Точка невозврата

Знаю, предков не достоин Жил я чужаком… От тебя уйти пытался Нищим беглецом. Но не смог, и рвется сердце От деяний тех. Без тебя не светит солнце, Кончен жизни бег… © Сколот – Кручина

В воскресенье отец отвез меня в Луисвилль за покупками. Вся моя функция заключалась в том, что я бродила за ним по супермаркету, глазела на полки с продуктами и не понимала, почему мы не могли купить все это в Шелбивилле. Возможно, отец просто хотел куда-то выехать из нашего дома или вообще из города. Я догадывалась, что атмосфера маленького городка угнетала его так же, как и меня. Отец медленно продвигался среди полок с едой, останавливался, разглядывал упаковки, читал состав, а я шаркала ногами по полу и думала о том, что хочу домой и поесть. Нос все еще болел, хотя выглядел уже не так ужасно. Однако, проходя мимо зеркал, я все еще старалась не смотреть на себя без особой на то необходимости. - …кукурузы? - Что? – Я остановилась, едва не врезавшись в отца, который резко затормозил у полки с консервированными овощами. - Я говорю, не хочешь кукурузы? – Папа вертел в руках банку с изображенными на ней желтыми зернами. - Ну, давай, - вяло отозвалась я. Папа положил банку в корзину и двинулся дальше. Я побрела следом, чувствуя себя лохматой собакой на поводке, и еще почему-то в кедах. Интересно, собакам надевают кеды, чтобы у них лапы не мерзли? - Хей, Вэл! – Кто-то окликнул меня. Я обернулась, и губы мои непроизвольно расплылись в улыбке. Ник держал в руках пакет воздушной кукурузы. - Хей, - я подошла к нему ближе, радуясь, что могу наконец-то отделаться от папы. А если он меня потеряет, то в любом случае сможет позвонить мне на мобильник. - Паршиво выглядишь, - заметил он, обнимая меня и приподнимая в воздух. – Кто тебе так нос разъебашил? - Да так, - я передернула плечами. – Ерунда. - Не знал, что ерунда умеет драться, - фыркнул он. – Пожалуй, я ее недооценил, надо будет остерегаться. - Ты что здесь делаешь? - О, ты знаешь, на слонов охочусь, - Николас ухмыльнулся. – Сейчас между рядов как раз один проходил, ты спугнула, - он кивнул в сторону огромного полного мужчины, который следовал к кассе с упаковкой пива и тремя гигантскими пакетами чипсов. – Пополняю запасы слонятины на следующую зиму, мать ее. Я хихикнула. - Я тут с отцом, - я мотнула головой куда-то налево. – Он решил закупиться продуктами на целый месяц. - А Дэн с батей где? - Не знаю, - я пожала плечами, стараясь сделать это как можно более беззаботно. – Мы сюда вдвоем приехали. - Хочешь кофе? – Без перехода предложил Ник. – Здесь есть небольшое кафе при супермаркете. Я угощаю. Зарплату получил, - он довольно усмехнулся. - Давай, - я согласилась сразу же. Мне наскучило в молчании бродить между магазинных рядов и в одно ухо слушать плеер. Отец был занят подбором продуктов, а я слишком долго жила с ним, и знала, что в такие минуты его лучше не отвлекать. Неизвестно, по какой собственной системе он подбирал продукты, но лучше его было не трогать вообще. В кармане завибрировал телефон. - Лера, ты куда пропала? – Услышала я обеспокоенный голос отца. Надо же, а я думала, он и не заметит моего отсутствия. - Остановилась поболтать с одноклассником, - соврала я быстро и легко, сказывалась печальная практика последних месяцев. – Мне что-то совсем неохота ходить по магазину, можно, я посижу с ребятами в кафе? Потом ты меня заберешь, как освободишься. - Хорошо, - отец выдержал паузу. – Но будь осторожна. - Папа, я иду пить кофе, а не на рок-концерт, - проворчала я. – Я буду осторожна. - Хорошо, - снова повторил он и отключился. Забегаловку при супермаркете было очень сложно назвать кафе. Там стояло несколько столиков и автомат для кофе и чая. Ник купил нам по стаканчику капуччино, и мы сели за свободный столик у стены. - Это круто, что я