С Рождеством, мой маленький друг.

Где-то, опережая события, наверняка в феерии умирали салюты, петарды и бенгальские огни, издавая неприятные звуки от простейших химических реакций, которые вводили людей в состояние восторга. Что-то, умирая, обязательно дает начало другому. Уступает место в транспорте душ, исчезает без следа, выходя на остановке «ничто», будто бы никто и не замечает. Стряхивают с могильных плит ворох осенних листьев или комья снега, чтобы взор устремить на выцветшие портреты сгнивших внизу сыновей и отцов. Шприц, наполненный прозрачным ядом, поблескивал в темноте подсобного больничного помещения, а бледные пальцы, отмеряющие на глаз дозу, слегка дрожали, – дань будущей потери. Вместо еловых веток - бесцветное лекарство, вместо шуршащей фольги - тревожный сон, к самым терпеливым детям на Рождество приходит он. Санта. Верил ли Эрен в него? Последняя неделя была отдана лишь одной мысли: А что, если... А что, если бы не встретились, не пересеклись? А что, если бы луны были в других фазах, и сдержанный мужчина не воспылал самыми светлыми чувствами к простому, умирающему мальчишке, которых в его отделении онкологии числится в отчетах более сотни? Что, если бы юное, одинокое сердце не дало трещину, и Леви бы вовсе остался один, млея от запретных, новых чувств и желаний? Если бы... - Ничего не бойся, это просто такая игра, - Ривай почти что безумно смотрел в изумрудные глаза, полные паники и непонимания. Мальчишка, еще минутой ранее наслаждающийся трепетной лаской в чужих руках, вдруг оказался один. Один на больничной койке, один в палате, больнице, городе, мире, вселенной. Холодные пальцы на щеке будто пропали, а сознание поглотила жрущая, как свора псов, нервные клетки, боль. Глаза наполнились слезами удушья, картинка смазалась, легкие зашлись в бешеном бунте. Юное лицо исказилось от боли в боку, где червем Эрена грызла неоперабельная опухоль, сейчас от нечеловеческой дозы морфия начиная нарывать. - Я не п... Р-ривай... - хрупкое, истощенное болезнью тело изогнулось, умоляя прекратить мышечные спазмы, пресечь на корню невыносимую боль незнания. Пальцы царапали горло, а взгляд устремлен был на одного единственного человека в помещении, который в течении почти что трех лет своими руками день за днем без результата вытаскивал мальчишку с того света, давая еще год, месяц, неделю, сутки. А Эрен был ранее счастлив, - подумайте только, такое совпадение масок. Вот они, два одиночества, стоявших друг напротив друга, сошлись в бурлящем страстью и тоской танце. Дарили друг другу тепло, отдавались без задней мысли, клялись в чистоте помыслов и начинаний. Взахлеб шептали о дальнейшем счастье, верили в панацею. А ведь один из них был неисправимым лжецом, он не верил. Не верил ни на минуту, когда прописывал все новые и новые лекарства, удваивал количество капельниц, целовал исколотые иглами смуглые руки. И вот, кажется, он в одночасье, чисто случайно, нашел то, что ранее не чувствовало и не требовало никогда сердце. Не был вечно бьющийся орган омрачен кем-то иным, не было грязным прошлое. Все было бы идеально: чисто, взаимно, ну, вы понимаете, - будущее. Только он из них двоих знал заранее, какой подарок на Рождество его мальчику принесет Санта. Брюнет наклоняется, словно желая защитить юношу от пули в грудь, начиная что-то сбивчиво шептать на ухо. Целовать дрожащие скулы, держать у запястий руки, не давая Эрену больше истязать себя сильнее, выгибаясь от стремительно разносящегося пожара по телу. Сродни змее, яд жалит сердце, наизнос заставляя участить свой бег, который вот-вот остановится. Задним числом оформляя кипу бумаг, незаконно отписывая себе в карман запрещенное, строго контролируемое лекарство, Леви отмерял себе и Эрену время оставшегося им мироздания. - Милый, всего лишь лекарство... горькое лекарство, чтобы внутри ничего не билось, - тихий, вызывающий мурашки у Эрена, шепот вновь, как и раньше, успокоил распаленное болью сознание. Парень, сглатывая слезы, судорожно вздыхая под натиском обожаемого и любимого, попытался себя успокоить, не понимая полностью смысл подаренных напоследок фраз. Доверие, внеземное и абсолютное, кажется, сделало