***
Андреу сидел на крыльце морга и курил. Чуть поодаль стоял Александр, так, чтобы не вдыхать сигаретный дым, но и слышать француза. К сожалению, вскрытие той женщины с роскошными золотыми косами ничего не дало, что очень разочаровало двух рабочих патологоанатомического отдела. Завтра Новый Год, веселый, радостный праздник, обычно сопровождаемый снегом, а на улице дождь, слякоть… Брагинский хмуро смотрел в каменный небосвод, безразличный к проблемам двух жалких людей. А что такое человек? Лишь капля среди моря. - Эй, Александр, - неожиданно начал Бонфуа, устремив задумчивый взгляд фиолетовых глаз в серое небо. – Мы, считай, последние патологоанатомы здесь. Смеется. Горько, хрипло, можно сказать, вдумчиво, выделяя каждый звук, не делая ни один из них похожим на другой. Обычный человек этого бы не заметил, но не Александр, освоивший четыре музыкальных инструмента, но все же не пошедшего на музыканта. Он понял. В эпоху высоких технологий, где уборка совершается одним тычком по сенсорному экрану, роботы заменяют людей. Из-за этого и образовались «нищенские» кварталы, отличавшиеся друг от друга лишь названием, да расположением здания морга. И больше ни единой разницы. Каждый день находят десятки, сотни, тысячи человек умерших от безработицы. А все почему? Потому что роботы заменили людей. Александр оперся об шероховатую стену, еле заметную в серости зимы. Завтра Новый Год, светлый, добрый праздник, который ранее был самым долгожданным как для детей, так и для взрослых. Теперь его никто особо и не отмечает. Революция забрала все у человека: радость, индивидуальность, традиции… Революция привела их в эру высоких технологий, где можно излечить любую болезнь, где, по идее, должна быть полнейшая свобода, где, по словам коммунистов, должно быть настоящее счастье. Мужчина горько усмехнулся. Когда-то он сам обещал людям рай на земле, горячо вступая в спор со всеми скептиками, говорящими, что такое невозможно. Был ярым сторонником коммунизма, всячески поддерживал их идеи, как мог, но теперь… Теперь он сам скептик. Теперь его речи сочатся ядом сарказма, а слова сильно отдают чернотой, причем правдивой. Теперь он понимает всех тех, кто брезгливо морщился при малейшем упоминании Бога, да и вообще любой религиозной вещи. Пепельно-русый мужчина не замечает, что блондин с засалёнными от долгого отсутствия нужного ухода волосами уже давно докурил сигарету и наблюдает за ним. Хрипя, как поломанный радиоприёмник, Андреу произносит: - Отметим Новый Год? Задумавшийся Александр вздрогнул от неожиданности и удивленно посмотрел на француза. Встретившись взглядом с фиолетовыми омутами глаз он понял, что тот имел в виду. Еще с минуту, прищурившись, вглядывался в небритое лицо мужчины и, наконец, неопределенно ответил: - Можно… - Тогда завтра в четыре часа дня у меня, - убрав несколько засалённых прядей, лезущих в глаза, Андрэ уходит. Услышав ругань на французском языке, Саня усмехается – все же начальник патологоанатомического отдела попал под дождь. Догнать и отдать ему черный зонт пепельно-русый не додумался…***
На следующий день Александр ровно в четыре часа дня стоял возле двери квартиры француза и упорно жал на почти развалившийся от такого натиска звонок. После пятнадцатого нажатия дверь отворилась и, в конце концов, бедный механизм звонка повис на тонком проводе. Андреу флегматичным взглядом окинул масштабы Саниного раздражения и, увидев, что пострадало все, кроме его квартиры, кивнул и запустил разозлённого мужчину внутрь. Хотя Брагинский и промолчал, француз знал, что того не слишком устраивало положение дел и он пришел сюда лишь ради халявы и почтения к старым праздникам и традициям русских. Александр пришел ни с чем. Ни дарить, ни получать подарки он не любил, редким исключением был стёб над Оливером, который, кстати, на пару с Роуз сейчас готовил на кухне. Пожалуй, англичане единственные из их общества, которые умели сделать что-то большее, нежели обычная подгорелая яичница да кое-как порезанный салат. За это их уважали все работники морга, хотя по первому взгляду и не скажешь – настолько свободно они чувствовали себя в обществе друг друга. Новый Год встречали вчетвером. Выпивки не было, поэтому, на наш взгляд оно было слишком мрачным и скучным. Вещание президента о будущности города они слышать тоже не могли – телевизор в Мертвом квартале был слишком большой роскошью. Да и в первый же день тебя бы обокрали – воровство у «буржуа» не считалось пороком, а только благим делом. Хотя, если подумать, то перед патологоанатомом все трупы – одинаковы. Ночь с тридцать первого декабря на первое января проходила в черных тонах подражающей осени зимы с легким оттенком теплоты в закаменелых сердцах. За окном шла гроза, изредка комнату освещала краткая белая вспышка молнии, после которой серые краски сгущались, скрывая заснувших за столом работников морга. Кто знает, чей труп завтра они не смогут отличить от другого, лежащего на соседнем столике…