тебя встретил, - Ник отпил большой глоток кофе и поставил стаканчик на стол. – Мне надо с тобой поговорить. - О чем? – Я подула на горячий напиток, удивляясь, как он может пить огромными глотками такой обжигающий кофе. - О Дэне. Я напряглась. - А что? - Он не ходит на репетиции. Бамс! Я едва не выронила из рук стаканчик, и мне даже пришлось его поставить на столик. Слова Ника были неожиданностью. Я могла поверить во что угодно теперь, но я не могла и предположить, что Деннис, мой помешанный на музыке любимый брат, мог наплевать на собственную группу. - Ч… Что? - Не ходит на репетиции, - Ник откинулся на спинку стула и потер переносицу двумя пальцами. – Я не видел его уже полторы недели. У нас сорвалось выступление в пятницу, и я не знаю, пригласят ли нас еще играть в этот бар, или уже больше не пригласят. Я хотел осторожно расспросить его, как он относится к идее отправить демо-запись в Эл-Эй, но Дэн не соизволил появиться ни на одной репе. Я сидела, оглушенная странной новостью. Я не знала, что сказать Нику, потому что я понимала, по-настоящему понимала, что происходит с Дэном, но не могла об этом рассказать. «Это ты виновата», - зашипел мой внутренний голос. – «Это твоя вина!». Я знала, что ему больно, так же, как и мне. Но за своим эгоизмом не замечала, что из-за этой боли Дэн постепенно отказывается от того, что было ему так дорого. Я замечала, что больше не слышу по выходным, когда родителей нет дома, его игры на гитаре. Я замечала, что он больше не уезжает по вечерам, а если и исчезает, то возвращается гораздо раньше, или вообще не возвращается. Но я была так занята собственными переживаниями, что не думала о причинах. Я думала только о том, как неправильно то, что происходит. Дура. Дура, дура, дура. - Я не знаю, что произошло с ним, Вэл, - Ник отбросил назад темные волосы, еще больше открывая резкие монголоидные скулы. – Я не хочу лезть в его жизнь, потому что сам ненавижу, когда суются в мою, и бью за это в харю. Но Дэн брат мне, и я хочу понять, что с ним происходит. Он редкостный засранец, и я сам пару раз чуть не разукрасил ему рожу, но сейчас ему хреново. Я думаю так потому, что в иных случаях он бы не забил на группу. Я старше, чем он, и я даже старше, чем Мэг, но я люблю их, потому что они мои друзья, одни из немногих моих друзей. Я живу здесь пять лет, и я помню каждый наш разговор. Я помню, как встретил Дэна и Мэг два года назад. Я тогда общался только с Дино, ну и еще встречался с Энди. Они были моим единственным кругом общения. И сейчас я прошу тебя помочь Дэну. Верни в мир этого засранца. Я знаю, что ему хуево, хотя в душе не ебу, что произошло. Думаю, ты-то знаешь… Я знала. От слов Ника у меня заболело сердце, и я была вынуждена вцепиться снова в свой стаканчик, чтобы успокоить дрожащие руки. Я не могла объяснить Николасу, почему я не могу помочь Дэну. Я могла поговорить с братом, но я не думала, действительно не думала, что разговор может помочь. Деннису было нужно то, чего я не могла ему дать. Хотя мне это, видит Бог, тоже было нужно… - Ты поговоришь с ним? Я кивнула. - Окей, - Ник вздохнул. – Дэн заслуживает дохрена большего, чем то, что у него есть сейчас, малышка. Я отправил демо-записи в Эл-Эй, потому что знаю – он мечтал об этом, но не сделал бы этого сам. Во всяком случае, сейчас. И я хочу, чтобы он этому порадовался. Я снова кивнула. Кофе я допить так и не смогла. В горло не лезло ни глотка, а потом позвонил отец и сообщил, что ждет меня на стоянке, чтобы ехать домой. По дороге в плеере я на повторе крутила одну и ту же песню, вслушиваясь в слова, которые задевали меня до самого сердца. I can't fight this feeling any longer. And yet I'm still afraid to let it show. What started out as friendship, Has grown stronger. I only wish I had the strength to let it