чудо - парень на длительные последние минуты перестал ощущать прииски агонии, которая вот-вот поглотит юное существо. Кажется, он понял. Понял, от чего в последнюю неделю Ривай буквально не отходил от его постели, без конца молчаливо смотрел туда, прямо в душу, желая запомнить каждый изгиб. Понял, что Рождество в этом году самое счастливое - долгожданная свобода и легкая обида, - неужели он останется здесь? Хрипло выдыхая, юноша робко обнял мужчину, сейчас будто пытающегося скрыть рыдания и дрожащие плечи за каким-то другим удушающим чувством. Но разве бывают такие иные чувства, от которых ты стремглав спешишь покинуть мир? Броситься вдогонку, вслед, зная даже формулу вычислений еще с пятого класса, где координаты непременно еще где-нибудь пересекутся, стоит только им дать время. Никаких обвинений, упреков и непонимания. Ненависти или презрения. Только бескрайнее доверие - формула настоящей любви. Леви с тихим, болезненным стоном скользнул руками по тонкой шее и заключил необычно умиротворенное лицо в плен трепетных объятий. После - осколочное ранение. Прямо в губы, мимолетно и обжигающе, заставляя вновь вспоминать и ненавидеть себя за то, что больше он не может подарить мужчине тех ночей, что они проводили раньше. Когда губы болели от пламенных и пылких поцелуев, когда ночь для них означала встречу, когда оба они были счастливы, не взирая на приближающуюся беду и погибель. Когда мальчишка до хрипа выстанывал чужое имя, царапал бледную спину и грудь, без стеснения позволяя себе делать то, что вздумается. Леви не запрещал. Не пресекал поцелуи или объятия, в которых Эрен таял, готовый отдать жизнь за то, чтобы провести в них вечность. А ведь отдал. Не повезло в этот раз, короткий рассказ и не менее короткое прощание - три капсулы снотворного, сейчас тоже начинающие жечь Леви изнутри, наконец начали действовать. Он должен чуть-чуть задержаться, заснуть чуть позже, как и сейчас, без остановки шепча признания и обещания, напоминая, что не наврал. Это будет счастливое будущее, где они будут держаться за руки, опьянено от счастья творить какие-нибудь глупости. Эрен бы смеялся без конца и излюблено целовал бритый затылок и спину. Леви бы пытался продолжать казаться спокойным и невозмутимым, ведь Эрен не должен подозревать, что только он не видит в серых глазах того презрения, с которым Ривай взирает на весь остальной мир. Должен беречь сон, которого у мальчика уже третью неделю не было. Когда Эрен перестал отвечать на поцелуи? Когда перестал хрипло смеяться на все слова мужчины, который только сейчас осознавая боль и горечь утраты, ее силу убийственную и полный конец для себя, пальцами без конца и начала очерчивал мягкий овал лица, слегка приоткрытые губы? Но, когда дышать все-таки стало трудно, а внутри сдавило, и захотелось сжаться в комок от лопающихся капилляров, не выдерживающих давления, Леви наконец обрел покой - все стало в миг просто. Это просто игра, просто сон, просто подарок на Рождество. Не было в голове более роя ос, поедающих сознания. В чем-то обвиняющих, упрекающих, давящих. Желание лечь и заснуть. Заснуть на груди, где израненное сердце уже не билось. Палата, озаренная только огнями с улицы, давала серым глазам напоминание, что он навсегда, пхах, пометил своего мальчика и запросто найдет его в любом из миров. Шрамы. Внутри и снаружи. Два из них, белоснежных, не заживших на смуглой коже, прямо на грудной клетке, оставил сам Леви, тратя почти сутки отчаянной борьбы на операционном столе за еще один месяц жизни. Их жизни. Общей и единой. Которая в этом мире, увы, истекла. Внутри, на маленьком, юном сердце, тоже остались шрамы. Нерастворившееся медицинские нити. Плоть, помнящая, как виртуозно пальцы мужчины танцевали по оголенным ребрам и органам, заставляя шестеренки работать. Небесное спасение и встреча где-нибудь в другом мире. Единственное, что Санта мог предложить им обоим на рождество. Рождество. Радостное и яркое, плетью высекающее из каждого человека остатки каких-нибудь, да чувств. Кружащийся снег, писк аппарата, оповещающего персонал, что, надо же, в четвертой палате, прямо на Рождество, в 00:00, Санта все таки оставил подарок.