The magic of love

- Посылка для Дзингудзи Рена. Пожалуйста, распишитесь, - добродушный курьер протянул очередную коробку изрядно подуставшему юноше, который уже в десятый раз известил доставщика об отлучке получателя. Масато сделал пару штрихов в бланке и, попрощавшись, закрыл за курьером дверь в комнату общежития. На этот раз коробка оказалась тяжелее обычного, и он с трудом выгрузил ее на койку своего соседа. - Надо же, целая Пизанская башня, - отметив про себя внушающие размеры конструкции из упаковок, обернутых в глянцевую бумагу, Хидзирикава тяжело вздохнул и опустился на единственное свободное кресло, еще не успевшее стать складом для подарков расхитителя дамских сердец. Масато был более чем уверен, что все они от его поклонниц или бывших девушек, изъявивших желание порадовать этого самовлюбленного эгоиста, который куда-то смылся еще ранним утром, оставив юношу без выбора и права на свободу действий. - Уже почти вечер, где его только черти носят, - возмущался певец и пытался отвлечь себя игрой на фортепиано. Глаза бегали по нотам, но мысли витали где-то вдалеке от музыки и не давали возможности сосредоточиться. Пальцы нервно постукивали по клавишам, издавая при этом грубый и режущий уши звук. В итоге Хидзирикава сдался, захлопнув крышку инструмента, опуская на нее локти и подпирая руками голову. Нужно было успокоиться. Этот день выдался суматошным и вовсе не сказочно-радостным, как многие привыкли его видеть. Рождество - это такой же день, как и все остальные. Он отличается лишь тем, что в доме стоит колючее, уряженное блестящими игрушками дерево, и люди в такой же суете бегают по прилавкам магазинов в поисках очередной безделушки как подарок семье, друзьям или коллегам. На улице играет какая-нибудь дотошная новогодняя мелодия, промоутеры в костюмах Санты или каких-либо зверушек раздают флаеры на скидки и праздничные акции в своих заведениях. Декабрьский мороз пробирает до костей, а нескончаемый снегопад попадает прямо в лицо, когда щёки и нос покраснели от холодного жгучего ветра. И правда, что может быть прекрасней?.. Масато прошёл через всё это лишь потому, что отправился за подарком для своего беспечного, наглого, эгоцентричного и такого чертовски привлекательного напарника, который вечно заставляет Хидзирикаву волноваться за него по пустякам, переживать всякий раз, когда он задерживается, и отчитывать этого безнадежного идиота в целях его же сохранности. Синеволосый юноша уже привык ко всему, что мог вытворить или учудить Дзингудзи. По крайней мере, так он думал… - После столь огромного количества ценных дарований, тебе наверняка не будет никакого дела до моего подарка, - пианист вынул из кармана небольшую коробочку и оставил её на подоконнике, прикорнув рядом. Он ещё около часа выжидающе смотрел в окно, что открывало вид на двор перед входом в общежитие. Веки стали тяжелеть, а разум погрузил своего обладателя в мир сновидений. Ближе к полуночи дверь в комнату скрипнула, и в проходе показался второй владелец помещения. Рен был вымотан сегодняшним, по его мнению, просто сумасшедшим графиком работы в связи со всевозможными праздничными концертами и выступлениями. Он хотел, было, дать отказ ещё вчера, но его продюсер настоял на своем и буквально выволок капризного блондина из комнаты с восходом солнца. А ведь Дзингудзи планировал провести этот день с Масато и сводить его куда-нибудь развеяться от нескончаемой работы в музыкальной индустрии. Ему хотелось поднять настроение этому консервативному и привередливому ворчуну, который постоянно упрекает его даже в том, чего Рен еще сделать не успел. Он уже привык встречаться с его недовольной гримасой каждый раз при входе в комнату. Но на этот раз было слишком темно, да и не было похоже, что кто-то стоит напротив него. Саксофонист медленным шагом крался по стенке в целях нащупать выключатель. Но прежде, чем он добрался до него, раза три споткнулся обо все посылки, помещенные в картонные доставочные упаковки. Негромко ругнувшись, он шёл всё в том же направлении и обратил внимание на лунный свет, исходящий из окна второй комнаты, что отражался на поверхности фортепиано и так притягивал взор блондина. Добравшись до источника света, Дзингудзи не мог не заметить сидевшего полулёжа, облокотившись головой на прозрачный материал, мирно спящего