show. А потом плеер вдруг сел. Со вздохом я убрала его в рюкзак и уставилась в окно. В отличие от дяди, папа всегда сажал меня на переднее сидение, и только лишь следил, чтобы я пристегивалась. Чтобы избежать разговора, я сделала вид, что читаю книгу. В моем рюкзаке валялся непрочитанный роман «Убить пересмешника» Харпер Ли. Вообще-то он входил в школьную программу, но, когда я пришла в Shelbyville High School, то этот материал был уже пройденный. Отец покосился на обложку книги и улыбнулся. Несмотря на то, что мне пришлось бесконечно продираться через потоки идиом и устоявшихся выражений, книга все равно захватила мое воображение, и, хотя любое упоминание о братьях, сестрах и родственных отношениях заставляло меня нервно вздрагивать, я серьезно увлеклась чтением. И остановилась только тогда, когда мы приехали домой. Но ненадолго. Я читала до глубокой ночи, и лишь около полуночи вспомнила, что обещала Нику поговорить с Дэном. В животе тупо заныло. Я не хотела с ним разговаривать. На цыпочках я пробралась к его спальне и прислушалась. За дверью было очень тихо. «Он спит», - решила я, и едва не выдохнула от облегчения. – «Он спит или ушел куда-то». Но черт меня дернул приоткрыть дверь в комнату… Деннис сидел на кровати, подобрав длинные ноги, и что-то читал. Услышав скрип, он поднял голову. - Вэл? Пришлось шагнуть в спальню. Плотно прикрыв за собой дверь, я прижалась к ней спиной, готовая, если что, тут же выскочить в коридор. О том, что такое это «если что», я старалась не думать. Деннис выжидающе смотрел на меня, чуть склонив голову набок. - Что читаешь? – Пробормотала я, чтобы хоть как-то начать разговор. - «Убить пересмешника», - брат пожал плечами. – А что? - Нет, ничего. Я прикрыла глаза. Мы даже книги читаем одинаковые. И одновременно. Совпадение? - Ты не ходишь на репетиции? Как в омут с головой бросилась. - Это тебе Ник стукнул или Мэг? - Сама догадалась, - я еще сильнее вжалась в дверь. Дэн продолжал сидеть на кровати, только теперь он спустил на пол босые ноги. Челка падала ему на глаза, и он раздраженно ее сдувал. - Не хожу, - наконец отозвался он. - Почему? - Я не хочу. - Почему? - А то ты не знаешь, - ответил Деннис с горечью в голосе. – Не понимаешь… Кое-как я отлепилась от двери и приблизилась к нему, присела на корточки. Огромных моральных усилий мне стоило это движение, хотя больше всего хотелось просто убежать и не продолжать этот бессмысленный разговор. - Дэн, ты ведь любишь музыку… Господи, какую чушь я несу! - Тебя я тоже люблю, - он потянулся и прикоснулся ладонью к моей щеке. Я вздрогнула и едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. – Иногда мы оставляем то, что любим. Как ты. - Музыка здесь не при чем. Ты же знаешь! В темноте его глаза казались совсем темными. - Блять, Вэл… - Он отдернул руку и скривился, как от боли. – Я не могу творить без тебя. Что ты со мной сделала?! Я вскочила на ноги, попятилась к выходу. - Прости… Он фыркнул. Ощупью я нашла дверную ручку и почти что выпала в коридор. Ноги меня с трудом держали. Этот разговор выпил из меня остатки сил. - Дочь, ты что делаешь у комнаты Денниса? Услышав строгий голос папы, я похолодела до мозга костей. Медленно обернувшись, больше для того, чтобы дать себе время нацепить безмятежное выражение лица, я увидела, что он выглянул из спальни – явно на шум с треском захлопнувшейся двери. Дура. Не могла вести себя потише?! - Да я хотела у него учебник одолжить, - я пожала плечами. – По химии. Но у него нет. - Ладно, - папа чуть прищурился, но, не заметив ничего подозрительного, вновь вернулся в комнату. Решил мне поверить. Если бы мой нос мог от вранья расти, как у Пиноккио, он бы уже пробил стенку. Вот было бы зрелище… В глазах закипели слезы, и я, забыв про поврежденный нос, зажала переносицу пальцами, но