Рождественский набат

Рождество. Обманчивая красота перезвона колоколов церквей, кресты которых царапают тяжелые облака грязного неба Лондона. Цепочки людей, бредущих на всенощную службу: женщины, мужчины, смеющиеся дети. Гулкий шум дороги. Сегодня они играют в обычных людей. Просто пьют кофе на скамье одного из парков. За их спинами Ладгейт Хилл. Ровно за плечами Мориарти вырастает собор святого Павла, немного мрачный в обрамлении нимба из золотого света фонарей. Джим сидит с закрытыми глазами, отстукивая пальцами по стенке картонного стакана ритм "The First Noel". - Родился король, король Израиля, - заминка, - сколько спеси в строчке одной рождественской песни, - Мориарти сжимает пальцы на стакане с остывшим кофе и открывает глаза. - Начинаешь придираться к культурным ценностям своей страны? - насмешливое облако дыма в сторону собора, - Твое самолюбие все равно никогда не пошатнет история рождения нашего мессии. - Я не об этом, - Джим отмахивается от дыма, из-за которого становится трудно дышать, - меня поражает, с каким простосердечием королем величают того, кого при жизни распяли его же подданные. Где, к примеру, гимны Марие-Антуанетте и ее смерти на гильотине? - Очень циничный риторический вопрос, - Моран хмурится. Если Джеймс атеист до мозга костей, то воспитание Себастьяна не позволяет выкинуть из жизни детство, проведенное под сводами англиканской церкви, - хочешь услышать от меня, что тебя тоже никто не вспомнит после смерти? Секунда тишины. Миг. И заливистый смех, как звон бьющихся друг о друга осколков льда. Мориарти запрокидывает голову, жмурясь от удовольствия. Он не знает, как реагировать на слова Бастиана иначе. - Одну смерть я уже пережил, именно с целью забвения, - Мориарти прекращает смеяться, поднимаясь со скамьи. - Сейчас начнется рождественский набат. Не хотелось бы пропустить его в исполнении 17 колоколов резиденции нашего епископа. Себастьян поднимается следом. Больше никаких слов. Тишина зимы и шелест падающего снега. Там, вдалеке начинается всенощная. Бархатный перезвон. Поцелуй. Как своеобразный подарок друг другу. Тишина и покой. Их праздник должен называться как-то иначе. Но это не важно, ведь сейчас они играют в обычных жителей Лондона, играют в ощущение духа рождества. Единственное, что из всего этого спектакля правда – счастливый миг настоящего умиротворения, когда жизнь в Англии замирает. Никаких взрывов, никаких убийств. Во время звона колоколов криминальный консультант и наемный убийца покидают свои оболочки, оставляя Морана с Мориарти посреди заснеженного парка.