! – шипит Принц, вцепляясь в мальчишку. – Замолчи, замолчи!.. Пальцы, руки, губы ложатся на рот Лягушонка. Бельфегор, задыхаясь, целует его – порывисто, исступленно. Руками обхватывает лицо Франа, держит, не давая отвернуться, покрывает поцелуями щеки, нос, губы. Пальцы скользят вниз, стягивая варийскую форму, теперь – такую ненавистную. На пол летят полосатый свитер, футболка, потом ещё одна – Лягушонка. Фран, прижимаясь обнаженным телом к Принцу, прерывисто шепчет – дыхание сбивается: — Семпаай… Скажите… Бельфегор затыкает его поцелуем, не позволяя сказать ни словечка больше. Зато иллюзионист издает другие звуки, очень похожие на стоны. С видимым усилием отрывается от Потрошителя и повторяет – прямо в ищущие губы: — Скажите это, семпай… Скажите мне… Пока ещё не слишком поздно. Бельфегор упорно молчит, полностью сосредоточившись на плечах и груди мальчишки. Тот стонет почти в голос, когда Принц проводит языком влажные дорожки по его телу. — Пожалуйста, семпаай… — просит Фран. Бельфегор резко останавливается и поднимает голову. Его взгляд скользит по губам иллюзиониста, ещё выше — и встречается с его глазами. Принц молча смотрит, а потом говорит одно-единственное слово. Лягушонок устало закрывает глаза. *** Желто-красный огонек загадочно светится в темноте. Сигарета белеет между пальцев, слегка подрагивая. Тонкие губы выдыхают дым. Глаза щиплет, но это, конечно, из-за дыма. Курение – непривычное для него занятие. Он едва не заходится в приступе кашля, однако справляется с ним, закрывая рот рукой. На стуле лежит лягушачья шапка. Пластмассовые глаза блестят в темноте, будто сделанные из слюды. Он стряхивает пепел, задумчиво следя за пляской искр. Сигарета медленно тлеет. Ночью труднее всего. Ночь приносит бесконечные раздумья и воспоминания о Нем. Злость закипает внутри, сменяясь растерянностью. Он тушит сигарету, сминая окурок в безобразную форму. Выдыхает ртом – кажется, что ему не хватает воздуха. Потом смотрит в сторону шапки-лягушки. Отворачивается – она не ответит не мучавшие его вопросы. Взгляд будто смотрит сквозь стену, словно его глаза способны видеть что-то ещё помимо этой комнаты. Сигарета гаснет окончательно. За окном виден приближающийся рассвет. Здесь тихо, пусто и одиноко. И ещё – больно. Словно забрали часть тебя самого. Сумерки, одиночество – и тихий смех. Слезы на щеках. Закушенные губы. Отчаяние. И – шепотом: — Фран… Не возвратить Наших билетов. Не получить Честных ответов Мы с тобой молчим, ты и я — вдвоем Дальше не хотим, больше не поем Ветер в волосах, наш простывший след Слезы на глазах, нас там больше нет...