от боли слезы только сильнее брызнули. Я задыхалась от чувства вины перед братом. От того, что я отвернулась от него, Дэн отказывался от своей мечты, от творчества, которым жил. Мне хотелось уткнуться головой ему в колени и просить прощения, но я все еще не могла переступить через себя и просто сказать ему, что люблю. Однако я понимала, что это – лишь вопрос времени, и ненавидела себя за это. Проще было бы вскрыть грудную клетку. Я хотела бы оттянуть как можно дальше тот момент, когда я сдамся и пойду на сделку с собственным сердцем, принеся в жертву совесть и мораль. Даже дневнику я не могла доверить все свои мысли. Слова пишутся, чтобы быть прочитанными, а я не хотела, чтобы мои мысли кто-то узнал. Они были только мои, высеченные в моей душе, как в камне или мраморе. И мои желания должны были оставаться только моими, только меня должны были мучить и пожирать. Я не могла больше лгать – не себе, а Дэну. Я любила его, и, хотя я пыталась убедить его – или себя? – в том, что относилась к нему, как к брату, это было вранье, шитое белыми нитками. Ночами я просыпалась от того, что его не было рядом, съеживалась в комок, чтобы как-то согреть себя, и плакала. Я ненавидела себя за это так же сильно, как и за свою любовь, но я плакала. Деннис был моим братом, но я понимала это лишь разумом. Мое тело и мое сердце не желали этого признавать. И я сходила с ума от того, как сильно хотела его. Сейчас. Здесь. Я знала – это может меня уничтожить. И уничтожит. В понедельник урок алгебры миссис Уимзи начала с оглашения оценок за последнюю контрольную работу по логарифмам. Еще в предыдущей школе я знала логарифмические функции на отлично, поэтому, когда моя работа легла на стол, я не сразу поняла, каким образом на листе в правом верхнем углу могла оказаться размашистая «С – ». Миссис Уимзи постучала пальцем по листу. - Очень, очень слабая работа, мисс Миловидова, - мою фамилию она произнесла с шипением, как растревоженная змея, хотя ни одного шипящего звука в ней не было. – Чуть получше, чем у Вашего брата, но, тем не менее… Впрочем, что еще можно ожидать от русских и их образовательной системы? Я вспыхнула, сама не зная, какое чувство сейчас преобладает во мне – стыд или гнев. Я знала, что написала всю работу правильно, знала, что миссис Уимзи намеренно занизила оценку, чтобы уязвить меня, но ничего не могла поделать, и только кусала губы. От одной мысли пойти и отстаивать право на пересмотр работы у мисс Палмер меня начинало тошнить. - Какого хрена вы оскорбляете мою сестру?! Я медленно подняла голову. Деннис стоял, вцепившись обеими руками в парту, и губы у него дрожали от злости. - Что ты сказал? – Миссис Уимзи приподняла брови. От удивления она даже перешла на «ты», хотя не позволяла такого со своими учениками никогда. - Я. Сказал. Что. Вы. Не. Имеете. Права. Оскорблять. Вэл. Да, мы оба русские. И я горжусь тем, что мой отец родом из России. Вы, я смотрю, быстро забыли, как еще в пятидесятых годах на негров косо смотрели в общественных местах и заставляли их сидеть на отдельных скамейках? Вы забыли, что Ваши предки убирали хлопок на плантациях южан, и именно за этим их привезли сюда, а вовсе не затем, чтобы в нулевых вы сами стали гребаной националисткой?! Ребята разинули рты. Миссис Уимзи, клянусь Богом, покраснела от ярости, и только темный цвет кожи не давал нам увидеть это. Я видела, как Эрик, лучший друг Денниса в школе, сжал губы от обиды, но промолчал, понимая, что ему сейчас лучше не лезть. Эрик был мулат. - Я ничего не имею против негров, - отчеканил Деннис, и я знала, что он намеренно не употребил политкорректного слова «афроамериканцы», - но я много чего имею против людей, которые оскорбляют мою сестру и меня из-за нашей национальности, забывая, как когда-то гоняли их! Что, много гребаных