пианиста. Его профиль на фоне ночного неба был настолько очаровывающим и притягательным, что Рен возжелал бы смотреть на него так вечно. Однако ноги сами двинулись к окну, а глаза приметили ту самую коробочку, оставленную рядом с парнем. Дзингудзи аккуратно взял её в руки, тут же заметив на ней торчащий кончик открытки, на которой каллиграфическим почерком было выведено его собственное имя тонкими и изящными линиями. Стоило ему лишь на секунду приоткрыть интересующий его объект, как голову тут же одурманил невероятно сладостный и манящий запах жасмина от ароматической свечи перламутрового оттенка. Вскоре запахом наполнилась вся комната, когда свеча была зажжена алым пламенем, а обладатель сего великолепного, по его мнению, подарка опустился рядом с юношей, пребывавшем в мире грёз, и лёгким движением пальцев убрал несколько прядей, спавших на лицо Хидзирикавы. Масато чуть поморщился во сне, но всё же пробудился и пока что ещё затуманенным взором пытался разглядеть знакомую фигуру, сидящую напротив. - Дзин…-гудзи? – сквозь полудрёму прошептал он во мраке. Обоняние пианиста ощутило тот самый запах, который витал в воздухе при выборе подарка для Рена. – Это… - Ах, этот прекрасный аромат, - блондин перевёл взгляд на одиноко горящую свечу у своего комода. – Я никогда не сомневался в твоем вкусе. Масато протер глаза, дабы быть уверенным, что это не сон. Тот, кого он ждал на протяжении всего дня, наконец, вернулся и сейчас сидел рядом с ним, расхваливая подарок юноши. - Бьюсь об заклад, ты прекрасно знаешь о значении этого аромата*, - склонившись над лицом немного смущенного Хидзирикавы, заманчиво предположил Рен и, взяв одну из прядей его волос, поднес её к губам и в блаженстве прикрыл веки. - Не увиливай, Дзингудзи, - рука блондина была отринута в сторону. – Между прочим, я весь день проторчал в комнате, принимая дары твоих поклонниц из самых разных концов света. - Это так мило с твоей стороны, - подшучивал над ним ловелас. - Дзингудзи! Т-ты… - Масато не успел ничего возразить, как его уста накрыла ладонь Рена. - Тише, не будь таким вспыльчивым, - его голос сводил с ума, а аромат свечи лишь сильнее дурманил голову. – Время уже за полночь, не нужно так шуметь. Хидзирикава слишком устал, чтобы продолжать эту бессмысленную разборку; его разум практически отключился, а из уст выскользнул непредвиденный ответ: - Как же я могу… если ты вот так внезапно исчезаешь, бросая меня одного, а, возвращаясь, с благодарностью принимаешь мой невзрачный подарок. Лицо Рена выражало и удивление, и счастье вкупе. Он не верил своим ушам и тому, что его напарник без каких-либо нравоучений выразил то, что на самом деле чувствовал в своём сердце. В то время как растерянный юноша осознал смысл сказанного, и его щеки загорелись от волнения так сильно, что было не сравнить даже с морозным ветром. - Масато… - позвал его голос спустя длительное молчание. Стоило пианисту украдкой посмотреть на блондина, как тот резкой хваткой прижал его руки к стеклянной поверхности, а губами примкнул к слегка открытым устам Хидзирикавы. Последний распахнул глаза от изумления, но в то же мгновение закрыл их в жаркой истоме, что исходила из губ Рена, который искушено и властно упивался такими мягкими и нежными губами Масато. Ему нравилось в нём абсолютно всё: начиная от кончиков шелковистых волос до гибких и длинных пальцев. Ему нравился его голос, привлекало его идеальное и грациозное тело, его манера речи. Его доводило до дрожи то, как Хидзирикава всегда отвлекался из-за него от работы и начинал либо возмущаться, либо просто фыркал в его сторону, что не могло не заводить блондина. И теперь, когда он воспринял те заветные слова, которые не надеялся услышать еще ближайшие полдесятка лет, Рен пребывал на пике блаженства и осознал, насколько сильно его чувство к этому образцовому и неприступному юноше. Их утопический поцелуй был прерван его же зачинщиком, и оба парней одновременно пытались набрать кислорода в лёгкие, дабы им окончательно не снесло крышу. - Р-рен, ты обезумел, чт… - Хидзирикава вновь не договорил, как был сражён столь неподдельной и сказочно-счастливой улыбкой блондина. - Merry Christmas, Масато. Сказав это, он вновь прильнул к его губам, а сам же темноволосый юноша сделал для себя маленький вывод, что Рождество – это не так уж и плохо…