прав получили, мать вашу, и думаете, это позволяет Вам распространять националистские взгляды среди учеников?! Раздулись от гордости, что сейчас в Белом доме черный Президент, что аж чуть жопа не лопается?! Я не знала, почему миссис Уимзи позволяла моему брату кричать все это ей в лицо. Может быть, она хотела знать, как далеко он сможет зайти. - К директору, быстро! – Завизжала преподавательница. Глаза ее налились кровью и вылезли из орбит, и я даже испугалась, что ее вот-вот хватит инфаркт. Мой брат подхватил рюкзак и вышел из класса, хлопнув дверью так, что затряслись стекла. Я знала, как он сейчас дрожит от злости, я чувствовала это. - Нихрена себе, - прошептала Кэт. – Вэл, да очнись же ты! Он только что тебя защитил! Как настоящий мужчина! О, Боже… Мне было не до ее оргазмических судорог. Видит Бог, совсем нет, но я отстраненно кивнула, все еще видя перед собой его холодные глаза. Чем сильнее он злился, тем ледянее они становились, замерзали… - Мисс Миловидова, если вы так переживаете за своего брата, можете остаться с ним после уроков и перерешать всю вашу провальную контрольную заново, - тяжело дыша, миссис Уимзи грузно опустилась на стул. Ее уже отпускало, хотя левый ее глаз все еще дергался. – А сейчас мы поговорим о началах математического анализа… До конца последнего урока я сидела, как на иголках. Кэтрин очень явно не понимала моего волнения – Деннис нравился ей всегда, и наличие Дуга никак не мешало ей предаваться неуемным фантазиям. За мысли ведь не бьют. - Я бы нашла, чем с ним заняться, - прошептала Кэт мне на ухо, когда я пыталась записывать быстрый говор мистера Прентисса, нашего преподавателя биологии. – И поверь, это была бы вовсе не алгебра... Я вздрогнула и едва не выронила ручку, потеряв нить объяснений биолога. Левая рука непроизвольно сжалась в кулак так сильно, что ногти впились в ладони. Воспоминания нахлынули на меня сметающей все на своем пути волной. Я тосковала по Деннису даже сейчас. Он сводил меня с ума. Ночью я впивалась зубами в подушку и беззвучно плакала, подавляя в себе желание просто подняться и пойти к нему. Я знала, что он ждет меня. Я не должна была этого делать. Не должна. Но я чувствовала, что уже почти согласилась продать ради него собственную совесть и послать к черту все моральные принципы. Я слишком измучилась без него. Это убивало меня. - Удачи тебе, - Кэт чмокнула меня в щеку. – Миссис Уимзи просто так вас не отпустит, но я думаю, все будет хорошо! Не слишком ободряющие слова. Я через силу улыбнулась и помахала ей рукой, сжимая в пальцах направление на дополнительные занятия по алгебре. Когда я вошла в класс математики, Деннис уже сидел за партой и рисовал что-то в тетради. Я молча присела на стул рядом. Невыносимо было чувствовать тепло его тела так близко, ощущать его запах и не иметь права просто прижаться щекой к его плечу, как раньше. Взять его за руку. Я так хотела этого. - Зачем ты это сделал? - Она обидела тебя, - мой брат не повернул головы в мою сторону, и я знала, что ему так же сложно сейчас, как и мне. – Ты хочешь сказать, что я должен был это проглотить и сидеть с несчастным видом, как сидела ты? - Но… - Идиотка, - простонал он. – Я никому не позволю оскорблять тебя, слышишь? В его словах было намешано столько разных чувств, от страсти до боли, что я не выдержала, и поднялась, с грохотом отодвинув стул. В такие минуты я жалела, что ни разу в жизни не выкурила ни одной сигареты. Хороший был бы кадр для подростковой драмы – главная героиня дрожащими руками достает из пачки тонкую сигарету и, прикрывая зажигалку рукой, пытается закурить. Меня трясло мелкой дрожью. - Решай контрольную, а то миссис Уимзи сожрет тебя, когда придет с обеда, чтобы за нами следить. - Я уже решил ее, - Деннис тоже поднялся. – По памяти. Я отлично знаю алгебру. - Дай сюда. Брат протянул мне листок, и, когда я забирала его, задержал мои пальцы в свои ладони. Я вспыхнула, моментально покраснев, как рак. Господи, что же нам делать? Как жить дальше, если даже находясь в одной комнате, мы оба чувствуем это сумасшедшее напряжение? Как мы можем существовать рядом в одном доме, городе, на одной планете, если одно прикосновение заставляет крышу ехать, как по заказу?! Усилием воли я шагнула назад, разрывая тактильный контакт, и бегло просмотрела исписанный его размашистым, неаккуратным почерком лист формата А4. Все было идеально, как в сборнике ответов на задачки из школьного учебника. Что за черт?! - Ты же знаешь алгебру, - прошипела я обвиняюще. – Почему ты завалил эту контрольную?! Из-за тебя мы здесь застряли! Ты же меня подставил, - я сорвалась на всхлип, чувствуя, что еще немного, и крыша уедет окончательно. Я так старалась избегать его, чтобы…что? Остаться наедине? - Я хотел быть с тобой. - Ты не мог знать, что я получу C! – Мне хотелось зареветь от обиды, но я стиснула зубы. – Зачем ты устроил сегодня этот скандал?! Зачем ты вообще притворяешься, что ты ничего не смыслишь в учебе?! - Я недоговариваю, - Деннис присел на парту. – Я все эти годы действительно успешно притворялся, что не семи пядей во лбу – кажется, так говорят в России? Слышал от твоего отца. Но началось это вовсе не из-за тебя, а гораздо раньше. Что-то в его надтреснутом голосе заставило меня умолкнуть и прислушаться к нему. Мой брат сидел, не глядя мне в глаза, и, медленно подбирая слова, рассказывал мне о своем разочаровании в дяде Джеймсе. Отец он был нам обоим или нет, сейчас не имело значения. Он говорил, что, когда был маленьким, боготворил отца и гордился им, но после первого учебного года понял, что папе мало успехов сына, он хотел, чтобы Деннис был лучшим во всем, начиная от спорта и заканчивая готовкой бутербродов на завтрак, которые каждый день должны были отличаться друг от друга. Мальчик, глотая слезы, лез из кожи вон, чтобы стать в глазах своего самого родного человека хоть чуточку лучше и выше. Но дядя всегда находил в нем недостатки. В десять лет Деннис понял, что одобрение отца ему никогда не заслужить, и перестал даже пытаться. Высокий IQ и острый ум достались ему от папы (или от моего отца, как выяснилось теперь, ведь мы не знали, чья сперма поспособствовала нашему появлению на свет). Он по-прежнему схватывал информацию на лету, но теперь прикладывал все силы, чтобы доказать другим – он не хватает звезд с неба, и способен натянуть свой аттестат разве что на «C». Он знал, как дядю это задевает. - Отец ненавидел меня всегда, - Деннис облизнул сухие, дрожащие губы. – И я платил ему тем же. Мне хотелось обнять его, прижать его голову к груди и сидеть с ним так долго-долго, но я знала, даже слишком хорошо знала, чем это может закончиться. - Ты обманул меня, - тихо произнесла я. – И черт его знает, не врешь ли ты сейчас. Наверное, мне стоит уйти и подождать миссис Уимзи снаружи. - Нет. Деннис крепко схватил меня за руку и потянул к себе, а, когда я почти рухнула к нему на колени, до боли впился поцелуем в мои губы. Я уперлась ладонями в его плечи, пытаясь оттолкнуть, но он только крепче прижал меня к себе, подавляя любое сопротивление. Все произошло так быстро, что я не успела ничего сделать, и моя рефлексия последних недель теперь стала бессмысленной. Потому что все мои попытки отстраниться от него, оградиться, полетели ко всем чертям. Господи, почему Ты позволяешь мне чувствовать эту слабость в коленях, когда меня целует мой собственный брат-близнец? Почему Ты все еще не поразил нас на месте Своим гневом? Я не знала, верю ли я вообще в то, что кто-то захотел бы нас наказать. Когда Деннис рядом, я вообще ни в чем не бываю уверена… Кроме того, что он – мой воздух, и только им я сейчас дышу. Кроме того, что он нужен мне. Кроме того, что я…люблю… Кроме того, что, кажется, мне осталось поставить в этой сделке только свою подпись. Деннис мягко раздвинул языком мои губы, углубляя поцелуй, и я судорожно вцепилась в его плечи. - Вэл… - Выдохнул он. – Послушай меня, Вэл, пожалуйста… Я уткнулась лицом ему в шею и закивала. Да, да, я буду слушать тебя, Деннис, расскажи мне все то, что хотел рассказать, солги мне, я больше не могу держаться… Силы закончились. - Вэл, я люблю тебя… С самого начала люблю, еще когда увидел тебя на кухне в этой идиотской пижаме, я же говорил тебе об этом, да? Невыносимо было днем защищаться от этого чувства, отталкивать тебя своими нападками, а ночью скулить в подушку, представляя твое тело под этим куском фланели с Винни-Пухом. Реальность оказалась лучше, - он усадил меня удобнее на коленях, зарылся лицом в мои волосы. – Не ерзай, ладно? Сиди спокойно… Я уже не раз говорил тебе, как сильно люблю тебя. Ничего не изменилось… - Мы брат и сестра, - пискнула я. – Это… - Инцест? – Деннис коротким поцелуем заставил меня замолчать. – Пусть. Девочка моя, любимая… - Он еще плотнее прижал меня к себе, почти сдавив ребра. – Если бы Бог был против, разве мы влюбились бы друг в друга? Разве Он не уберег бы нас от этого чувства? О, Господи, как же мне хотелось верить в его правоту! Но я не знала, верю ли я хотя бы в Бога, чтобы думать о том, чего Он хотел или чего не хотел… - Я не могу без тебя, - шептал Деннис, целуя меня за ухом, в шею, в волосы. – Вэл, я ведь знаю, что ты тоже меня любишь… Все еще любишь, несмотря на то, что мы брат и сестра… - Да, да, люблю, - я зажмурилась, когда произнесла эти простые слова, но молния не ударила меня в макушку. Только брат вздохнул – от счастья? – Но… - Послушай, - Деннис взял мое лицо в ладони и заглянул в глаза. – Наши родители сами виноваты, что разлучили нас. Это они устроили так, что мы встретились только сейчас. Они не обмолвились и словом о нашем родстве, а только запрещали нам даже разговаривать наедине. Но я все равно влюбился в тебя. Я уже люблю тебя, несмотря на то, что ты – моя сестра, мой близнец, а от того, что в нас течет одна кровь, я влюбляюсь еще сильнее с каждым днем. Мы – одно целое, Вэл. И нам не сбежать от этого. Его мысли были отражением моих собственных. Так легко было обвинить родителей в том, что они сами толкнули нас двоих в эту пропасть. Так легко было снять вину с самих себя… Я устала сопротивляться. Устала бороться со своими чувствами к родному брату. Близнецы? Ну и пусть, ну и ладно, гори оно все синим пламенем! Мысль о том, что моя жизнь навсегда превратится в ад, подобный прошедшим неделям, заставила меня решиться. Я уткнулась носом в плечо Денниса и всхлипнула, беспомощно хватаясь руками за его худую спину с выступающими острыми лопатками. Мне стало опустошающе наплевать на законы и Божьи, и человеческие, потому что от невыразимого облегчения, от того, что Деннис вновь рядом, у меня из глаз брызнули слезы, а холодная рука, сжимающая сердце, исчезла. - Я с тобой, - он укачивал меня так нежно, будто я была ребенком, да я, наверное, и была его маленькой девочкой, потерявшей защиту отца, испуганной и растерянной от всего произошедшего. – Я обещаю, что теперь мы всегда будем друг у друга… Я хотела этого. Всем сердцем. Хватит с меня боли… Хватит. И принять это решение было на удивление легко. …Когда миссис Уимзи пришла с обеда, чтобы проследить за тем, как мы отбываем наше наказание, мы чинно сидели в разных концах кабинета и строчили логарифмы. Она строго оглядела нас и уселась за стол, колыхаясь всем своим тяжелым, жирным телом. Улучив секунду, я дотронулась кончиками пальцев до губ, припухших от его поцелуев, и впервые за последние шесть дней по-человечески улыбнулась.